К Японскому посольству Алиса отправилась при полном параде. И я не имею в виду кожаный плащ, фуражку и автоматчиков, я имею в виду настоящий полноценный кортеж, грузовик с солдатами (судя по некоторым деталям, тот самый, который в логово Алых Драконов хлеб вёз, когда я с ним разминулся на набережной, наслаждаясь новообретённым кабриолетом), мотоциклисты и три машины парижской жандармерии, передняя из которых сияла мигалкой господина коменданта.
— Не слишком ли это… напоказ, товарищ капитан? — спросил сидевший по левую руку от Алисы лейтенант Валентин Терехов.
Я лишь улыбнулся уголком губ, но Алиса ответила:
— Нет, товарищ лейтенант, не слишком. Мы всё-таки в посольство ломимся, и посла брать под белы рученьки планируем, а не секретаршу какую. Поэтому всё должно быть идеально, и с максимальной оглаской.
— Понял вас, товарищ капитан, — кивнул Валентин и снова повернулся к «своему» окну.
Кортеж притормозил у ворот изящного особняка в стиле позднего восемнадцатого века. Здание было не слишком близко к центру города, но и не слишком далеко. Сам особняк выглядел весьма мило, а садик с живой изгородью безо всякого сомнения был невероятно удобен для побега или ведения оборонительного боя. Впрочем, в текущей ситуации, смысл таких действий был минимален — сейчас кортеж вёз представителей всех трёх ветвей местной власти, бежать после попыток нападения на такое было бы… не особо полезно.
Видимо, внутри это тоже понимали, поэтому вышедший к проходной часовой козырнул кому-то в комендантской машине, выслушал и кивнул, пропуская. Машины одна за другой заехали во двор, притормозили перед входом в само посольство. Из первой вышел комендант. Лицо главного жандарма всея Парижа сложно было назвать радостным, но некое злорадное удовольствие, на нём присутствовало, когда он обратился к появившемуся из дверей низкорослому японцу:
— Господин Ямада, у жандармерии есть причины подозревать вас в весьма серьёзных преступлениях против Республики и её народа. В связи с этим вас придётся немедленно допросить.
Японец удивлённо поднял брови и слегка наклонил голову.
— Месье Дюпре, я стесняюсь спросить — это какая-то странная местная шутка, о которой я доселе не имел представления?
— Отнюдь, я вполне серьёзен.
— Нужно ли мне напомнить вам о дипломатической неприкосновенности посла?
— Попробуйте, — набычился комендант, — Тогда я, пожалуй, напомню вам, где эта неприкосновенность заканчивается.
Он поднял руку и особым образом повернул ладонь. Это и был сигнал. Из грузовика тут же высыпали бойцы КГБ, сверкая чёрным металлом автоматов — вот так оказывается называлось это доселе невиданное мной ручное огнестрельное оружие. Соскочили со своих стальных коней мотоциклисты, перехватывая своё оружие. А посреди этого чёткого безобразия шествовала Алиса, а за ней уже шли мы — так сказать личная гвардия. Подойдя к послу, девушка остановилась, вынула из внутреннего кармана кителя удостоверение с бронзовым щитом-эмблемой и заявила:
— Юсуке Ямада, вас требуется допросить и вы должны оказать помощь в расследовании организованной группой лиц операции по похищению французских граждан, привлечению организованных преступных группировок, известных как кланы Адзума-Гуми и Алые драконы к незаконным операциям во французской столице, подготовке терактов, склонению людей к терактам, организации терактов… мне продолжать перечислять, или мы уже пойдём внутрь? — блондинка подняла бровь, обрывая сама себя. В общем-то, такая форма не была прямым обвинениям именно что по форме — посла нельзя арестовать, ибо та самая неприкосновенность, но подобное «содействие» и будет по факту арестом, ведь допрашивать посла можно хоть лет двадцать.
— Нет, необязательно продолжать, — посол кивнул, даже не изменившись в лице, — Но мадам, это весьма серьёзные обвинения и вам потребуются веские доказательства.
— Не волнуйтесь, у меня есть как бумажный след, так и свидетель.
Алиса сделала быстрый жест, и я шагнул вперёд, снял фуражку конвойного и вместе с ней избавился и от фальшивых усов с бородой.
— Святослав Вронский. Можно сказать, я имел с вашим давним знакомым Кентаро Муракаем самый важный и самый последний диалог в его жизни.
В этот момент я поднял руку и в ней возникла недавно принадлежавшая бандиту катана. Вот теперь Ямада побледнел, хоть и слегка, тут же наклонил вежливо голову и произнёс:
— Понимаю. Извольте следовать за мной, господа.
Алиса кивнула и подозвав к себе Валентина, который как я понял был командиром её ударного отряда, отчётливо приказала:
— Разоружить всех, начать обыски, изъять все документы. О результатах сообщать каждые четверть часа.
Ямада в ответ на это лишь дёрнул щекой.
Ямада провёл нашу группу внутрь. Собственно, группа состояла из Алисы и меня как свидетеля, а также коменданта Дюпре и Арлетт в качестве его заместителя. Так сказать — допустимый минимум. Правда до дверей нас должны были сопровождать ещё два бойца из числа жандармов Дюпре, но эти останутся снаружи — разговор не предназначался для их ушей.
Вслед за послом мы проследовали в просторный зал. Жандармы, как и положено, остались у дверей. Оставшиеся, то есть я, Алиса, комендант Дюпре и Арлетт в качестве его заместителя прошли следом за послом.
Тот уже занял место за столом, так чтобы его не было видно снаружи. Алиса посмотрела на окно, хмыкнула, задёрнула шторы и села напротив японца на одно из кресел.
— Снайперов боитесь? — спросила она Ямаду.
— Боюсь, — признался тот, — Многим может не понравиться то, что я скажу.
— Например тем, кто стоит за всей операцией на самом деле? — спросила Алиса.
Ямада сделал непроницаемое лицо:
— С чего вы взяли, что не я стою за операцией?
— Комендант, не хотите ответить на вопрос господина Ямады? — повернулась капитан к Дюпре.
Тот недовольно поёрзал на своём диване. Морж был явно политическим зверем, а потому не стремился подставлять голову под пули. Но всё же правда об этом аспекте была известна многим, так что он всё-таки сообщил:
— Посол — слишком публичная фигура, его действия известны слишком многим, господин Ямада.
— Не хотите ли вы сказать, что жандармерия за мной следила? — спросил японец с лёгкой улыбкой.
Морж покраснел от негодования и фыркнул в густые усы:
— Как будто вы сами так не делаете с нашими людьми! Таковы правила игры — посол неприкосновенен, но именно поэтому его действия всегда под наблюдением. Я, кстати, даже не говорю о том, что вы делаете тоже самое.
— Допустим. Но раз мы такое делаем, мы знаем о правилах игры? Хотите сказать, что, зная их вы всё равно зафиксировали мою встречу с преступниками?
Тут уже Алиса посмотрела на меня и кивнула. Я шагнул вперёд и вызвал катану, положил её на стол перед послом.
— Знаете, что означает тот факт, что я ей так легко управляю, не так ли? — я коснулся лакированных ножен.
— Вы победили её предыдущего владельца, — ответил посол, а потом с улыбкой добавил, — Кем бы он ни был.
— Правильно. Только вот вы прекрасно знаете, кем он был, не так ли? — Алиса достала из своей сумки толстую папку, извлекла из неё несколько листов и положила их на стол перед мужчиной, — Снимки датируются восемьдесят пятым годом. Как раз вы только вступили в должность помощника консула Японии во Франции. И вот как раз вы жмёте руку господину Муракаю, который только открывает своё респектабельное заведение, не так ли?
— При всём уважении, капитан, я жал руки многим. Особенно когда был младшим клерком. И не смог бы упомнить всех.
— Несомненно. Но вы легко упомнили бы того, с кем отмечали пятидесятипятилетие. Ну знаете, тот праздник, на котором были сделаны эти снимки, — на стол лёг ещё три фотокарточки. На этих люди уже были на куда менее официальном мероприятии, — Или ваше назначение полноценным консулом, — ещё три снимка, сделанных явно в одной из комнат того самого борделя. Мистер Ямада не был на этих изображениях без штанов, но, пожалуй, это максимум, что можно было сказать в его защиту, — Возможно вам будет интересно знать, что эти снимки входили в личную коллекцию господина Муракая и он хранил их в особом месте, отдельно от обычного компромата.
Посол не был удивлён и спокойствия тоже не потерял.
— Понимаю, это может вызвать некий скандал, но я не обязан отчитываться перед вами за то, на что трачу своё свободное время. Да, у вас есть снимки, где я развлекаюсь в доме утешения, — щуплый немолодой азиат пожал плечами, — И что? Я не отвечаю перед вашими «избирателями», господин комендант. Точно так же, моё правительство не руководствуется такими вещами для установления моей пригодности к этой службе.
— Нет, но местное правительство может, — заметила Алиса, — В конце концов, вы ведь не абы с кем развлекались — многие из тех, кто оказывался в борделях Адзума-гуми попадали туда не добровольно.
— Ну так это уже проблема жандармерии, не так ли? — он посмотрел на Дюпре, — Уж простите меня, господин комендант, но если вы не можете выполнять свою работу хорошо, то не меня здесь надо выгонять. В конце концов, гостями Муракая был не только я — в его «Фонтанах» побывал чуть ли не весь высший свет как минимум Парижа. И если это все улики, которые у вас есть, то поздравляю — вы доказали, что мужчина без семьи, живущий в чужой стране уже пятнадцать лет, пользуется услугами ночных бабочек, а самих бабочек вероятно курирует организованная преступность. Я бы не назвал эту цепочку рассуждений заслуживающей тех громких угроз, с которыми вы пришли к моей двери, не так ли?
Многое из им сказанного было правдой: я узнал в некоторых гостях людей, которых увидел потом по телевизору. И, я уверен, тот же морж вряд ли избегал борделей сам, даже если не присутствовал конкретно в этом. В конце концов, французы, а особенно парижане, давно же прославились своим любвеобилием.
Знал это, конечно же и сам Дюпре. Но всё равно не спешил покидать кабинет посла. Вместо этого комендант стиснул зубы, наклонил голову и спросил:
— Что насчёт недавних терактов? Вы ничего не знаете о людях, которых направляли для убийства простых парижан? О ваших собственных согражданах, которых обманывали, которым лгали и которыми манипулировали? Вас не смущает, что вы являетесь частью этого?
Вот теперь на лице Ямады появилась эмоция: недовольство, гнев и что-то ещё, может быть — стыд? Нет, не стыд… иное, глубже…
— Мне известно об этих терактах немногое — два произошло, один вы предотвратили с помощью вот этого вот гостя — он махнул рукой в мою сторону, и я картинно поклонился, — После чего вы разрушили всю сеть, опять же воспользовавшись помощью этого человека. Конечно, вы можете возразить, что я-де оплачивал услуги девочек Кентаро, а он на эти деньги готовил свои операции, но с таким же успехом я могу сказать, что ваша, капитан, покупка круассанов в одной из пекарен «У Моря» оплачивает теракты Армии Свободной Ирландии, которую эти самые пекарни спонсируют, поддерживая определённые политические партии. У вас всё ещё нет доказательств.
— И всё же вы не выставили нас за ворота, — заметила Алиса, — Не заперлись в посольстве, не призвали силу Истока. Вы хотели видеть нас здесь, почему? Потому что это было в планах тех самых сил, которые вас наняли или…
Девушка посмотрела на меня, и я кивнул, делая шаг вперёд. Наклонил голову и спросил, прищурившись:
— Или потому, что как раз этого эти силы и не хотят? А заводя вас сюда, мы создаём нужную картинку, которая всполошит того, кто может наблюдать, вынудит его действовать. И таким образом даст вам шанс… сохранить лицо?
Я замолчал и задумался, мысленно перебирая варианты. Капитан КГБ очевидно была быстрее меня в этом анализе. Или просто знала заранее.
— Вас не пугают жертвы, господин Ямада, — заметила Алиса, вставая из кресла, — Вас не отторгают эти жертвы. Вас не смущает то, что мы узнали ваши секреты. Но знаете, что вас пугает, отвращает и позорит? То, что эти секреты ничто перед главной правдой — а она заключается в том, что всё это время, вы не работали на благо Японии. Вы не работали во имя своего Императора и не осуществляли задачи, поставленные вашей разведкой. Наоборот — вас лишь использовали, не так ли?
Мужчина поджал губы, но не возразил. Алиса же кивнула и продолжила:
— Легко заметить то, что объединяет эти теракты — в конце концов, почерк настолько чёткий и столь явно указывает на Новую Японию, что… — она задумалась на мгновение и пожала плечами, — Нет, не могу ничего придумать очевидно-японского, ведь ваши характерные мечи и ещё более характерные образы демонов и боевых самоубийц использовали. Так или иначе, эти теракты могли вести только к одной стране. И вы были не против, потому что получили прямые приказы от наиболее надёжного источника…
— Шинсенгуми, на которого обратили внимание даже якудза, — вставил я.
— Именно так. Спасибо, Стас. Знаете, господин Ямада, что меня поражает в вашей японской преступности? — блондинка посмотрела на посла, — Меня поражает то, насколько они готовы, при всей мерзотности своих основных занятий, прийти на помощь своей стране, стоит этой стране лишь попросить. Казалось бы, люди, исключённые из общества, находящиеся вне закона, — она покачала головой, — а всё равно бросаются делать то, что их просят стоит лишь мелькнуть намёку на волю императора.
«Если посол Ямада умён, он скажет что-то вроде „на что вы намекаете, господа?“ Если же он очень умён, то не скажет вообще ничего.» — подумал я.
Ямада молчал. Алиса обозначила лёгкую улыбку и продолжила:
— Значит вот как всё просто оказалось… Вы думали, что исполняете приказы начальства, делаете всё, что говорит шинсенгуми, предоставляете ему свою сеть, а когда до вас доходит, к чему привели эти действия, этот шинсенгуми уже подставляет и вас, господин Ямада, и ваших исполнителей, да так, что вы начали думать — а не лучше ли сдаться властям? Может смерть быть лучше позора?
Посол всё ещё молчал, но сцепленные на столе пальцы побелели. Японец практически всем видом представлял живую аллегорию нервного напряжения. Комендант Дюпре между тем представлял собой полную противоположность. Морж уже откровенно потерял мысль и повернувшись к молчавшей заместительнице спросил:
— Инспектор Ревиль, о чём они говорят, я уже запутался.
Арлетт посмотрела на Алису, та кивнула. Брюнетка наклонилась к начальнику и негромко подытожила выводы подруги:
— Он говорит о том, что шинсенгуми, который приходил к Ямаде и Муракаю — ненастоящий. Или по крайней мере — работает не только и не столько на Японию.
В тишине вдруг раздались резкие хлопки. Стена за спиной посла вдруг задрожала как водная гладь. В которую бросили камень и из этого странного явления появился мужчина в маске лиса и богато украшенном чёрном костюме. На поясе гостя была катана с характерным для шинсенгуми символом бесконечности на цубе. Меня тут же окатило чудовищной волной псио, которая на мгновение пригнула меня к полу, пока я не подстроился, остальных же присутствующих могучий псио-удар практически парализовал.
— Браво, — произнёс воин и у меня засосало под ложечкой. — Браво, господа. Вам потребовалось всего два дня, чтобы раскусить этот план. Признаюсь, я ставил на пять дней. Ты никогда не казался мне способным к быстрому мышлению, Святослав, — сказал Виктор фон Меттин, снимая дурацкую маску.
— Зато я всегда умел разбираться в людях, друг мой, — ответил я, глядя в глаза человеку, который, несомненно и отправил меня в этот мир.
Граф в ответ улыбнулся и посмотрел на Алису и Арлетт, пытавшихся вытащить оружие. Дюпре уже просто валялся в отключке, опрокинутый волной псио-удара.
— Не стоит, дамы, вы не сможете мне навредить, так что даже не пытайтесь. Святослав подтвердит.
Алиса бросила на меня короткий взгляд, и я кивнул, скривившись:
— К сожалению, он говорит правду. Я даже не уверен, что перед нами его основное тело, а даже если оно, навредить ему я не смогу. У него нет линий смерти.
— Вот так-то, — сказал мужчина, когда девушки оставили попытки выдернуть оружие, — Это лучше, а то…
Он не успел закончить фразу, поскольку прыгнувшая мне в руку катана покинула ножны и ударила бывшего друга в плечо. Тот отбил мой меч своим и укоризненно посмотрел на меня:
— Ну и зачем?
— Во-первых, я сказал, что тебя нельзя ранить, а не что я не попытаюсь, а во-вторых, я ведь знаю зачем ты появился, Виктор. И именно этого я тебе сделать не дам, — заметил я и нанёс ещё один удар.
— Дурак. Ты сам сказал, что не видишь линий моего разрушения.
— Да, но я недавно понял, что надо смотреть глубже — например на линию разрушения самого заклятья, — сообщил я и нанёс удар. Сила его истока звякнула как натянутая струна а затем лопнула. Виктор фон Меттин, оказавшийся загадочным шинсенгуми, рассеялся в воздухе как дым, только его смех продолжал висеть какое-то время.
Вместе с ним исчезла и псио-аура, Алиса, тяжело дыша выдернула наконец пистолет из кобуры, Арлетт сделала тоже самое. Только стрелять было не в кого. Разве что в меня. Я же убрал катану в ножны и внимательно изучил лёгкий иней, выступивший на ковре, где мгновение назад стоял Виктор. Сколько его знаю, без понятия, как именно он это делает.
— По крайней мере, мы получили ответ на вопрос, случайно ли вы здесь оказались, Святослав, — заметила Алиса.
— Не только это, — сказал я, — Мы ещё выяснили, что Ямада может быть нам полезен.
— Почему ты так решил? — спросила Арлетт.
— Потому что Виктор появился только тогда, когда Ямада решился что-то нам сказать. Он явно хотел его заткнуть, — ответила за меня Алиса, — А значит нам он будет полезен. Господин Ямада, вы едете с нами, — ответом ей было молчание. Блондинка повернулась к столу и тряхнула мужчину за плечо, — Господин Ямада?
Седовласая голова посла качнулась и отделилась от шеи, со звоном упала на стол и разбилась ледяным крошевом.
— Дьявол, когда он успел? — выругалась Арлетт, поворачиваясь ко мне.
— Даже не представляю. Мои знания о его истоке ненамного глубже твоих, — заметил я, — Но одно я знаю точно: Виктор что-то готовит, и это что-то серьёзное.
— Почему? — удивлённо спросила Арлетт.
— Потому что он только что подтвердил, что, по сути, спровоцировал международный инцидент и возможно войну, лишь бы задержать Святослава в Париже на пару дней дольше, — ответила за меня Алиса, — Возникает логичный вопрос — что именно он успел сделать за эту пару дней?
Я поймал её взгляд и покачал головой — я не знал, что делал Виктор, не имел ни малейшего представления.