В своей прошлой жизни Маша прыгала с парашютом только один раз. Когда еë отношения с парнем только начинались, она считала, что их увлечения должны быть общими. Какая же глупая и наивная она была. У каждого человека должно быть личное пространство, иначе, даже любимый человек опротивеет. Ваня понимал это и быстро отвадил её совать свой миленький носик куда не надо. Правда, сделал это весьма иезуитским способом: заставил прыгнуть дуэтом с самолёта. Всё получилось не так романтично, как в её фантазиях. И даже хуже: в полёте она описалась от страха. Естественно, частично влажность её эмоций досталась и возлюбленному. «Позор и полное фиаско» — она думала, что парень её бросит. Но как ни странно, после того случая, они стали ещё ближе. Инструктор тогда успокаивал, что новички писаются через одного, так что на земле у них всегда есть несколько комплектов сменной одежды и место для переодевания.
В мимике прыгать было не так страшно, как в своём теле. Да и описаться он не мог, а вот Синтия струхнула. Визжала так, что уши закладывало. Падать в замкнутом пространстве было страшнее, чем в открытом. В открытом не так сильно ощущается своё падение, а тут- от адреналина время тянулось, и можно было посчитать все мелькающие мимо этажи. Неизвестно описалась в полёте Синтия или нет, потому что скоро это полностью потеряло значение. Так как они по ноздри ушли в кучи мусора. Коммунальные службы давно смирились со свинством наёмников, решив, что горбатого только могила исправит. И сделали первый этаж техническим. Раз в неделю коммунальные роботы сгребали со всей станции мусор в кучу, прежде чем его рассортировать, потом утрамбовать и утилизировать. Банзай, владеющий МобТером техника, естественно знал о графике и маршруте коммунальных мероприятий и даже мог повлиять на них. А скорее так и сделал. Чего тут только не было. Останки еды, постельные принадлежности, использованная туалетная бумага из пластика, одежда, поломанная мебель, несколько трупов не первой свежести, и это только начало списка. Многие вещи вообще не поддавались классификации.
Одной рукой мимику выкапываться было сложно, и рыжая ему не помогала, а занималась какими-то своими делами. Синтия кстати была очень недовольна, и незамедлительно высказала все свои чувства.
— Ты-псих, больной наркоман! Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох от ломки… — Синтия ещё пару минут костерила Гомера на чем свет стоит. А потом успокоилась и, утопая в мусоре по колено, стала что — то искать.
— Синтия, отсюда надо уходить-скоро здесь будет Рекс со своим сбродом.
— Я никуда не уйду без своей шкатулки.
— Забудь о ней, она того не стоит. — Сказала Маша и попыталась потащить Синтию за руку отсюда подальше. Но в ответ мимик получил кулачком в бок.
— Я должна её найти.
Маша задумалась. В принципе, рыжую можно сейчас вырубить ударом в челюсть. Адекватное состояние младшего офицера патрульного транспорта для прохода через проходную и получения разрешения на выезд-не требуется. Но таскай её потом по всей станции, привлекая внимание. Поэтому она решила помочь рыжей своими способностями, а то она будет искать свою шкатулку до прибытия охотников за головами. Маша подключила свою способность мироощущения. Шкатулки она не ощущала, но это как раз и требовалось, чтобы найти её в толще мусора. Нечто, ощущалось, как пустое пространство в куче песка. Маша видела это пустое пространство, словно тёмное пятно на мониторе экрана. Шкатулка обнаружилась на глубине 20 см под поверхностью мусора. Немного разгребая хлам, она достала эту белую шкатулку и ощутила исходящую от неё опасность.
— Это что, бомба? — с подозрением спросила Маша.
В ответ Синтия раскрыла шкатулку. Та внутри оказалась пуста.
— Нет, не бомба, просто моя личная вещь. Мне друзья подарили на память.
— Ну ладно. — со скрипом, и, давя интуицию, отмахнулась от этого вопроса Маша.
Что — то Синтия не договаривает, но сейчас не время и не место. Надо было делать ноги. Двинулись в сторону чёрного рынка. Помогало то, что тут почти не было камер и людей. Первый уровень жилого сектора наёмников был самым малонаселённым на станции. А всё из — за запаха и антисанитарии. Никому не понравится жить среди куч мусора и невыносимой вони. Наёмники хоть и были теми ещё свиньями, но личную гигиену соблюдали. Брали свои воспитанные с детства привычки и нормы санитарии. Так что, наёмники были готовы засрать весь Чар, но сами предпочитали оставаться чистенькими.
Что касается камер, то их раздолбали торгаши с чёрного рынка. Они отключали их ещё эффективнее, чем крысы, так как за малую денежку узнавали у диспетчеров и техников, какие камеры рабочие. Недолгое время существовал даже бизнес: техники чинили камеры и получали очки от правления, потом сливали инфу о рабочих камерах торгашам и получали очки уже с них. Правление сначала пыталось карать вандалов, но вычислить их было сложно-те носили маски и очки. В итоге кончилось дело тем, что первый этаж объявили техническим и камеры чинить запретили. В основном тут обитали уклонисты с нулевым счётом, контрабандисты, ресоциализованные зомби, чудом выжившие после падения и существующие теперь без хозяев, ибо жизнью этот процесс язык не поворачивался называть. Ну и, естественно, вездесущие крысы. Тут они были особенно жирные, никого не боялись, питались мусором и размножились в большом числе. Ещё ходила байка о небольшой стаи зергов, сбежавших из лабораторий. Правда это или нет-ни подтвердить, ни опровергнуть никто не мог. Сами учёные ни за что не признались бы в том, что пустили на станцию зергов, иначе мигом вылетели бы с работы. А мифические зерги оказались достаточно умными, чтобы питаться отбросами и людям с роботам на глаза и визорам не попадаться.
Когда наёмники пришли за суицидниками, то ничего, кроме горы мусора и роботов уборщиков, не обнаружили.
— Мы тут так ничего не найдем. — заявил один из охотников, уже успевший порыться в мусоре. — Шеф, надо отправляться в цех сортировки и там…
— Нет. — ответил Рекс, отрицательно покачав головой. — Гомер очень скользкая скотина. Я не сомневаюсь, что он жив.
— Так что нам делать, бос?
— Тут нет камер. Будет сложно его найти. Надо направляться на чёрный рынок, больше им идти некуда. Поспешим, мы должны их опередить. Воспользуемся метро.
Тем временем, мимик и Синтия брели в сторону чёрного рынка неспешным шагом. У рыжей было отвратительное настроение, а вот у Маша-напротив. Мимик шёл и бренчал себе под нос одну старую, но весёлую песню.
В скитаниях и сражениях мы уже который год,
За древним артефактом мы опять идем в поход,
Для группы приключенцев преград серьезных нет,
С землей равняет города неистовый квартет.
По гибельной пустыне и по снежным склонам гор,
Идут, объединившись, файтер, клирик, маг и вор,
Пускай undead увидит нас в своих кошмарных снах,
Ползут по закопушке файтер, клирик, вор и маг.
Да сдохнет враг!
В пещере и в деревне, в десятках разных мест,
Маньякам-приключенцам всегда найдется квест,
С блюстителем порядка короткий разговор -
Опять трактир разносят файтер, клирик, маг и вор!
По гибельной пустыне и по снежным склонам гор,
Идут, объединившись, файтер, клирик, маг и вор,
Пускай дракон видит нас в своих кошмарных снах,
Ползут по закопушке файтер, клирик, вор и маг.
Да сдохнет враг!
МонстрОв осталось мало, рубает их с плеча
Союз спэла, кинжала, молитвы и меча,
И даже клирик в ярости — попробуй лишь задень,
Вращает holy-символ, как плюсованный кистень.
По гибельной пустыне и по снежным склонам гор,
Идут, объединившись, файтер, клирик, маг и вор,
Пусть демон-лорд увидит нас в своих кошмарных снах,
Ползут по закопушке файтер, клирик, вор и маг.
Да сдохнет враг!
Hу что ж, начнем потеху! Уже в который раз
Death Knight нам не помеха, король-нам не указ,
И побывав на дне морском, в хоромах и в гробу,
За мозги дэнжен-мастера получим мы экспу!
По гибельной пустыне и по снежным склонам гор,
Идут, объединившись, файтер, клирик, маг и вор,
Пускай бехолдер увидит нас в своих кошмарных снах,
Ползут по закопушке файтер, клирик, вор и маг.
По гибельной пустыне и по снежным склонам гор,
Идут, объединившись, файтер, клирик, маг и вор,
Пускай ДМ увидит нас в своих кошмарных снах,
Ползут по закопушке файтер, клирик, вор и маг.
Да будет так!
— От меня воняет. — недовольно заявила Синтия, когда ей надоело слушать пение Гомера. — И у тебя голос мерзкий и нудный.
— Не удивительно, мы по ноздри окунулись в отбросы. Что от нас теперь розами пахнуть должно? — Ответил мимик и добавил — А голос у меня не мерзкий, это песня таким голосом поётся.
— Мне нужно помыться.
— Угу, а ещё принять ванну, выпить чашечку кофе. — Передразнила Маша, правда Синтия шутки не поняла. — Хотя, в чём — то ты права. Сегодня для кого-то из нас этот день может стать последним, а до заката ещё, ой, как нескоро.
— Твой замогильный юмор не вдохновляет. Тут что, нет жилых модулей, которые можно снять на час?
— Это нижний уровень, он же уровень 0. Он же технический-тут ничего нет. Ты никогда не была на нижних уровнях?
— Станции всего — то три месяца. А я работала диспетчером, зачем мне тут быть?
— Ну так, станция типовая-видел одну, значит, видел все. Ладно, мы скоро дойдём до чёрного рынка. Там можно помыться, переодеться, поесть и отдохнуть. Всё необходимое, чтобы подготовиться к отправке в последний путь.
Синтия опять не поняла ироничной шутки. Местные вообще, походу, являлись поголовно атеистами и шуток про загробный мир не понимали. Не удивительно, что местное население не религиозно. Насколько Маша помнила лор, первые поселения людей в секторе Капрулу были основаны уголовниками и каторжниками. Из уроков истории Маша знала, что это было нормальной практикой ещё со старушки земли. Всегда в авангарде колонизации шли каторжане и уголовники. Так, сначала, Америка и Австралия были каторгой и местами ссылки, с 30 % смертностью, от непривычных условий. И так поступали всё страны, даже курорты Кавказа когда-то были местом ссылки. На Кавказе, конечно, каторга пятизвёздочная, но когда-то там от звонка до звонка срок мотал… э-э-э то есть, отбывал ссылку великий поэт М.Ю. Лермонтов. И было это довольно опасное и необжитое место, а уже потом там всякого понастроили. Вслед за каторжниками, заложившими базу для существования, шли уже колонисты и миссионеры. Вот где-то на этой ступени освоения отлаженная система дала сбой, и каторжане сектора Капрулу остались предоставлены сами себе. Видимо, они слишком далеко и не туда залетели. А без миссионеров нет храмов, без храмов-нет веры. По крайней мере, централизованной, официальной религии. Различные секты-не в счёт. Вот и получается, что доминион-атеистическое государство, от хаоса и анархии, которое, удерживает только закон.
Чёрный рынок являлся местом своеобразным. Здесь, в этом царстве металла, среди высокотехнологичных жилых модулей люди ставили самодельные прилавки из пластиковых панелей и палатки из жёсткой синтетической ткани. Тут конкурировали между собой вырвиглазно одетые зазывалы и футуристические голограммы. Что первые, что вторые призывали обратить внимание на их товар. А чего тут только не было. Наркотики, алкоголь, предметы роскоши и мебель, различные детали для улучшения своей техники. За каким — то чёртом тут даже были архаичные, надувные секс-куклы. Когда Маша, в образе Джерри, в первый раз увидела этот древний разврат, то не поняла и поинтересовалась у продавца. А зачем, собственно, тут эта латексная радость? Да ещё по цене в три раза превышающей цену ресоциализованного человека, которого совершенно легально можно купить/продать в любом борделе.
— Э — э! Не понимаешь. — с интонацией прожжённого сибарита и извращенца отвечал торговец. При этом, одновременно любовно поглаживая куклу по заплаткам на бёдрах. — Это-удовольствие только для настоящих ценителей.
Она действительно такого не понимала и боялась, что если поймёт, то прежней уже не станет. Также тут были самые натуральные сабли, мечи и кинжалы для людей поскромнее. Ношение холодного оружия на станции было не запрещено, только стрелковое. Поэтому население станции местами напоминало средневековье, с его отрядами головорезов, вооружённых холодным оружием. А возле особо богатых прилавков были натуральные рыцари с копьями и алебардами. Правда, в отличие от аутентичных рыцарей, у этих ребят под доспехом были слабенькие экзоскелеты, позволяющие быстро и ловко двигаться. Бродя по рынку Маше всегда казалось, что она вот — вот и набредёт на невольничий базар, где можно будет купить кого угодно, хоть наложницу протосску. Но такой чистой публике, как протоссы, тут делать нечего, а торговля невольниками монополизирована правлением.
Рынок обладал двумя очень выгодными экономическими особенностями для своего существования на станции. Первое, это, собственно, проходной, со сбитым тестом на наркотики и соседством с трофейными складами. Как там говорится: «Совпадение? Не думаю.» Через трофейные склады на станцию попадали всякие ценные, но запрещённые плюшки. Это были как легальные трофеи, так и не легальная контрабанда. Ну и, естественно, эта таможня работала в обе стороны: как в интересах простых наёмников, так и в интересах начальников с высокими званиями. Маша успела многое узнать об этом месте, сдавая оптовые партии наркоты в образе Джерри. Этого техника здесь знали и любили, ещё до того как его место занял мимик. А вот Гомер был не так известен, но всё, кто его узнавали, начинали трясти с него долг. Слава небесам, при жизни крупно накосячить наёмник не успел, и суммы варьировались от нескольких десятков до пары сотен очков. Не так много, чтобы начать учинять расправу, но достаточно, чтобы начать ненавидеть. К тому моменту, как они добрались до рынка, наёмники уже тут были. Их искали с привлечением общественности. На рекламных панелях, вместо предлагаемого ассортимента товара, на рынок смотрел лик Гомера в 3д. К настоящему моменту мимик серьёзно поизносился, и узнать в нём оригинал можно было с трудом. Но кому надо, тот узнает. Молодчики Рекса уже ходили по рынку и сдёргивали с лиц случайных прохожих платки, маски и прочую маскировку.
— Ай-яй-яй — беспокойно заговорила Маша, села мимиком на корточки и собрала с пола пыль, потом смочив слюной, вымазала ей лицо. — Син, дальше маскируется под негров и прикидываемся Ливийскими валенками.
— Не сработает, — Сказала Синтия, скептически оглядывая Машины приготовления. — Ты не похож на негра. С близкого расстояния поймут.
— В твоих же интересах, чтобы сработало, а то нам обоим медленная и мучительная смерть гарантирована. Смотри. — Мимик указал на голограмму, та мигнула, и образ Гомера сменился образом Синтии. Ниже горел ценник в 20000 очков. В пять раз поменьше, чем у Гомера, и только за живую, но лишние деньги на дороге не валяются. — Я не знаю, почему кто — то решил вложиться, чтобы вернуть тебя. Но этот кто — то готов заплатить такие деньжищи. Зная какая здесь публика, тебя заставят отработать каждое вложенное в тебя очко. Так что мажься Син, мажься.
С этими словами Маша растёрла по лицу Синтии целую горсть пыли.
— А!… Тфу! Эхе-эхе. — похоже часть пыли попала ей в рот, и она закашлялась. — Отвали от меня! Если нужно, я сама всё сделаю. Проклятье, в рот попало. Тьфу, какая гадость. Ты специально это сделал?
— И в мыслях не было. — тут же солгала Маша. — Насчёт того, что поймут кто мы. Так, это можно сделать только с минимального расстояния. А мы к ним близко подходить не будем.
— Как же ты собираешься пройти через проходную? Рекс точно будет нас там ждать.
— Нормальные герои всегда идут в обход. Вот и мы не будем изменять традиции, а пока пойдём в одно надёжное место, где можно отдохнуть и привести себя в порядок.
Если изначально из названия можно было подумать, что «чёрный рынок» это такое нейтральное место, где даже местные преступники, возведённые в квадрат, могли спокойно расхаживать по улицам, то это не так. Везде на станции балом правят деньги и власть, а уж тем более-на рынке. Чем больше у тебя денег, тем больше у тебя друзей и влияния. Самый эффективный способ борьбы с заказом на себя, это перебить назначенную сумму. Тогда, когда человека, заказавшего тебя не будет, не будет и денег, которых назначили за голову. Мёртвые не платят. Непонятно, конечно, сколько надо попросить за голову коменданта станции, вероятно, несколько миллионов. И сомнительно, что чистая публика внутренних секторов, укомплектованная не бывшими зеками, а профессиональными военными и учёными, соблазнится на очки. Для них это даже не деньги. Очки придуманы для наёмного отребья.
Вымазавшись сажей и пылью, став похожими больше на местных бомжей, чем на чернокожих, они спокойно шли через рынок. Им даже не пришлось избегать ищущих наёмников. После купания в мусоре, от них так смердело, что наёмники сами, инстинктивно, предпочитали держаться от них подальше. Так они дошли до неприметной кучи грузовых контейнеров, которые, почему-то, до сих пор роботы не разобрали на лом. Маша условным стуком постучала в тайное окошечко, и от туда выглянуло не улыбчивое лицо привратника. Человек за стеной был сморщенный, как иссохший изюм, и оценивающим взглядом осмотрел гостей, от чего сморщился ещё сильнее. Видимо, увиденное, ему не очень понравилось. Какие-то бомжи пожелали вторгнуться на его территорию, да ещё откуда-то прознали секретный стук. Надо бы их пристрелить, а от трупов избавиться.
— Кто вы такие? Пошли вон отсюда, нищим не подаём. — Сразу же выпалил «Изюм». На самом-то, деле человека звали по-другому, но в этом месте ни у кого нет имён. Только клички, так безопасней.
«Так он хочет чтобы мы ушли или узнать кто мы такие?» — Ненадолго, построение фразы смутило Машу, но потом она собралась и ответила. — Мы от Мышонка, есть дело.
Мышонок-это псевдоним Джерри, под которым его знали в «Яме». Мультик про Тома и Джерри люди, в далёком будущем мира StarCraft, уже не смотрели и о знаменитой парочки уже ничего не слышали. А вот Маша знала, и её всё чаще мучила ностальгия.
Дверь открылась, и от них потребовали войти внутрь, для большей убедительности Изюм наставил Гомеру в лицо пистолет. За дверь был широкий коридор, выстроенный из обрезанных с обоих концов контейнеров, спаянных в длинную кишку. Кроме Изюма тут были ещё двое здоровых мужиков, вооружённых импульсными винтовками. Этим двум здоровым мясным шкафам хватало сил, чтобы размахивать оружием, предназначенным для использования исключительно в броне скафандрах. Мало того, что оружие само по себе тяжёлое, так от отдачи ломались незащищённые кости.
«Интересно, они жрут специальный допинг или прошли хирургические манипуляции? Может, у них встроенный экзоскелет с имплантами? Это же какие-то оргины из вархаммера» — Подумала Маша, оглядывая этих богатырей. — «Раньше их здесь не было»
— Ну, говори, с чем пришёл и предупреждаю, если меня не заинтересует то, что ты скажешь, то наружу живым уже не выйдешь. — Сказал Изюм, не сводя пистолет с Гомера.
— Мне и девушке нужно, где-нибудь передохнуть и укрыться от преследования, приблизительно на день. Скажем, пара отдельных комнат высшего уровня комфорта или одну, но с раздельными спальнями. А ещё у неё сегодня, что-то вроде праздника, так что я хочу заказать для неё обслуживание. Любую еду, какую попросит, горячую воду, музыку и моющие принадлежности. Ну и, само собой, нам нужна свежая одежда.
К концу озвучивания Машиных хотелок, пистолет Изюма опасно трясся, но не от ярости, а от смеха. Его всегда веселила подобная наглость, будто блоха раздула себя до уровня слона и теперь важно выхаживает среди всякой мелочи.
— Вонючка, это тебе не гостиница, это ЯМА. Если ты сейчас не скажешь, чем собираешься платить за все эти прелести жизни, то живьём, вместе со своей подружкой, отправишься на корм зергам.
— Экстаз, пятикратная партия. — Коротко ответил мимик Гомер.
От таких слов Изюм даже немного разгладился, а пистолет переместился в кобуру.
— Ну что ж вы сразу не сказали, гости дорогие. — Сказал улыбающийся Изюм, и лучше бы он этого не делал-от этого его лицо стало более противным. — А когда Мышонок принесёт товар? И пятикратная партия, не слишком ли мало?
— Я устал. — Сказала Маша. — Все вопросы решайте с ним, когда он придёт. Если что-он уже в курсе.
Мимик повернул голову боком и убрал волосы, продемонстрировав маленький наушник в ухе, поблёскивающий металлом.
— Средства прослушивания в Яме запрещены. Сами понимаете, конфиденциальность.
— Это не прослушивание-это наушник, у него очень малый радиус, поэтому человек на том конце рации может слышать только мои слова.
— Да хоть музыкальный центр. Средства связи использовать тоже нельзя. — Ответил Изюм и получив наушник обратился к одному из своих богатырей. — Гиря, проводи наших вонючих гостей в комнаты и дай им всё, что они просят.
— Господа, прошу за мной. — Ожил один из «Огринов» и повернулся к Синтии с Гомером спиной.
— Ресоц. — Шёпотом подметила Синтия шрам на затылке великана.
Вообще, ресоциализированные условно подчинены правлению, и в случае восстания все, от рядовой проститутки из борделя до калеки уборщика, будут защищать истинных хозяев станции, а не наёмников. Просто правление станции, как бы, делегируют наёмникам свои полномочия, и те, у кого есть мозги прекрасно это понимают. Буквально по щелчку пальцев бойцы с промытыми мозгами готовы обратить своё оружие против своих же офицеров, за которых только что сражались и умирали. Но здесь, в Яме, творились совершенно незаконные вещи. Тут совершенно не нужны глаза и уши правления, а значит, здесь не может быть ресоцев. Но они есть. Из этого делаем логический вывод, что этот ресоц не подчинён правлению, это наводит нас на следующий факт: кто — то на станции перепрошивает ресоцев или делает своих. Причём, второе вероятнее, потому что Гиря явно не естественный человек: либо мутант, либо киборг, а может, вообще, выращен в пробирке. Технологии доминиона и такое позволяют, хотя последнее маловероятно. Потому что индивидуальный заказ на клонирование слишком дорог. Стало быть, на станции есть нелегальная лаборатория.
Гиря, несмотря на свой грубый внешний вид, был весьма вежливым и обходительным. Даже педантично обходительным. Это, опять же, было не естественное поведение, а скорее навязанное чипом в голове. Они прошли через центральное помещение, где на арене в специальном углублении, устланном песком, человек в доспехах и с копьём сражался против зерглинга. А зрители на платформах и балконах азартно болели за своего фаворита. И до появления мимика у человека было мало шансов. Ловкий и сильный зерглинг уверенно теснил человека в доспехах и даже погнул ему копьё. Но когда в помещении появился мимик, то зерглинг потерял весь интерес к битве и стал искать взглядом мимика в толпе. За что и поплатился. Человек ловким выпадом проткнул зерглинга и нанёс ему смертельное ранение. Маше же в этот момент хотелось выхватить у Гири винтовку и пару раз стрельнуть по рыцарю. Этот зерглинг был не простым. На арене он выработал у себя зачатки разума, иначе так долго бы не протянул. И хоть он был по стандартам зергов довольно-таки старым, но воля у него не иссякла. Когда мимик проходил мимо арены, зерглинг почувствовал исходящие от него телепатические эмоции королевы улья. Умному зерглингу было одиноко, и он хотел подчиниться ей, хотел влиться в её стаю и снова почувствовать себя частью множества, а ей инстинктивно захотелось принять его. Разумное существо без собственной воли, это печальное зрелище. Даже как-то высший разум становится жалко: он был самым разумным, но при этом самым безвольным.
Их провели в достаточно комфортную квартиру с раздельными спальнями, но одной ванной. Синтия предложила не тратить время впустую, а принять ванну вместе. Естественно, исключительно для общего удобства и экономии времени (А вы что подумали, распутники?).
— Извини, но, похоже, я не смогу потереть тебе спинку. — Отмазывался мимик, при этом демонстрируя опухшую левую руку, на которую пришёлся удар негра. Хотя её предложение Машу удивило. Синтия, если и не простила Гомера, то явно пыталась заново его окрутить.
«Она, похоже, вообще привыкла манипулировать парнями через секс» — Думала Маша, прощупывая руку мимика. Кость оказалась цела, но в трещинах, можно было их затянуть, однако тогда время жизни мимика уменьшится, а он и так на последнем вздохе. Сказать точно когда мимик начнёт разваливаться, Маша не могла, но через час-полтора он начнёт превращаться в слизь. И в связи с этим надо что-то придумать.
Смыв с тела нечистоты и благоухая мылом, Маша отправила в ванну Синтию. Та ещё что-то недовольно поворчала о том, что Гомер должен был как девушку пустить её первой.
— Я помылся за 5 минут, а ты теперь можешь плескаться в тёпленькой водичке хоть сутки. — Привела ответный аргумент Маша. И вообще, совесть её не тревожила-она тоже девушка … ну в каком-то смысле. Девушка — зерг, ДА!
Убедившись, что Синтия отправилась совершать омовения, Маша закрылась в одной из спален, уложила мимика на кровать и перенеслась разумом в своё настоящее тело. Сразу захотелось разломать хризалиту от переполняющей истинное тело силы. Хотелось проветриться, подышать воздухом, размять косточки, может полазать по потолку. Она слишком много времени проводит сознанием в мимиках и стала забывать насколько совершенно и удобно её тело. Слабость, вялость, усталость-это не про зергов. Большинство зергов попросту не поймут что такое хроническая усталость от недосыпа, потому что утром надо идти на работу. Любой зерг способен убивать нонстопом 24 на 7, пока окончательно не истощит ресурсы своего организма. Война войной, а даже у зергов обед по расписанию. Но, к сожалению, пока кокон покидать нельзя. Во — первых, он неплохо так экономит ресурсы, и на создание нового тоже тратятся ресурсы; во-вторых, отсюда очень удобно управлять мимиками, но был ещё и третий повод. Амниотическая жидкость кокона обладает очень сильными регенеративными ресурсами. Буквально, можно было запихнуть в кокон половину умирающего зерга, и он отрегенерирует и будет как новый. Она знает это точно: так она буквально вытянула с того света Тринити. Похожими свойствами обладала и инъекция из стволовых клеток. Но между целительной инъекцией и амниотической жидкостью существовала существенная разница. Если инъекция-это буквально встряска организма, доводящая его до стресса, но заставляющая собраться для быстрого регенеративного рывка, то жидкость из кокона-это более плавный и нежный подход. Пробуя сравнить их, скажем, с бытовыми приборами-у Маши подбирались такие аналогии-инъекция-это молоток, забивающий гвозди в доску, а амниотическая жидкость-это иголка, штопающая ткань. Для различных ситуаций подходят только соответствующие инструменты. Ещё одно небольшое мысленное усилие и Маша подключилась к мимику Джерри. Тот ожил, поднялся, открыл глаза и увидел довольно-таки привычную картину. Банзай и Кристина в очередной раз играли в какую-то настольную игру. Кажется, на этот раз они играли в нарды. Банзаю его культяпками трясти стаканчик с костями было затруднительно, но он упрямо играл и не давал Кристине делать это за себя.
«Интересно, а что они сделали с картами?» — подумала Маша, наблюдая за весьма идиллической картиной … по крайней мере, в её глазах это так выглядело.
— Чёрт, просрал. — Выругался Банзай, подсчитывая точки на костях. — Ну ладно, давай, я готов.
Кристина тут же подобрала Банзая, сунула себе в рот и секунд тридцать пыталась прокусить его панцирь. А потом выплюнула вместе с обломком зуба.
— Я же говорил тебе, что это бесполезно. Мой панцирь неуязвим. Всё моё тело, по сути, сплошная бронекапсула.
— Но я должна узнать каков ты на вкус.
— Дура. — Безэмоционально подвёл диагноз Банзай и предложил. — Ну что, ещё партейку? У тебя зубов много и они быстро растут.
— Это что за сюр здесь происходит? — спросил мимик Джерри.
Эти двое сначала удивились внезапно явившемуся человеку, а потом, когда до них дошло, собственно, кто перед ними, они засмущались. Словно подростки, которых в кустах поймали за неприличным (То есть, за поцелуями. А вы что подумали?).
— Ну? Я жду ответа на поставленный мной вопрос.
— Камрад Старшая, я ответственно заявляю, что камрад Кристина рехнулась нахрен. В связи с чем рекомендую отстранить её от командования. — Тут же сдал Кристину Банзай. Та, конечно, обиделась на него и стукнула кулаком, но только заработала несколько трещин на панцире и ушибла руку.
Дальше пошёл краткий пересказ того, как Кристина в поисках новых вкусов перешла от съедобного к несъедобному. Её не интересовало можно это есть или нет. В первую очередь, её интересовали вкусы. Горькие, мерзкие, ядовитые, но главное-разнообразные. И она начала опробовать всё вокруг. Кнопки на панели управления, телевизор, обшивку броневика, игральные карты (по словам Банзай она их все слопала), пластик, пулю от пехотной винтовки, которая взорвалась у неё во рту и чудом не убила, Машин кокон.
— Чего?!! Ты мой кокон жрала, пока я спала?
— Да, но я поставила заплатку.
Маша повнимательнее осмотрела кокон. Там было сразу три заплатки, из одной торчала узенькая железная трубочка с краником.
— А это что? — спросила Маша, указывая на трубочку.
— Амниотическая жидкость из вашего кокона была очень вкусна. — сказала Кристина и мечтательно закатила глаза. — Я не нашла в себе достаточно сил воли чтобы ограничиться.
— Ты бы ещё лимончик с боку прилепила.
— Извините.
— Извините. — Передразнила её Маша, коверкая произношение. — ты сделала из моего кокона чёртов коктейль. Ладно, что дальше было?
А дальше, понадкусав всё до чего она могла дотянуться, Кристина натолкнулась на свой камень преткновения. Ей очень хотелось попробовать Банзая, но было две сложности. Во-первых, он союзник, а во-вторых, всё тело Банзая безумно твёрдый мозг, уплотнившийся до состояния алмаза, но став при этом прочнее титана. Маша вообще не знала, как ему можно навредить. Банзая можно в снаряд заряжать, вместо поражающего элемента и крейсеры им сбивать. Зная что ему ничего не грозит, паршивец решил подыграть Кристине и разрешил откусить от себя кусочек, если та обыграет его в игру. От карт отказались, потому что одни игры в карты основывались на математических вычислениях, в которых Банзаю не было равных, а другие-на интуиции и предвидении, которые Кристина прокачала за время вынужденного безделья до уровня профессионального игрока в покер. Да, карты уже к тому моменту были съедены, а новые делать лень. Играть стали в нарды.
— Весело тут у вас. Хорошо, хоть, на этот раз без свежего мертвеца обошлось. Так, своим королевским указом велю гастрономический беспредел прекратить, и броневик с товарищем, всех камрадами называющем, не кушать.
— Есть. — грустно буркнула Кристина.
— Отставить есть, в данном случае- «слушаюсь». — продолжала распекать Кристину Маша.
Зерги не особо богаты на мимику, но Маша своей интуицией чувствовала, что Банзай ухмыляется.
«Вот паршивец. Сделал гадость, и на душе радость. Сейчас ты у меня за всё ответишь, мелкий вредитель» — подумала Маша, а в слух сказала — Зря веселишься, клоп милитаризкий. Страна снова нуждается в своих славных героях, идущих на смерть.
— Героем я быть согласен, особенно, если потом об этом узнает Япошка и желчью изойдет от зависти. А вот насчёт «хождения на смерть»: давайте без меня. Камрады, давайте я лучше буду жить назло врагам.
— Когда так умничаешь, то жить назло ты можешь только союзникам. — ехидно подметила Кристина.
— Соберитесь, бандиты. Имейте уважение к моей монаршей особе. Начинаю постановку задачи: в темнице девица томится, а коса её…