… Маленькая тёмная квартирка была завалена по потолок всяческим хламом, словно лавка старьёвщика. Чёрт ногу сломит, подумал Васенька, в очередной раз спотыкаясь обо что-то в полумраке. "Что-то" звякнуло. Кастрюля. Вот ей на полу самое место…
— Несите его сюда, — позвал старик, лавируя между кривым буфетом с разбитой дверцей и горой подушек. — Кровать у меня, правда, для него коротковата, но уж как-нибудь перетерпит… пьяный, что ли?..
— Спит, — ответил Грэй, с облегчением укладывая государя на шаткий диван времён избрания первого президента. Васенька потёр спину:
— Думал, сломаюсь… а этот бык спит себе и в ус не дует!.. Лучше б мы его в Спарте оставили!
— Понял, наконец, — сказал наёмник, выходя из комнаты. Гостеприимный дедок звенел чашками на тесной и грязной кухоньке. Морган восседала на табуретке, болтая ногами. Вместо светильника с потолка свисала древняя керосиновая лампа. В старой, без внутренностей, электрической плитке горел огонь, над которым на треножнике посвистывал подвешенный за ручку на крюке пузатый алюминиевый чайник.
— Счас чайку попьём! — весело сказал дедушка, мельком обернувшись на входящих напарников. — Из еды, извините, у меня только курица…
— А что? — довольно крякнул Васенька. — Я мясо люблю!..
— И, юноша, да какое там мясо!.. — хмыкнул дед, вручив системщику холодную коробку с изображением зажаренного цыплёнка. — Химия одна! Вы сами на обороте посмотрите…
Чайников перевернул упаковку.
— "Рождественская индейка, дегидратированная, — прочёл он, — состав: соль, кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, натриевый глютамат, продукты переработки сои, гипер-L типтофан, однохимерный РНК, карамелевый сироп, мясной ароматизатор"… Жуть какая!
— Вот я и предупредил…
— Не-е, дед, спасибочки, я перебьюсь… Слушайте, давайте хоть познакомимся, что ли!.. Василий.
— Грэй.
— Морган, — улыбнулась девочка. — А вас как зовут?
— Дедом, — тот развёл руками. — Я уж и сам имени-то своего не помню! А которые помнили — тех и нет давно! Кто помер — на солнышко загляделся, а кто в город подался, от греха… Да вы садитесь, молодые люди! Только осторожнее, стулья у меня того… хлипкие уж очень!
Они сели. Пока хозяин заваривал чай, Васенька, осмотревшись, принялся ковырять пальцем закопченные серые ставни:
— А это зачем?.. И почему — изнутри?
— От солнца, — ответил дед. — Они свинцовые, а поверху — чугун. Больше ничего не помогает.
— Чтобы жарко не было, да? — влезла в разговор девочка. — А почему у вас дома тогда так холодно?..
— Потому что окна только ночью открываю, — пояснил старик, присаживаясь и разливая дымящуюся коричневую жидкость по щербатым кружкам. — А что касается жары… нет, деточка, это немного по-другому называется. Днём температура до двухсот-трёхсот градусов доходит!..
— По Фаренгейту? — спросил Вася.
— По Цельсию, юноша…
— Ничего себе, — хмыкнул наёмник, поднося к губам чашку. Её содержимое пахло шваброй. Про вкус, скорее всего, вообще лучше не думать… — А дожди?
— Какие дожди, командир?! — всплеснул руками пенсионер. — Уже года два, как не было! Да и то, что было… эх!.. одно название, а не дождь…
— Но при таких температурах какое же должно быть испарение! — воскликнул Чайников. — Где же вы воду берёте?!
— А нигде. Это всё запасы. Когда засуха случилась, льды начали таять. Воду грузили цистернами, и распределяли по городам. Антарктида за несколько лет в пустыню превратилась…
— А Мировой океан?..
— И, юноша!.. Нет его больше! Ни Тихого нет, ни Ледовитого… всё высохло. Что успели спасти, то успели, а так… ещё, конечно, из-под земли качают, но и этому скоро конец придёт! Нам-то, старичью, ещё ничего, нам на тот свет скоро, а молодых жалко. Некоторые из них и дождя-то никогда не видели, не говоря уж про снег!.. А всё эти ихние эксперименты… — он затряс седой головой. — Нечего было солнце испытывать!.. Вон оно теперь как нас наказывает!..
— Испытывать? — повернулся Васенька. — Как?.. И зачем?!
— А кто их знает, зачем!.. От большого ума, видать! — рассердился дед. — Запускали туда чего-то, не знаю чего!.. Опыты какие-то проводили, давно было, ещё во всех газетах про это писали… А потом — вот. Стонут теперь! Что мы наделали, кричат!.. Да что уж нынче кричать-то? Поздно…
— Да-а… — протянул системщик с кривой ухмылочкой, — умные люди! Нашли с кем связываться!..
— Морган, — тихо сказал Грэй, — иди ты переоденься! Вся в пупырышках уже. Холодно ведь.
— Интересно!..
— Нам тут весь день сидеть, не волнуйся, ничего не пропустишь. У тебя хоть тёплые вещи есть? Или всё, — он покосился на платье, — в таком роде?..
— Есть… — она нехотя поднялась из-за стола и вышла. Из соседней комнаты послышалось щёлканье двух оставшихся замков чемодана и шорох пакетов.
— Дочка твоя? — с умилением поинтересовался дед. Грэй поперхнулся чаем…
Вася неинтеллигентно захихикал:
— Нет… Он ей… как бы это… опекун! Временный.
— Да, — поспешно кивнул наёмник, пнув под столом болтливого напарника. Ничего не подозревающий старик растроганно покачал головой:
— А всё наговаривают на нынешнюю молодёжь! Мол, хамы да бандюки одни… ваша-то — просто ангел!..
Вот тут уже подавились оба.
— Только красится уж больно чересчурственно… — подумав, добавил пенсионер.
— Дед! — замял тему Васенька. — Мы и так знаем, что Морган у нас — чистое золото, только что пробы не хватает… Ты мне лучше скажи, какому остолопу в голову взбрела такая идиотская мысль — связываться с Империей Солнца?!
— С чем?!
— Ах, да, вы же не в курсе… видите ли, дедуля, "солнышко" — это не только жёлтый шарик в небе. Это, дорогой вы мой, одна из самых могущественных империй в нашей галактике! От неё зависит вся солнечная Система!.. И ссориться с ними… увольте! Был уже случай. Вы-то, прямо скажем, ещё дёшево отделались, а, к примеру, той же Венере повезло гораздо меньше! Нашлись там такие же "молодцы", наехали на солнечных — и что? Раньше Венера почти ничем от Земли не отличалась, почти что брат-близнец, только там уровень развития наш не на одну сотню пунктов превышал! А теперь это не планета, а скелет. Атмосфера — сплошь азот и углекислый газ, а температура, чтоб вы знали, за 400 градусов по Цельсию зашкаливает…
— Это что ж там стряслось-то?! — дрогнул ветеран.
— Солнечный протуберанец, — с умным видом ответил Васенька. — Его температура — около пяти тысяч градусов! А при ней начинается испарение даже твёрдых веществ. Собственно, в результате этого и сгорела вся биосфера планеты… Вот так-то! Одно слово — дурной формат печати покоя не даёт…
Из коридора раздался шорох.
— Океаны испарились, и земля превратилась в летучий пепел, а воздух — в сжигающую нутро отраву, — сказал чей-то тихий голос от дверей, — и никто не заплакал, потому что некому было плакать…