- Честное слово! Оружейный магазин захватили...
- Ого?
- Спилили телеграфные столбы, построили баррикаду...
- Н-да-а... вот как?
- Много их?
- Много!
- Эх, - хоть отплатили бы за кровь невинную!..
- Идём туда!
- Иван Иванович, идёмте, а?
- Н-да-а... это, знаете...
Над толпой выросла фигура человека, и в сумраке звучно загудел призыв:
- Кто хочет драться за свободу? За народ, за право человека на жизнь, на труд? Кто хочет умереть в бою за будущее - иди на помощь!
Одни шли к нему, и среди улицы образовалось плотное ядро густо сомкнутых тел, другие спешно отходили куда-то прочь.
- Вы видите, как раздражён народ.
- Вполне законно, вполне!
- Безумства будут... ай-ай-ай!
Люди таяли в сумраке вечера, расходились по домам и несли с собой незнакомую им тревогу, пугающее ощущение одиночества, полупроснувшееся сознание драмы своей жизни, бесправной, бессмысленной жизни рабов... И готовность немедленно приспособиться ко всему, что будет выгодно, удобно...
Становилось страшно. Тьма разрывала связь между людьми, - слабую связь внешнего интереса. И каждый, кто не имел огня в груди, спешил скорее в свой привычный угол.
Темнело. Но огни не загорались...
- Драгуны! - крикнул хриплый голос.
Из-за угла вдруг вывернулся небольшой конный отряд, несколько секунд лошади нерешительно топтались на месте и вдруг помчались на людей. Солдаты странно завыли, заревели, и было в этом звуке что-то нечеловеческое, тёмное, слепое, непонятно близкое тоскливому отчаянию. Во тьме и люди и лошади стали мельче и черней. Шашки блестели тускло, криков было меньше, и больше слышалось ударов.
- Бей их чем попало, товарищи! Кровь за кровь, - бей!
- Беги!..
- Не смей, солдат! Я тебе не мужик!
- Товарищи, камнями!
Опрокидывая маленькие тёмные фигуры, лошади прыгали, ржали, храпели, звенела сталь, раздавалась команда.
- От-деление...
Пела труба, торопливо и нервно. Бежали люди, толкая друг друга, падая. Улица пустела, а посреди неё на земле явились тёмные бугры, и где-то в глубине, за поворотом, раздавался тяжёлый, быстрый топот лошадей...
- Вы ранены, товарищ?
- Отсекли ухо... кажется...
- Что сделаешь с голыми руками!..
В пустой улице гулко отдалось эхо выстрелов.
- Не устали ещё, - дьяволы!
Молчание. Торопливые шаги. Так странно, что мало звуков и нет движения в этой улице. Отовсюду несётся глухой, влажный гул, - точно море влилось в город.
Где-то близко тихий стон колеблется во тьме... Кто-то бежит и дышит тяжко, прерывисто.
Тревожный вопрос:
- Что, ранен?.. Яков?
- Постой, ничего! - отвечает хриплый голос.
Из-за угла, где скрылись драгуны, снова является толпа и густо, чёрно течёт во всю ширину улицы. Некто, идущий впереди и неотделимый от толпы во тьме, говорит:
- Сегодня с нас взяли кровью обязательство - отныне мы должны быть гражданами.
Нервно всхлипнув, его перебил другой голос:
- Да, - показали себя отцы наши!
И кто-то, угрожая, произнёс:
- Мы не забудем этот день!
Шли быстро, плотной кучей, говорили многие сразу, голоса хаотично сливались в угрюмый, тёмный гул. Порою кто-нибудь, возвысив голос до крика, заглушал на минуту всех.
- Сколько перебито людей!
- За что?
- Нет! Нам невозможно забыть этот день!..
Со стороны раздался надорванный и хриплый возглас, зловещий, как пророчество.