- О чем вы сейчас думаете, Леонор?
- О том, как странно устроен мир.
- Странно? Что же в нем странного?
- Мне совершенно не понятно, как вы, люди, так страстно любящие жизнь, делаете все возможное, чтобы приблизить смерть.
- Я что-то не очень хорошо вас понимаю. Кто стремится приблизить смерть? Я?
- Нет, не вы. Роберт Гудмейер, ваш отец герр Кегль, профессор Геллер.
- Ну, не обращайте на них внимания. Что касается моего отца, то он просто выжил из ума.
Эльза залилась громким веселым смехом и положила руку на плечо Леонора.
- Он просто старый дурак. Все деньги, деньги, еще раз деньги. И страх, что эти деньги отберут у него какие-то коммунисты.
- А зачем ему деньги? Разве вам не хватает?
- Что вы, Леонор! Если бы мой милый глупый папочка в один прекрасный день взял бы их все из банка, то ими можно было бы оклеить все двадцать комнат нашей виллы в Горовитце и еще осталось бы на приличную жизнь десяти поколениям его потомков.
- Так в чем же дело?
- А вот в чем... - Эльза повертела пальцем у лба. - Историческая традиция, наследственный идиотизм, беспричинный страх. И еще черт знает что. Но только не думайте, что я такая. Наше поколение совершенно иное. И мне так противно, что мой отец впутался в эти грязные атомные дела из-за денег.
Эльза вдруг обняла Леонора и, прижавшись к его щеке, шепотом произнесла:
- Мне так не хочется умирать от атомного взрыва, Леонор...
Он осторожно отстранил девушку от себя.
- А какая разница, от чего умирать. Ведь умирать все равно придется.
- Но лучше позже, значительно позже. Хочется пожить, многое увидеть, многое почувствовать. Жизнь интересна и прекрасна, ведь правда, Леонор?
- Н-наверное, - неуверенно произнес он.
Эльза резко отодвинулась от него и сказала:
- Вы какой-то странный, Леонор. И в гимназии вы были странным. И здесь. Неужели вам безразлично, когда умирать?
Он ничего не ответил.
- Скажите, вам не страшно умереть?
- Нет, - едва слышным шепотом произнес Леонор.
- И даже от атомного взрыва?
- Нет.
- Боже мой, вы врете!
- Нет, не вру. Я просто не знаю, что такое "страшно".
Глаза девушки наполнились ужасом. Леонор смотрел на нее спокойно.
- И вы не пожалеете расстаться с этим голубым небом, с этими цветами, с этой аллеей?
- Я не знаю, что такое "пожалеть"...
-- И вам безразлично то, что рядом с вами я?
- Я не понимаю, что такое "безразлично"...
- Ну допустим, вы не понимаете. Но ведь любили вы кого-нибудь?
- Я не понимаю, что такое "любить"...
Эльза поднялась из-за столика и сделала несколько шагов в сторону.
- Боже мой. Вы ужасный человек. Вы страшный человек. Для чего вы живете?
- Чтобы решать сложные задачи. Чтобы разбираться в запутанных технических и научных проблемах.
- Для чего все это?
- Я просто иначе не представляю смысла жизни.
- И вам не кажется, что это...
- Я понимаю, что я не похож на всех. Но я ничего не могу поделать. Есть слова, которые я понимаю. Я так же, как и все люди, понимаю, что такое теорема, что такое логика, что такое доказательство, что такое машина, что такое реакция... Но есть слова, смысл которых для меня не ясен. Я не знаю, что такое любить, что такое привычка, что такое страх...
- Ну а свобода? Вы понимаете, что такое свобода? Я больше всего на свете люблю свободу.
Леонор на мгновенье задумался.
- Недавно я видел это слово на плакате, который перед зданием института носила толпа людей. На нем было написано "Свобода от атомной опасности". Я долго думал, что это значит. Мне кажется, что я понял...
- Что?
- По-видимому, - начал он неуверенно, - это такое положение, когда атомная война не помешает людям любить, увлекаться, наслаждаться жизнью... Когда смерть наступит не от взрыва, а от чего-то другого, например от болезни или просто от старости... Когда вы сможете жить без того, что вы называете страхом.
- О, да вы все прекрасно понимаете, Леонор, - обрадовалась Эльза и снова села с ним рядом. - Вы просто оригинальничаете, правда?
Он покачал головой.