Вот и незаметно прошла зима, а за ней и весна в подготовках к экзаменам. Славка решила поступать в институт на исторический факультет. После того, как деда рассказал ей о том, кого встретил в лесу, когда её нашёл, она перечитала уйму книг, ища в них ответ на волнующий её вопрос. Кто был тот странный и неизвестный зверь? Пока искала и сама не заметила, как увлеклась историей.
Алька решила после получения аттестата идти работать. Учёба стоила денег, а у Альки их не было. Хотя Славка сказала, что у неё хватит средств для обучения их обоих и уговаривала подругу тоже пойти учиться. Но Алька твёрдо решила для себя — она не будет ничьей обузой и сразу пойдёт работать. Да хоть продавцом, а уж после того, как накопит нужную сумму, вот тогда и выберет себе профессию по душе.
После последнего звонка они уехали в деревню готовиться к экзаменам. В детдоме ничего не запоминалось, из-за шума и беготни младших ребят.
Сидя за столом перед распахнутым настежь окном, Алька внимательно смотрела на экран компа. Лёгкий ветерок, влетающий в комнату, раздувал воздушные тюлевые занавески и обдавал Альку чуть тёплым воздухом. Воробьи, прыгая с ветки на ветку по старым яблоням в саду, звонко чирикали, радуясь солнцу и новому дню.
На столе стояла ваза с цветами, собранными сегодня утром Зариславой. Она уже убежала проведать дядю Фёдора и его мать, и Алька, наконец оставшись одна, смогла воплотить свою мечту. Она давно уже решила сделать Славке подарок в честь окончания школы и выпуска из детдома. Только вот который час сидя перед компом, она всё никак не могла ничего придумать. Раздосадованная на себя и на все сайты, она от досады и злости бухнулась головой об стол и выругалась: «Да что б вас всех. Ничего путного предложить не можете!»
Посидев так немного, она нехотя приподняла голову, оставив подбородок на столе. Её глаза оказались очень близко к экрану, буквы двоились, и тут она увидела всплывшую рекламу. В глаза бросилась необычная надпись — «Лавка чудес».
«Так, посмотрим, что интересного вы тут предлагаете», — проговорила она вслух и выпрямилась, заинтересовавшись увиденным. Но её изумлению не было предела, она вновь смотрела на сайты, предлагающие разную чушь. Только что увиденная ею реклама отсутствовала. Раздосадованная на всё на свете, она опять опустила голову на стол, уткнувшись подбородком, вновь стала смотреть на экран и тут опять увидела эту рекламу. Быстро приподнялась — рекламы не было. Удивлённая, Алька просидела так некоторое время, пока у неё не промелькнула одна догадка, и тогда она тихонько опустила лицо перед экраном и замерла.
Догадка оказалась верна, реклама никуда не исчезала, и девушка кликнула на неё мышкой, и сайт развернулся на весь экран.
— Ух ты! — восхищённо произнесла Алька. По всему экрану вспыхивали маленькие яркие звёздочки, надпись «Лавка чудес» то исчезала, то снова всплывала, окрашиваясь в новый цвет.
Алька, очарованная этой красотой, некоторое время восхищалась, а затем стала с вниманием читать перечень товаров: сушёные шкуры змей и летучих мышей, лечебные и ядовитые травы.
— Что за хрень? — возмутилась она, сама не замечая того, что вставила любимое Славкино словечко, и продолжила чтение. Такой рекламы она ещё ни разу не встречала.
Алькины губы шептали непонятные слова: зуб дракона, драгоценные камни, добытые гномами в седьмой грани мира, золотая пыльца, собранная феями и доставленная из восьмой грани мира.
— Они, что, белены объелись — писать про такое? Какая ещё пыльца? Какой на хрен зуб дракона?
Она уже хотела уйти с этой страницы, когда в глаза бросилась ещё одна строка — амулеты, обереги, талисманы. И под этой строкой была фотография амулета в виде солнца, висевшего на чёрном кожаном шнурке. Золотисто-жёлтые, похожие на пламя костра извилистые стальные языки опоясывали центр. Сам круг пронизывали тонкие лини зигзагов, унося в мир фантазий.
— Какая красотища! Славке обязательно понравится, тем более она собирается на исторический. Вот пусть и изучает информацию о Яриле.
Алька хихикнула, представив восхищённое лицо Славки, когда она подарит ей этот амулет. Хотела уточнить стоимость, вдруг денег не хватит, но телефона на сайте не было, и ей ничего не оставалось, как записать предлагаемый адрес: Крутицкое подворье 4/Я. Довольная и счастливая, оттого что нашла подарок Славке, Алька отыскала любимые песни и включила музыку на всю мощь.
Она кружилась в танце, когда в комнату ввалилась весёлая Славка со словами:
— Опять от своего Руваса тащишься.
Алька, счастливая, обхватила Славку и закружила её. Они смеялись и подпевали, а когда песня закончилась, завалились на диван, весело смеясь.
Неожиданно Зарислава вскочила и подошла к компу. Она окинула беглым взглядом экран и сразу нахмурилась. У Альки всё замерло внутри, вот так всегда, хочешь всё втайне оставить, но не получается. Не закрыла рекламу, вот и испортила весь сюрприз. Вздохнув, она уже собралась выдумывать, как бы выкрутиться, но от заданного Славкой вопроса осталась сидеть с открытым ртом.
— С чего это ты стала интересоваться строительством?
Я?!
— Ну ты даёшь, не я ведь! У тебя набрано — «Строительные бригады». Реклама открыта — «Умелые мастера». Алька, вечно ты всякой хренью интересуешься. Давай лучше математику зубрить.
Слава выключила комп и ткнула пальцем красную кнопку планшета, экран засветился, и появилась вчерашняя, не сделанная ими задача.
— Давай присоединяйся, строитель.
— Да, ладно тебе, может, я хотела дом подремонтировать, — на ходу сочиняла Алька, — вон крыша протекает, — и посмотрела на потолок, где от вчерашних дождей осталось жёлтое пятно.
— Да не парься, я уже договорилась с дядей Фёдором, он найдёт мастеров, и все сделают, будет в полном порядке.
Алька расстроилась, она ведь совсем не думала о крыше и просто соврала первое, что пришло в голову, а Славка давно всё подметила и обо всём договорилась. Но долго она не могла себя грызть, уверившись в том, что всё — таки тоже обратила внимание на проблему. Успокоившись, погрузилась с головой в решение задачи.
Алька решила не откладывать в долгий ящик покупку подарка, хотя на душе было неспокойно как-то. Её всё волновал вопрос, как могло так выйти, что рекламу лавки не увидела Славка.
Совсем незаметно, в зубрёжке и сдаче экзаменов пролетел июнь. Очнулись девочки от суеты, когда увидели у себя на руках аттестаты. Вот и наступила их взрослая жизнь, наконец за ними не будет постоянного надсмотра.
Весёлые и счастливые, детдомовцы решили всем классом отпраздновать у реки это знаменательное событие. Закупив продуктов и водки, они развели костёр, разлили по бумажным стаканчикам горячительное и под крики: «Долой кандалы детдома и здравствуй свобода!» выпили залпом. Алька со Славкой пили впервые, обжигающая жидкость вкрутила в лёгкие спазм, и девчонки с открытыми ртами пытались вздохнуть, но не могли. Сначала все смеялись над ними, и лишь Макс, увидев, как у девчонок начинают синеть лица, подскочил и ударил обоих по спине. Девчонки зашлись в кашле и с трудом восстановили дыхание. Они сидели, прижавшись друг другу, бледные и угрюмые.
— Всё, этим двум водку не наливать! — выкрикнула Верка, вставая. — Нечего добро переводить.
Она окинула презрительным взглядом девчонок и рассмеялась, ее смех тут же подхватили одноклассники.
— Кто по второй? — вытянула она руку со стаканом. — Макс, наливай!
Парень встал и, разлив водку, окинул взглядом всех одноклассников и произнёс:
— Пока всё, у нас ещё шашлыки впереди.
— Ура! — прокричал белобрысый и длинный как жердь Фил. — Ребят, свобода, шашлыки и сколько хочешь водки.
Он легко опрокинул стакан с водкой, взяв ломтик солёного огурца, бросил его в рот и обернулся на Альку. Та сидела, обхватив коленки руками, бледная и грустная. Парень устроился рядом, приобнял её за талию и, наклонившись, прошептал:
— Алька, что, действительно так плохо? Давай прогуляемся, и тебе сразу легче станет.
— Гном, быстро убрал от неё свои клещи и подкати свои тухлые яйца к кому-нибудь другому, — нахмурив брови и сверля парня глазами, гневно прошипела Слава.
— Да ладно тебе, я ж от чистого сердца.
— Я тебя бл… — Славка обложила его матом и, подскочив с места, направилась к уже стоящему на ногах и пятившемуся назад парню. Её кто — то прижал к себе, смеясь.
— Слава, успокойся, никто не тронет твою сестру. Правда, Фил?
— Да сдалась она мне, — переминаясь на месте, бубнил парень и со страхом поглядывал на Славку. Связываться с этой взрывной и чокнутой девчонкой желания не было. Вон, глазюки свои жёлтые сузила, искры летят от злости.
Макс, видя, что Слава не сопротивляется, крепче прижал её к своему телу и крикнул однокласснику:
— Иди лучше мясо на шампур нанизывай, жрать уже охота. Желающие помочь гному есть?
— Я помогу. — Верка плавно поднялась с расстеленного пледа, окинув стоящих саркастическим взглядом, и медленно пошла, виляя попой.
— А вы что, с ней больше не встречаетесь? — Славка повернула голову и посмотрела с удивлением на Макса. Ее впервые обнимал парень, и не просто обнимал, а при всех прижимал к себе. И не сказать, чтобы Славке это не нравилось, совсем даже наоборот, было приятно и по всему телу расползалось какое-то непонятное трепетное чувство. Они столько тренировок провели вместе, и столько раз он поджимал её на мате под себя, но там она испытывала только раздражение и злость. А сейчас ощущала всё по — новому. От мужского тела исходила волнующая сила, и от этого почему — то было легко и трепетно.
Видя, что девушка не пытается вырваться из его объятий, Макс осмелел. Он прикоснулся губами к её уху и, смотря на танцующих возле костра ребят, прошептал:
— Пошли, прогуляемся.
У Славки слегка кружилась голова, но на душе было так хорошо, что она произнесла:
— Я бы с удовольствием, только Альку не могу оставить. — Она посмотрела на мирно спящую подругу, свернувшуюся калачиком.
— Сейчас улажу. Цыган, — обратился Макс к сидевшему на пледе парню, — охраняешь спящий объект и отвечаешь за неё своей головой. Понял?
— Понял, — хмурясь от недовольства, ответил тот и посмотрел на спящую.
— И пиджачок сними, укрой малую, видишь, замёрзла.
Парень нехотя снял пиджак и укрыл им Альку.
— Во, молодец, прям настоящий ухажёр — заботливый. Учить вас ещё всему надо, бестолковых.
Макс тоже снял свой пиджак и, накинув Славке на плечи, приобнял её и повёл подальше от костра.
— А почему у него такая кличка, он ведь совершенно на цыгана не похож? Полная противоположность, глаза сине-голубые, рост под два метра, плечи едва в дверной проём проходят, да и волосы русые, кучерявые, словно бесы лазали.
— А ты чё, не в курсах, его же у цыган отобрали, отсюда и кликуха.
Славка мало интересовалась ребятами, учившимися в её классе. Постоянно была занята на тренировках, да и мало кто с ней вообще разговаривал. За Альку она не переживала, цыгана почему-то многие боялись. Высоченный, ручищи что кувалды, и взгляд из-под бровей хмурый и нелюдимый. Он не пил вместе со всеми, а тихонько потягивал томатный сок, не обращая ни на кого внимания. Его тоже не трогали, сидит спокойно, вот и хорошо
— пусть сидит.
Как-то раз шпана решила над ним посмеяться, так столы в классе летали как пушинки в разные стороны. Физрук только и смог успокоить, больше желающих проверить силу цыгана не находилось. Учителя разводили руками, очевидно, весь ум в силушку ушёл.
И ещё одна странность была у цыгана, как-то в один из дней переваривал он одиноко свой очередной кол, сидя под столом в самом конце класса. Тяжко вздыхая и сетуя на все предметы, которые никак не откладывались у него в голове, он не сразу услышал, как в класс вошла Ирина Витальевна, училка по английскому. Она тихо села за учительский стол и, прижав к уху телефон, со слезами на глазах слушала собеседника. Наконец не выдержала и закричала в трубку:
— Сволочь, как ты можешь обвинять меня в том, что я не могу иметь детей! Ты знаешь прекрасно, что я бы всё отдала, лишь бы… — Она уронила голову на лежащие на столе руки, и её плечи сотрясались в рыданиях.
Цыгану стало не по себе, он не собирался подслушивать чужой разговор, так некрасиво вышло. Он поёрзал на полу и, не в силах больше слушать всхлипывания «англичанки», вылез из-под стола. Не спеша подошёл к рыдающей учительнице и замер, тяжело дыша. «Англичанка» почувствовала, что рядом кто-то стоит, и подняла своё заплаканное лицо.
— А, это ты, Романов, — всхлипывая, произнесла она и стала вытирать лицо, — не обращай внимания, я сейчас. — Она достала зеркало и увидела своё отражение, опять потекли слёзы. — Муж от меня ушёл из-за того, что детей я не могу иметь.
Она смотрела на стоящего перед ней мальчишку двенадцати лет, сама не понимая, почему выложила ему свою нелёгкую историю. Слишком больно было осознавать, что тебе уже сорок один и приговор врачей — никогда не будет детей — резал лезвием по сердцу. Может, и смогла бы она перенести тяжелую судьбу, если б рядом был любимый человек, да вот и он сбежал. Поняв своё одиночество, она не в силах оказалась больше сдерживать рвущееся наружу отчаянье.
Цыгану нравилась эта спокойная и никогда не глумившаяся над ним училка. Он подошёл, погладил её по руке, а затем в его глазах застыло удивление.
— Так чего же вы ревёте, в течение года двойню родите.
Учительница перестала плакать, подняла раскрасневшиеся, опухшие от слёз глаза и, устало посмотрев на Яна, произнесла:
— Какую двойню, Романов?
— Так обыкновенную, мальчика и девочку. Вон уже и ангелы над вами летают, — улыбаясь и смотря куда-то поверх головы «англичанки», промолвил цыган.
— Вот спасибо, Романов, — погладила она его по курчавой голове, грустно улыбнулась, — ступай, у тебя сейчас какой урок?
— Геометрия, — сразу опустились его плечи, брови нахмурились, вздохнув, он развернулся и еле-еле поплёлся из класса.
— Глупый ты, Романов, для того, чтобы родить, мужик нужен, а он от меня сбежал. Да и чудес на свете не бывает, врачи давно вынесли свой вердикт, — проговорила она вслед уходящему Яну. Посидев немного, глядя печальными глазами на буйство зелени за окном, она и не подозревала совсем, что маленький мальчишка напророчил ей правду.
Через месяц её подруга, видя, как Ирка загибается от горя в четырёх стенах, вытащила её в ресторан. Подруга открыла шкаф, прошерстила все вешалки, и, остановив свой взгляд на красном мини-платье, лукаво улыбнулась.
Ирина возмущалась, стоя у зеркала и пытаясь натянуть пониже подол платья.
— Ты чего, в мои-то годы и такое платье! Смеяться будут.
Нина, покрутив Ирину и отойдя немного, осмотрела её с ног до головы, произнесла с завистью в голосе:
— Эх, мне бы такие ножки! Все бы мужики мои были!
— Какие мужики!? В мои сорок! Был один и тот сбежал, — уже тише, возмущённо скривив маленький носик, сказала Ирина, глядя на себя в зеркало. Она смотрела в свои большие печальные серые глаза и, откинув за плечо длинный, пепельного цвета локон, ухватилась за платье, чтобы снять его, но Нинка сцапала её за руку и потащила из дома.
В ресторане, выпив не один стакан мартини и подняв настроение, они смеялись и танцевали до самого закрытия. Выйдя из ресторана, шатаясь, попытались вызвать такси, но к ним подъехала машина, и из неё вышел незнакомец, про которых обычно говорят «средних лет, приятной наружности». Подруги узнали в нём мужчину, что сидел за столиком напротив и не сводил с Ирины глаз. Женщины захихикали, когда он предложил подвезти их. Ломаться не стали и, усевшись на заднее сиденье, шептались о чём — то, разглядывая мужчину, и прыскали от смеха. Мужчина посматривал на них в зеркало, щурясь, и тоже улыбался, в его карих глазах плясали огоньки веселья. Сначала он отвез Нину, а затем поехал к дому Ирины. Мужчина повёл себя напористо, напросился на чашку кофе, но с таким видом, что отказа не примет. Ирина уступила. Правда, до кофе дело не дошло, он набросился на неё с поцелуями ещё у входной двери. Ирина не сопротивлялась, оставив его у себя на ночь, решив, что теперь её доля — мужчины-однодневки. То есть «одноночки», но Кирилл быстро разрушил её нездоровые мысли и стал приезжать к ней каждую ночь. Через месяц такого загула, на уроке у доски Ирину затошнило так, что она, закрыв рот рукой, выскочила из класса и побежала в туалет. Подумав о несвежем яйце, которое съела утром в столовой, она не ела целый день, и к вечеру стало легче. На другой день с ней произошла та же история, но только случилось это на уроке шестого класса. Когда она выбежала, все сразу загудели, чего это с ней?!
— Беременна, — невозмутимо высказался цыган и, положив голову на стол, стал смотреть в окно.
— Ты чё, цыган, с дуба рухнул!? — выкрикнула Верка. — Она уже старая, чтобы рожать!
— Дура ты, Верка, — не поворачивая головы, промямлил Ян и закрыл глаза, собираясь спать.
— Ты чего, цыган, совсем обхамел, страх забыл?
— А мне-то чего бояться, я в подоле, в отличие от тебя, не принесу.
Весь класс дружно заржал, смотря на Верку.
— Да я тебя сейчас! — Она подскочила к цыгану и стала бить его по голове книгой. В это время в класс зашла «англичанка».
— Винокурова, как ты себя ведёшь? Пройди и сядь на своё место.
— Ирина Витальевна, а чего Романов говорит, что вы беременны!
Учительница, не дойдя до своего стола, остановилась и с недоумением окинула взглядом класс. И затем её взгляд застыл на Яне, она хотела что — то сказать, но вновь зажала рот рукой и выскочила.
— А я что говорил, — откинулся на спинку стула Ян, забросив руки за голову и развалившись, его рот при этом расплылся в довольной улыбке.
— Так чего, и правда беременна? — выкрикнул Васька.
— Правда. — Цыган посидел, покачался на стуле ещё немного и, окинув весь класс своими голубыми, сейчас похожими на бушующий океан глазищами, произнёс: — Только больше она к нам не вернётся. Мужика я ей классного подогнал, пусть порадуются жизни.
И он заулыбался во весь рот.
— Ты чё, цыган, того — колдуешь? — шёпотом произнесла Верка, её зелёные глаза округлились и стали ещё больше, а рот слегка приоткрылся в изумлении.
— Да совсем чуть-чуть, всего-то из дома её выгнал, — зевнув, он улёгся на парту дрыхнуть.
— Так, ты мне здесь что напророчил? Я, что, по-твоему, матерью — одиночкой буду?! — Верка стояла возле него, и её нижняя губа слегка подрагивала, а глаза стали влажными.
Цыган поднял голову, выпрямился и, смотря на неё, произнёс каким — то чужим голосом:
— Первенца не бросай, не делай его долю такой, что у тебя была. А мужик у тебя будет нескоро, ты ещё мелкая и мало чего понимаешь в жизни.
И так зыркнул на неё своими синими глазищами, что у Верки по спине побежали мурашки, но она не хотела сдаваться.
— Да больно умный ты, как я погляжу! — нахмурив брови и сжав губы, бросила она цыгану, уходя к себе за стол.
Весь класс затих, с недоумением и страхом они посматривали на едва сдерживающую слезы Верку. Умолчал Ян, что тем мужиком будет он сам и найдёт отчаявшуюся Верку через шестнадцать лет на мосту, собирающуюся сброситься с моста вместе с ребёнком. Он отвёл взгляд, вновь положил голову на парту и закрыл глаза, порой он так уставал от мелькающих перед лицом картинок.
— Во цыган даёт! — выкрикнул кто-то, но сразу замолк, так как дверь открылась и в класс заглянула директриса, прошла к учительскому столу,
— Ребята, Ирина Витальевна плохо себя чувствует, я её отпустила домой.
— Вера Михайловна, а правда, что Ирина Витальевна беременна? — не унималась Верка.
— С чего ты взяла, Вера! — Директриса удивлённо окинула взглядом класс.
— Так цыган сказал!
— Не цыган, а Ян. Вера, угомонись и сядь на место! — Она надела очки и, взяв в руки планшет с описанием урока, сказала: — Откройте учебник на странице двести пять и переведите текст.
— Так значит, правда.
— Так, Винокурова! По-моему, тебе одного предупреждения мало! Или, может, ты лучше на английском понимаешь?
Весь класс заржал.
— Вот видишь, Вера, ты срываешь урок!
— А чего он мне всякую гадость гадает на будущее, — уже всхлипывая, с мокрой поволокой на глазах промямлила Верка.
— Я тут причём это ведь твоё будущее! — не унимался Ян.
— Так, вы, двое, на выход с учебниками, будете читать перед всем классом — на английском!
Класс опять отреагировал смехом.
— Я вижу, у вас тут со всем весело и всё из — за Романова. Так давайте, введите меня в курс дела, и я тоже посмеюсь вместе с вами.
— Ирине Витальевне стало плохо, она выбежала из класса, а цыган сказал, что она беременна.
— Ну и что, я ей это ещё два месяца назад предсказал. Не верите, сейчас за ней приедет её мужик на такой тачке! — проговорил он восхищённо.
Все услышали визг тормозов под окнами и в страхе повернули головы, но потом весь класс подхватился с места и ринулся к окнам. Ирина Витальевна не спеша шла по аллее, а из машины вышел высокий, крепкого телосложения брюнет, и быстрым шагом направился к ней. Он осмотрел её взволнованным взглядом, подхватил на руки и понёс к машине.
— Вот это, да! — выкрикнул завистливо кто-то из девчонок, не выдержав.
— Так, класс, по местам, это ещё ничего не значит!
— Цыган сказал, она больше не вернётся в детдом.
Директриса вздохнула.
— Винокурова, выйди из класса и успокой свою буйную фантазию.
Верка вышла, поджав губы, чтобы вновь не разреветься. Она сама не понимала, почему вдруг поверила цыгану, от его предсказаний на душе было как-то противно и тошно. На следующий день весь детдом гудел, пересказывая, что снова приехал мужчина, который забирал вчера англичанку, и сказал, что она больше не будет работать, так как он не намерен подвергать опасности свою беременную жену.
С тех пор цыгана ещё больше стали бояться, избегая его тяжёлого взгляда. Верка погрустила неделю, а потом успокоилась. Кто его знает, а вдруг цыган ошибся, и его предсказания не исполнятся. Ян был единственным из класса, кто не сдал экзамены. Но, похоже, его это мало интересовало, с малых лет он бредил десантурой и с нетерпением ждал осеннего призыва в армию.
Двое в обнимку шли по берегу реки, постепенно стали затихать голоса одноклассников, и доносились только отголоски музыки. Первой очнулась Слава.
— Мы так далеко ушли, не заблудимся?
— Не бойся, я здесь уже не раз бывал с ребятами. Пойдём к той берёзе, там лавочка есть, посидим, полюбуемся ночной красотой.
Они прошли совсем немного и оказались у небольшой поляны, а у самого берега реки действительно была маленькая лавочка. Макс сел и, потянув Славу за руку, посадил её к себе на колени. Она было дёрнулась, но он обхватил её и со всей силы и прижал к себе.
— Ну чего ты вырываешься, глупышка, я тебя не обижу, — прошептал он ей на ухо, обдав своим горячим дыханием. Он дал Славке привыкнуть к её положению и, видя, что она больше не вырывается, ослабил хватку.
Славка смотрела на чёрную гладь воды и отражающийся в ней огромный диск луны, светившей в эту ночь особенно ярко. Небо было чистым, и мириады звёзд слегка мерцали, навевая спокойствие и умиротворение. Вокруг стояла очаровывающая тишина, лес дремал и только мелкая рыбёшка, пытающаяся схватить ртом жёлтый лик луны, нарушала тишину лёгким всплеском воды.
— Красиво как! — не выдержала Славка и улыбнулась.
— Я знал, что тебе понравится. — Макс осмелел и стал водить рукой по спине Славки. — Зарислава, ты такая красивая, — взял её он лицо в ладони и собрался поцеловать.
Но она отстранилась:
— Ты чего, Макс?
— А что, я тебе совсем не нравлюсь?
— Да не знаю я, мы ведь с тобой столько времени на матах провели, что уже и не понимаю, как к тебе относиться.
— А я как вспомню о твоём теле и как тебя прижимаю, так внутри всё скручивается от возбуждения.
Макс осторожно прикоснулся губами к её плечу и, видя, что Слава его не отпихнула, уже более настойчиво, с ноткой возбуждения, перешёл от плеч к её шее. Славе нравились его поцелуи, от них по всему её телу расходились волны сладкого возбуждения, впервые она такое ощутила. Она закрыла глаза и с замиранием сердца прислушалась к своему чувствительному телу, вдруг ставшему таким слабым и податливым.
Тишину леса нарушил крик ночной птицы.
— Ух! У-а-а-а-ха — ха — ха-ха!
Славка дёрнулась:
— Ты слышал? Слышал? Кто это?
Макс раздосадованно прервался и ещё сильней прижал к себе Славу.
— Ночная птица, сова, наверно, мышь поймала и радуется после вкусного ужина или обеда. Да кто его знает? Слава, Славочка, какое у тебя тело… — Макс приподнял её и повернул к себе лицом, коснулся губами желанных губ, поцеловал.
Они услышали, как ночную тишину нарушили взмахи больших крыльев — и практически над их головами пролетела птица, крича надрывисто и тревожно: «Ух! У — а-а-а-ха — ха-ха-ха-ха! Ух! У-а-а-а-ха-ха-ха — ха-ха!»
Славка встрепенулась, пронизывающий крик птицы напугал, всё тело налилось свинцовой тяжестью от страха, пробравшегося в каждую её клеточку.
— Какая странная птица, и кричит как человек.
Славка всматривалась в ночную темноту и следила за полётом птицы, пока та совсем не исчезла из виду. Её стал бить озноб.
Макс опять полез к ней со своими поцелуями. Славка попыталась встать, сидеть на лавочке с ним сразу расхотелось, всё волшебство ночи улетучилось. Да вот только у парня, очевидно, были совсем другие планы. Он резко вскочил и, завалив Славку на землю, стал шарить своей рукой по её ногам, одновременно пытаясь дотронуться губами до её губ. Слава отвернулась, почувствовав его руку в своих трусиках, и недолго думая, пнула его коленом в пах.
— Дура! — взвыв от боли, промычал Макс и тут же отпустил её.
Славка сидела и смотрела на скрюченного и матерящегося парня. А ведь он ей даже нравился, всегда заступался и никогда не смеялся над ней. Но и намёка не было насчёт его чувств, да и какие чувства, если с Веркой давно спит. Славка вздохнула, нервно теребя в руках вырванную травинку.
— Зачем тебе это надо, Макс?
— Я ж говорю, нравишься ты мне! — шипя от боли, промычал парень.
— Лапшу будешь семиклассницам вешать, — схватила она его лицо своей пятернёй и зло всмотрелась в глаза. Её янтарный зрачок блеснул в темноте, а взгляд стал каким — то хищным и гипнотизирующим.
Макс тяжело проглотил застрявший в горле комок.
— Слав, я не лгу, ты действительно давно мне нравишься.
Она его оттолкнула и встала.
— Поднимай, бл…, свои копыта и пошли, все наверно уже поспорили и сидят ох… в предвкушении. Услышу, какую пакость о себе — удушу.
Она пошла не спеша, а за ней с понурой головой плёлся Макс.
К поляне они вышли, как ни в чём не бывало, мирно беседуя. Верка окинула их внимательным взглядом и сразу бросилась на шею Максу.
Максик, где ты так долго был?
— Да ничего не долго, так, погуляли со Славкой, тренировки вспомнили. А шашлык готов?
— потирая руки, он улыбнулся Верке.
— Я тебе оставила, а вторую партию нанизали.
Только Макс присел, как вскочил цыган, мирно спавший рядом с Алькой.
— О, ребята гляньте, охранник проснулся! — прокричал Макс, и все дружно заржали.
Ян пятился от спящей Альки и бормотал, озираясь вокруг.
— Мамочки да разве такое возможно… Змеи, белые змеи кругом, страшные, злые. — Полусонное лицо его исказилось не то боли, не то от страха, губы слегка подрагивали, а в синих глазах гуляла тьма.
Славка быстро подскочила к нему, схватив за грудки, зло прошипела ему в лицо:
— Ты чего мелешь, цыган?
Лицо её исказилось от гнева, сцепленные от злости зубы оголились из — за слегка приоткрытого рта и растянувшихся в оскале губ.
Цыган взглянул в её глаза, закрылся руками и закричал:
— А-а-а!
Все смолкли и замерли, смотря удивлённо на растерявшуюся Славку и рыдающего цыгана.
— Ты чего, Ян? — Она попыталась тронуть его за плечо, но он дёрнулся назад.
— Не трогай меня, не трогай, он искал тебя. Долго искал и вот сегодня нашёл. Веселится, радуется, очень страшный, глаза красные. А-а-а! — вновь заорал цыган. — Смерть, смерть, одна смерть кругом. Я не хочу видеть все те ужасы, что тебе придётся пережить. — Цыган сел, обхватил коленки руками, положил голову на них, закрыл глаза и закачался. — Не трогайте меня, не трогайте. Разве такое бывает?! Этого просто не может быть. Страшный, очень страшный, — шептал он.
Славка пробежала растерянно взглядом по стоящим вокруг и смотревшим на неё одноклассникам, в глазах некоторых читался интерес и любопытство, а у других застыл страх. Славка оторопела, она никогда не находилась под такими пристальными, изучающими взглядами. Сев рядом с Алькой, она потрясла её за плечо.
— Аль, Аль, проснись.
Внутри неё бушевала буря, пытающаяся перерасти в ураган, несущий в себе боль, страх, смятение и предательское предчувствие — всё то, что она только что услышала, правда.
Алька проснулась и отшатнулась в испуге от Славки, вначале не поняв, кто пред ней. Лицо, искажённое от боли, заострённые скулы, но самым притягательным и одновременно страшным были у сестры глаза, пылающие оранжевым огнём.
Алька медлила всего несколько минут.
— Зариславушка! — промолвила она, улыбаясь, протянула руку и погладила Славку по её рыжим кучерявым волосам.
Огонь в глазах Славки угас, она бросилась в объятья сестрёнки и разрыдалась. А та продолжала гладить её по волосам, успокаивая и шепча:
— Ты чего, сестрёнка? Скажи, тебя кто-то обидел? Так я разберусь и накажу обидчика, ты только скажи, Славушка.
В другой ситуации Славка бы просто поржала, скромная тихая Алька решила заступиться за неё, но сейчас её душа сжалась от боли, и, не вытерпев, Славка разревелась. Вспомнив бабушку и деда, их всеобъемлющую и искреннюю любовь, окутывающую её все детство, которой теперь ей так не хватало.
Почему Славка расплакалась, она бы и сама не сказала, щемящая тоска грызла её сердце, бередила, наполняла страхом от предсказаний цыгана. Но реветь долго ей не дали, приехал Фёдор Семёнович, утёр им носы и повёз в деревню. Расспрашивать, из — за чего ревели девчонки, не стал, мало ли, большие уже, может, любовь, а может, понимание того, что начинается у них взрослая жизнь.