— Так что вы можете мне сказать, товарищ Устинов? Как у нас дела с новыми производствами? — лучший друг физкультурников энергично расхаживал по кабинету с дымящейся с трубкой в руке, посматривая на напряженно застывшего наркома.
— Все отлично, товарищ Сталин. Работы идут даже со значительным опережением плана. Хотя не без проблем, конечно, но люди работают без передышки.
— Это хорошо, что все отлично. И хорошо, что наши трудящиеся столь полноценно отдаются столь важному дэлу. Но давайте все же поподробнэй, товарищ Устинов. Чем можэт нас порадовать новая промышлэнность? — Сталин показал на толстую папку с документами в руках Устинова. — И вы присаживайтесь, Дмитрий Федорович. А то как там в пословыце? В ногах правды нэт? — вождь улыбнулся.
Усевшийся Устинов достал из папки несколько листов бумаги.
— Здесь основные тезисы, товарищ Сталин. Подробнее по каждому направлению — в данных документах, — и нарком пододвинул папку в сторону севшего в кресло Сталина.
— Хорошо, товарищ Устинов. Давайте пока по сути.
— Очень хорошая обстановка у нас сразу в нескольких направлениях. Радиотехника совершает огромный, можно с уверенностью сказать даже революционный, скачок. Мы уже наладили производство полупроводниковых диодов и модернизацию радиостанций с их использованием. Активно ведутся работы по полупроводниковым триодам, но они значительно сложнее в изготовлении и потому пока получены только лабораторные образцы — проявили себя товарищи ученые из ЛФТИ. Однако уже идет разработка технологического цикла, так что вскоре мы однозначно справимся и с этим вопросом, — нарком замолк и заглянул в один из «тезисных» листов. После чего продолжил:
— Внедряем новые технологии, например, печатные платы. Благодаря этому, а также переводу радиозаводов на трёхсменную работу нам удалось добиться оснащения всех вновь выпущенных танков и самолётов радиооборудованием, — услышав это, вождь улыбнулся.
— Значит, с этим у нас все дэйствително отлично, — Сталин начал набивать потухшую трубку, одобрительно покачивая головой.
— Да, товарищ Сталин. На заводе «Светлана» максимально быстро строятся цеха для промышленного производства. Уже скоро у нас уже будет готово массовое производство различных элементов: триодов, диодов и прочих достижений полупроводниковых технологий. Даже то, что у нас есть сейчас, будет очень и очень сильно опережать все, что есть у кого бы то ни было. Особенно в сочетании с уже упомянутыми печатными платами. И первые ЭВМ нами уже проектируются. Более того, в лаборатории N… — Устинов вновь заглянул в документы, — «ХА» сто десять, создан электромеханический вычислитель, успешно применённый для расшифровки немецких радиограмм, — услышав это, глава СССР удивленно поднял голову и спросил:
— Так мы же используем для этого ЭВМ Особой группы, да?
— Да, товарищ Сталин. Однако мы разделили обязанности: особые ЭВМ только взламывают шифры, а собственно шифровки раскодируют наши вычислители, предоставленные ГРУ, Генштабу и штабам фронтов. Непосредственно сейчас это многократно уменьшает объём секретной корреспонденции и уменьшает время получения штабами данных радиоперехвата. Кроме того, эти вычислители позволяют дезинформировать немцев о наших подлинных возможностях в дешифровке, а в перспективе — массово производить собственные ЭВМ для применения в военном деле, науке и промышленности.
Есть еще и такой немаловажный фактор, как тот, что мы сможем применять больше особых ЭВМ для других, не менее, а может даже и более важных проектов. Например, для расчетов в ракетных проектах или проекте, курируемом товарищем Берия.
— Хорошо, товарищ Устинов. Продолжайте.
— Таким образом, подытоживая касательно электроники, радиотехники и вычислительной техники, можно однозначно сказать, что еще чуть-чуть и у нас появится весьма существенный отрыв в данных отраслях, причем отрыв практически непреодолимый, — Устинов вытер платком пот со лба. В главном кабинете страны было весьма жарко. Глотнув воды, он продолжил.
— Хорошая ситуация с моторостроением и автомобильной промышленностью. Полученные образцы несомненно весьма сильно нас в этом продвинули. И хотя сейчас разворачивать производство легкового транспорта нецелесообразно, но после нашей победы мы разгромим на автомобильном рынке и американцев, и французов…да всех разгромим.
— Так все хорошо? — Сталин строго посмотрел на Устинова.
— Дело в том, что многие модели мы можем воспроизвести почти полностью. Вот, например, эту, — покопавшись, нарком достал из портфеля фотографию старого доброго ВАЗ 2108, известного также как «восьмерка». Раньше сие творение отечественного автопрома принадлежало старшему сержанту Гнобяке, из бригады генерала Соломенцева.
— Замэчателно, товарищ Устинов. Но, я так понимаю, что далэко не все машины мы можем повторить, да?
— Да, товарищ Сталин. Но это и не удивительно, они там, — Устинов неопределенно махнул рукой, — в автомобили чуть ли не суперЭВМ засовывают. Да и двигатели, и трансмиссия, и прочее — тоже совсем другого уровня. Мы к этому придем, конечно, просто не сразу.
— Что-нибудь еще по этому вопросу?
— Грузовой автотранспорт. Вот эту модель мы уже начали выпускать на Горьковском автозаводе для нужд армии, — Устинов продемонстрировал Сталину фото старенького МАЗа, невесть как оказавшегося в распоряжении снабженцев бригады. Еще некоторые модели пока слишком дороги, но со временем мы их используем. Есть еще…
— Пожалуй, что хватит по данной тематике, товарищ Устинов. Чем еще порадуете? Вот, про станки расскажите, — вождь остановил Устинова на полуслове, наткнувшись в просматриваемой папке на интересную тему.
— О, конечно, товарищ Сталин. Благодаря полученным образцам, мы уже в ближайшее время сможем совершить настоящий прорыв в станкостроении! Давайте я вам кое-что покажу, — Устинов, отложив папку, вновь полез в глубины своего портфеля.
— Вот! — нарком вытащил на свет тонкую папку и протянул ее вождю. Тот с интересом раскрыл ее и углубился в чтение. В течение этого процесса на его лице снова появилась довольная улыбка, становящаяся с каждой минутой все более широкой.
— И мы дэйствително можем это сделать? — Сталин поднял голову и с прищуром посмотрел на Устинова. Тот, не отводя глаз, уверенно ответил:
— Да, товарищ Сталин. Но не все сразу, конечно. К примеру, до обрабатывающих центров нам еще довольно долго, сначала нужно значительно улучшить уровень имеющейся у нас техники, особенно вычислительной. Но станки с ЧПУ мы сможем делать уже довольно скоро. А лет через десять-пятнадцать будем создавать гибкие автоматизированные производства. После этого никакие США нас уже не догонят.
— Хорошо работаете, товарищ Устинов. Значит, оборудование особой группы вам помогло, да?
— Конечно. Но значительная заслуга подобных успехов не только в оборудовании и станках особой группы. Мы получили значительное количество информации из нескольких ЭВМ, принадлежащих учившихся ТАМ на заочных отделениях. Причем, нам довольно сильно повезло. Таковых довольно много, несколько десятков, и среди них мало "повторяющихся", — нарком, видя непонимающий взгляд Сталина, пояснил:
— Они учатся на разных направлениях и специальностях. Есть металлурги, есть инженеры-автоматизаторы, есть химики и другие. И почти у каждого на ЭВМ огромное количество информации.
— Надо бы товарищей солдат-студентов нам за хорошую учебу наградить, Дмитрий Федорович. Как вы думаете?
— Да-да, конечно, товарищ Сталин. Вся эта информация была просто бесценной. Но тогда хочу еще особо отметить товарища Кравченко.
— Поясните, — вождь встал и начал неторопливо прогуливаться вдоль стола.
— Дело в том, что, начиная с 2004 года, группа энтузиастов собрала огромную библиотеку научно технической литературы, перенесенной на электронные носители информации. Товарищ Кравченко на своей рабочей ЭВМ собрал полный комплект данной библиотеки на момент переноса.
— Дэйствително? И насколько огромная?
— Десятки тысяч томов по технике и естественным наукам. И не просто собрал. У него образцовая библиотека с каталогами и классификаторами, и он сумел организовать работу с этой библиотекой с других ЭВМ рабочей группы и с обычных телетайпов. Именно по его предложению, для хранения, поиска и доведения до получателей информации было организовано так называемое бюро научно-технической информации. Сам Кравченко назначен научным руководителем этого бюро.
— Звучит так, что товарищу Кравченко надо Сталинскую премию давать. И высокое звание Героя Социалистического труда, да?
— Да, товарищ Сталин. Именно так.
— Что ж, хорошо. Но давайте теперь о положении с фармацевтической промышленностью…
Несколько часов спустя, Устинов вышел из кабинета Сталина выжатый как лимон. Уйдя от «сути» к деталям и углубившись в подробности, вождь гонял наркома словно на экзамене, расспрашивая и интересуясь абсолютно всеми достижениями и промахами новой промышленности. За эти часы Устинов успел достать все до единого документа и фотографии из своего объемного портфеля. Но, судя по всему, сталинский нарком экзамен своему начальнику сдал. По крайней мере, когда Дмитрий Федорович уходил из кабинета, Сталин выглядел довольным.
В принципе, было понятно, почему. Промышленность и наука уверенно двигаются вперед, причем со все возрастающей скоростью, а самое неприятное — положение с проектированием реактивных самолетов было, прямо сказать, не очень — вождь довольно легко принял, единственно поинтересовавшись, принимаются ли меры по исправлению ситуации и как обстоят дела с самолетами поршневыми?
Услышав положительные ответы по этим вопросам и просмотрев некоторые документы, напрягшийся было Сталин вновь расслабился и заулыбался.
Так что сегодня все прошло неплохо. Задумавшись, идущий по коридору Устинов едва не врезался в направляющегося в главный кабинет страны Берию.
— Лаврентий Павлович, добрый день.
Нарком внутренних дел остановился и протянул Устинову руку.
— И вам здравствуйте, Дмитрий Федорович. Вы с совещания?
— Да. Отчитывался товарищу Сталину о состоянии дел.
— Надеюсь, все хорошо? — Берия внимательно смотрел на Устинова из под очков. Вопрос он задал не из праздного любопытства. Если все плохо, то Сталин может быть не в настроении и отчитываться самому Берии будет гораздо сложнее. Но это вряд ли. Глава НКВД регулярно получал сведения о состоянии дел в новой промышленности, и там вроде как все было очень даже ничего.
— Да-да, хорошо, более чем. Надеюсь и у Вас?
— Тоже неплохо, Дмитрий Федорович. Я полагаю, мы с Вами увидимся послезавтра, на большом совещании?
— Да, конечно, Лаврентий Павлович. До свидания.
— Всего хорошего.
Берия еще некоторое время постоял, глядя в след Устинову. После чего развернулся и решительным шагом отправился в кабинет к Самому. У него с курируемым проектом все было далеко не так хорошо, как у наркома новой промышленности. А этому самому проекту — атомному проекту — Сталин придавал весьма большое значение.