Для начала «самделишного электрика» перевели из отделения интенсивной терапии в отделение для выздоравливающих. Весь мой редкий опыт посещения больниц в моем времени не содержал подобного. Куда в больнице приняли, оттуда и выпнули потом. Ну, если только в реанимацию не попал.
После осторожного выяснения про место назначения оказалось, что тут есть места, где уже выздоровевшие больные дожидаются официальной выписки. Лечить их уже не надо, максимум пару таблеток скормить, но присмотреть необходимо. Или люди ждут подходящего транспорта до дома. В общем, этакий отстойник-накопитель.
Перевод осуществился до безобразия просто: меня просто привели в другое место и, указав на койку, сообщили, что она теперь моя. На вопросы про обед и прочие развлечения очередная фея в белом коротко проинформировала про какой-то стенд, на котором «вся необходимая информация присутствует в достаточном объеме». Нет, все-таки как прикольно, с этаким пафосом в построении фраз разговаривают наши предки. Надо тренироваться, чтобы поменьше выделяться.
Немного покачавшись вверх-вниз на кровати, я не обнаружил в себе хоть какого-то желания полежать, а тем более поспать. А значит, надо пройтись по окрестностям и разведать все места. Обнаруженный туалет встретил меня плотной дымовой завесой, сквозь которую проглядывало несколько силуэтов и слышались мужские голоса, обсуждающие вечное, то есть баб. Особого желания присоединиться к дискуссии не было, поэтому было решено проинспектировать это место позднее.
В остальном выздоравливающее отделение повторяло то, в котором я очнулся. Только вместо календаря со Сталиным я обнаружил тот самый стенд с информацией. В принципе, ничего необычного. Подъем в 7, завтрак в 8, обед в 13, ужин снова в 7, в 22 всем спать. В промежутке — медицинские процедуры и прочие обходы. Я обернулся, разыскивая часы. Оные обнаружились в закутке около медсестры. Большие напольные часы, медленно раскачивая маятником, сообщили мне, что сейчас три часа. Значит, обед я пропустил. Но чай с пряниками от главврача еще не переварился, поэтому я не стал больше заморачиваться на эту тему.
— Кто тут Слава, ну, который из новеньких? — раздался от дверей громогласный голос. О! Это по мою душу.
— Я тут, — выйдя из закутка в коридор, сообщил я.
Передо мной стоял и улыбался высокий черноволосый кавказец в военной форме, на плечах был накинут халат. Однако быстро тут милиция работает…
— Михаил, — представился он, пожимая протянутую руку, — заведующий местным хозяйством. Мне Василий Васильевич сообщил, что вы наш новый электрик.
— Вячеслав, — ответил я. — Ну, как "электрик"… Лампочку вот починил ему, и всё.
— Скажешь тоже, лампочку. У нас сейчас и такого нет, — он чуть наклонился ко мне. — Я вот в электротоке вообще не понимаю, темная вода он для меня, так что любая помощь очень нужна.
— А электрик по штату как? Хотя мне сказали, что он не очень.
— Да какое "не очень"! Пьет он, как сивый мерин, и откуда только деньги берет, спиноза мокроногая. Что между запоями починит, тем и спасаемся…
***
— В таком одеянии электрику ходить негоже, — немного отстранившись, Михаил осмотрел меня в пижаме и покачал головой.
— Ну, пока успел обзавестись только пижамой и тапочками, да и те казенные.
— Так, а жить тебе есть где? — внезапно озаботился завхоз.
— Ну, койку в палате выделили вроде…
— Ну что за крохоборы! У нас же есть свободные койки! — взмахнул руками Михаил.
— Да ладно, общежитие тоже обещали, но потом, когда милиция документы справит, и я покажу себя, — попытался я выгородить главврача.
— Да при чем тут общежитие! — развернувшись, потащил он меня за собой. — У нас есть свои койко-места для работников. Ну, для истопника, когда он был, или для дворника. Снег пойдет, так домой не набегаешься, а вверенное хозяйство необходимо содержать в порядке. Ну, или для других случаев, когда, например, на работе устанешь и нужно отдохнуть спокойно.
Скажу честно, путь я не запомнил совершенно. Вот брось меня, и я так и помру без помощи посреди какого-то очередного отделения. Мне с гордостью сообщили, что у нас тут целый больничный городок аж из шести корпусов, котельной и даже своей станцией скорого вспомоществования. В ответ я мог только выражать свое восхищение угумками и прочими междометиями.
Наконец меня привели на какой-то склад. Мягкий запах пыли и полки, на которых ровными стопками лежало что-то из ткани, позволил моей дедукции предположить, что это вещевой. Но нафига он больнице?
— Так во время войны многих раненых привозили в окончательно испорченном обмундировании. А назад необходимо было отправлять в исправном. Поэтому был организован склад. Он уже не нужен, но пока места хватает, вот и не вспоминают особо про него.
Михаил мне быстро организовал кальсоны, китель, бриджи и сапоги с портянками. Если с бриджами у меня проблем не возникло, то перед портянками я спасовал.
— Михаил, кажется, мы совместно нашли еще одну область, где я потерял память, — сообщил я ему.
— Да как же так, портянку намотать — раз плюнуть, — он сел на скамеечку, скинул сапог и как-то шустро намотал портянку назад.
Я попробовал повторить. Естественно, что у дитя 21-го века ничего не получилось. Посмотрев на мои попытки, завхоз скривился и, попросив подождать, опять скрылся в глубине склада. Вскоре он мне принес вполне себе привычные мне брюки, носки и черные ботинки.
— Мореманские иль генеральские, вон какой шовчик, — похвастался он, развернув брюки передо мной.
— Да не, у генеральских же лампасы по бокам, — усомнился я.
— Ну, когда как… Ладно, с носками-то управишься, аль тоже память потерял?
С носками я управился, а вот с брюками и ботинками произошел небольшой конфуз: глазомер Михаила дал сбой, и они мне были откровенно малы. Чтобы не мотаться туда-сюда, я предложил отнести сапоги и бриджи на положенное место и осуществлять примерку прямо на месте хранения. Немного попетляв между полок, мы подобрали мне и штаны побольше и ботинки нужного размера. Правда, ботинки оказались не черными, а коричневыми, но лично мне было пофиг.
— Ну конечно, полное безобразие в форме одежды, — оглядел меня Михаил, — но командир тут я, поэтому взысканий не последует.
Следующим шагом мне показали уже второе место жительства за сегодня. «Подвал поликлиники, его все знают» — сообщили мне адрес. Положив на пустую тумбочку около кровати пижаму и тапки, я огляделся. Та же палата, только окон нет и по потолку идут толстые трубы, в которых изредка что-то шумело и булькало. Просто отлично для первого дня, как по мне.
Внезапно в животе у меня забурчало.
— О! А это правильное и своевременное предложение, — услышал позывы моего живота Михаил. — Пошли поедим, что нам пошлет Серафимовна, а то я тоже немного голоден.
Серафимовна, вернее Пелагея Серафимовна, оказалась заведующей пищеблоком больницы. Как и положено труженицам котла и поварешки, она оказалась круглолицей и огромной в обхвате. Грациозно выплыв к нам на призыв Михаила, она начала осматривать меня с ног до головы. Возникло ощущение, что сейчас прикидывают, как мою тушку разделывать на всякие там лопатки и ростбифы.
— Что-то больно худой вы для специялиста, — внезапно басом произнесла она.
— Ну, я болел, а сегодня только чай с пряниками у Василий Васильевича достался, — пожалился я.
— Ну, тогда постой здесь, я сейчас распоряжусь, — ответствовала она и пошла куда-то в глубь кухни, скрывшись за кучей плит и стоящими на них кастрюлями.
Ответа от меня явно не ожидалось, поэтому я кивнул и решил немного осмотреться. Никаких подносов или там стоек раздачи не было. Просто один столик, возле которого стояли большие кастрюли. С другой стороны кухни стоял десяток таких же столов с расставленными вокруг стульями. Подняв взгляд, я обнаружил пару неработающих лампочек. Мысленно поставил галочку исправить этот беспорядок первым. Ибо столовая, как и бухгалтерия — первейшие места для обеспечения жизнедеятельности любого трудового организма. А свой трудовой организм я собирался холить и лелеять.
— Здрасти, а это вы наш новый сотрудник? — я обернулся. Около баков стояла невысокая улыбающаяся девчушка в немного запачканном халате. — Ну, вы еще без памяти остались, да?
Офигеть, как быстро работает сарафанное радио… И какая непосредственность и прямота в общении.
— Вы совершенно правы, это я. Позвольте представиться… — меня что-то потащило на благородный тон
— Ой, я знаю, вы Слава! А меня Зиной зовут, очень приятно, — даже не дав ответить, пичуга быстренько начала доставать из стопки тарелки и наполнять их из разных баков.
Зина оказалась балаболкой-пулеметчицей. Пока мы с Михаилом получали какой-то суп с лапшой, классическую пюрешку с котлеткой и чай, она успела и пожалеть меня, и рассказать, что прошлый электрик им что-то уронил в кастрюлю, и им пришлось все содержимое вылить, за что Пелагея Серафимовна очень его ругала. Затем я узнал про хорошую погоду и то, что какая-то Ефросинья урвала отрез, но на платье его не хватит. Попытавшись что-то сказать в ответ, я потерпел тотальную неудачу. Ей абсолютно не нужны были наши ответы и вопросы, она была полностью самодостаточной. Наконец, пожелав нам приятного аппетита, она подхватила какую-то кастрюлю и умчалась с ней в глубь кухни.
— Зиночка хорошая, — увидев мою оторопь, произнес Михаил, — она порции хорошие кладет. А вот была бы Агафья, так у той все по нормативам…
— Да нет, просто неожиданно как-то, — ответил я, отодвигая стул и усаживаясь за стол. — А что, какой режим работы тут у столовой? А то нарушать распорядок — это последнее дело.
Оказалось, что пожрать тут можно практически круглосуточно. Понятно, что ночью разносолов не жди, но взамен разрешено самообслуживание из выставляемых на стол остатков. А так приходи в любое время, покормят чем есть. Ну неправильно же, когда тот же доктор будет останавливать операцию ради обеда. Да и питаются тут не все: некоторые предпочитают принести из дома что-нибудь повкуснее больничной еды.
Поев, мы составили тарелки на выступающий из окошка в стенке металлический конвейер. «Новинка! Посудомоечная машина! Одна женщина с ее помощью моет двести комплектов посуды меньше, чем за час» — с гордостью отрекомендовал агрегат Михаил. Я заинтересовался и попросил рассказать принцип работы.
Дальше за конвейером был еще один, но с такими металлическими рожками, которые держали тарелки вертикально. Работница кухни расставляла посуду, затем большим колесом заставляла двигаться конвейер. Тот через болтающиеся полосы резины завозил грязную посуду в мойку, где струи воды с разных сторон смывали остатки еды. Ну, а пока одна порция посуды мылась, с другой стороны мойки надо было собрать уже чистую и разложить ее по стопкам.
Еще раз восхитившись человеческим гением, я попросил Михаила прикинуть совместно завтрашний план работ. Ну, а чего ждать-то… Но тут меня ждал облом. Самой главной в больнице после главврача была «Главная Медицинская Сестра». Вот именно так, каждое слово с большой буквы, произнес Михаил. И именно она рулила всем: от смены постельного белья до расписания операций.
— Эээ, это такая женсчина, — внезапно у него прорезался акцент, — она такая… Спортсмэнка, красавица…
— Комсомолка? — попробовал продолжить я.
— Не, уже член партии, — не понял моего прикола Михаил. — Но такой красивый, что прямо умереть и не встать. И строгая, что поперек слова не скажи. Но в то же время и справедливая. Мечта мужчины!
— Так раз мечта, то чего замуж не позовешь? — улыбнулся я.
— Звал. Но она, как мужа в войну потеряла, так всем отворот дает, — поведали мне. — Но это не мэшает нам всем ей любоваться, — внезапно снова подтвердил свои кавказские корни Михаил.
— Ладно, пошли, представишь ей меня…
Но представление не случилось. Как нам поведала первая же перехваченная медсестра, она с главврачом уехала на какую-то тусовку в райком или горком.
— Ну, значит завтра познакомитесь, — поглядев на часы, резюмировал Михаил. — Рабочий день на сегодня у нас исчерпан, поэтому предлагаю переместиться в наш пункт постоянной дислокации, где и предаться вечернему отдыху.
На этот раз я двигался гораздо уверенней. Уже поняв основной принцип организации лестниц и переходов, я довольно быстро довел нас до подвала поликлиники, где было мое новое место жительства.
***
— За такой хороший день по чуть-чуть будешь? — хитро улыбнувшись, Михаил достал откуда-то бутылку с дымчато-сизым содержимым. — Врачи рекомендуют по пятьдесят грамм вечером.
— Так то про коньяк говорилось вроде, а это…, — я вытащил скомканную газету, служившую пробкой и нюхнул. В нос шибанул запах сивухи, — точно не коньяк. Может, тут чаю раздобыть можно?
— Неужели не пьешь? — удивился завхоз, снова пряча куда-то бутылку.
— Почему это не пью? — немного обиделся я. — Пью. Но не водку и уж точно не самогон. Пиво там, например, очень уважаю. Вино не очень.
— Вах, хорошо-то как! — откровенно радуясь, потер руки завхоз. — А то у нас прямо беда в борьбе с алкоголизмом среди сотрудников какая-то. Все время проигрываем.
Оказалось, что и тут был свой кухонный закуток. Пара табуреток, маленький стол с электрической плиткой и бак с крантиком. Налив из бака в чайник воды, Михаил включил плитку в розетку и поставил на нее чайник.
— Вот ты специалист, скажи, почему когда плитку включаем, то паленым чрез некоторое время начинает пахнуть? Я чайник нюхал, он чистый. И плитка тоже чистая.
Я принюхался. И в самом деле начало пахнуть паленым.
— У нас еще все время какие-то пробки вылетали раньше, пока прежний слесарь что-то не сделал с ними, — тем временем продолжал Михаил.
Кажется, я уже начал понимать, в чем тут дело. Проследив глазами путь проводки, я уперся взглядом в небольшой щиток под потолком, из которого торчали два белых цилиндра.
Взяв табуретку, я подошел с ней к щитку и, поставив, взгромоздился на нее. Паленым тут уже просто воняло. Рассмотрев цилиндрики, я увидел намотанную на них проволоку, которая уходила внутрь. Какие древние предохранители, я такие только раньше на картинках видел. И такой же классический «жучок» на них.
— Михаил, выключай там давай, — обернувшись, произнес я.
— Да я уже, чайник-то вскипел, — ответил он
— В общем, паленым пахнут провода, плитка слишком сильная для них. Ваш прежний слесарь вместо предохранителей поставил проволоку, чтобы их не менять. Еще чуть-чуть и проводка вспыхнет, — вернувшись, начал объяснять ситуацию я. — Тебе пока везло, что чайник вскипал раньше, чем проводка достаточно нагреется. Так что рано или поздно был бы пожар.
— А что же делать?
— Ну, во-первых, либо прекращать прием пищи в неуставных местах… — начал я размешивать чай в кружке.
— Либо…? — заинтересовался он.
— Либо обеспечить присутствующего здесь специалиста необходимыми инструментами и материалами, — я хлюпнув, попробовал чай. — Ибо этот специалист тоже любит всякую неуставщину и не препятствует ей, ежели она всем на пользу.
— Ты служил! — невесть чему обрадовался Михаил, — завтра все тебе покажу и обеспечу. Ведь это моя первейшая должностная обязанность, — улыбнувшись, он поднял указательный палец вверх.
— Тогда мы точно сработаемся, — заключил я, обсасывая кусочек сахара. — Потому что если ваш начальник говорит: «Мы с вами не сработаемся», то первым делом необходимо постараться его уговорить не увольняться.
«Если не преуспею в электриках, уйду в артисты разговорного жанра», — решил я, глядя на откровенно ржущего завхоза.