- Какие еще будут вопросы?
Вопросы сыпались со всех сторон: почему такая фамилия - Борчунов, не от барчука ли? Верует ли он в бога? Что слышал о вождях мирового пролетариата? Состоит ли членом профсоюза... Борчунов отвечал спокойно и обстоятельно, но члены ячейки минут десять спорили между собой, стоит ли его принимать сейчас или подождать, проверить на деле. Наконец решили принять - большинством в один голос.
- Переходим ко второму вопросу, - объявил председательствующий. - Кто хочет из вновь принятых товарищей, может остаться.
Только было Андрей решил, что остается, как его толкнул в плечо Золотухин:
- Пошли, дело есть.
Глава 4
КОНЕЦ ШТАБС-КАПИТАНА ЛОГАЧЕВА
Почернели и осели сугробы, задули порывистые сырые западные и теплые южные ветры, ослабли крепкие симбирские морозы. Весна стремительно приближалась к городу. А жизнь становилась все тревожней и тревожней. Снова над молодой Советской Республикой нависла опасность. С востока надвигались полчища белогвардейских армий Колчака. В начале марта 1919 года они развернули общее наступление. Симбирск опять стал жить под угрозой удара контрреволюции.
Колчаковцы забросили в Поволжье большую группу своих агентов. И вспыхнули в Симбирской губернии кулацкие мятежи - "чапанки". Сенгилеевский, Сызранский, Мелекесский, Ставропольский уезды - где только не побывал Андрей с чекистскими отрядами в течение февраля - марта; сколько повидал истерзанных большевиков, замученных бандитами их жен и детей, сожженного хлеба, взорванных домов!
В сизом дыме лица председателя губчека почти не было видно. Опять Андрея после бессонной ночи сильно клонило ко сну. Он совсем замотался. Даже дома после двухнедельной отлучки не успел еще побывать. Как там все, как мать? И дела-то его следственные из-за этих восстаний приостановились; сукна он не нашел, рыжего штабс-капитана тоже, а "крючник"-то уж, верно, решил, что о нем забыли совсем.
- Положение в Сенгилее еще тяжкое, - говорил Лесин. - Хотя основные очаги восстания уничтожены, разбитые бандиты рассеялись по уезду. Особенно свирепствует банда Никиты Ухначева. Два наших кавалерийских отряда зажали было ее у села Беклемишево, а бандиты как сквозь землю провалились. Видно, помогает им местное кулачье. И еще... - Председатель на мгновение остановился, внимательно посмотрел на присутствующих. - Есть сведения, что руководители Сенгилеевского ЧК - пособники бандитов. Об исключительной опасности такого предательства говорить не буду...
- Ясно! - раздались голоса. - Все понятно!
- Что понятно - то хорошо. Надо немедленно это проверить и в случае подтверждения оперативных данных ликвидировать опасность. В Сенгилей сегодня же отправляются все здесь присутствующие. Руководить операцией будут товарищи Крайнов и Золотухин. В помощь им для разгрома банд придаются два кавалерийских отряда, рота из батальона губчека и местные отряды сенгилеевских коммунистов и бедняков. О том, что каждый из вас будет делать конкретно, скажу каждому особо. Имейте в виду: это не недоверие, а простая мера предосторожности. Мало ли что бывает! Вдруг кто-то попал к врагу и там - во сне или еще как - проговорился. Поэтому сейчас прошу всех выйти и заходить ко мне поодиночке.
Когда Андрея снова позвали из приемной к Лесову, он увидел, что лицо председателя губчека совсем посерело от усталости. Потягивал неизменную махорочную самокрутку Борис Васильевич Крайнов. Рядом стоял Никита, как-то по-особому собранный.
- Вот что, Ромашов, - вынул папироску изо рта Крайнов. - Тебе в этом деле предстоит трудная роль. Мы тут решили, что больше некому...
- Что некому?
- Да вот, понимаешь, председатель и заместитель Сенгилеевской ЧК всех нас хорошо знают... А ты человек у нас новый, тебя они не видели. И в Сенгилее ты не бывал. Так что там тебя, считай, никто вообще не знает. Поэтому пойдешь к ним в ЧК под видом связного от карсунских бандитов. У нас для этого есть пароль. Мол, карсунские повстанцы хотят объединиться с сенгилеевскими и снова ударить по Советам. Понял?
- Понять-то понял, а вдруг они не предатели и задержат меня как врага Советской власти? Что тогда?
- Никита с отрядом будет в лесу наготове. Если не явишься в условное время - постарается выручить. Но риск, конечно, есть, и немалый. На то мы и чекисты...
- Я на это всегда готов, Борис Васильевич...
- Вот, вот, - вмешался Лесов, - я тоже говорил, что парень ты боевой. И бывал уже в разведке. А другого выхода у нас просто нет. Надо выяснить все до конца. Понимаешь, если правда насчет этих сенгилеевских "чекистов", то мы одним ударом разрубим все бандитские связи.
Андрей кивнул.
- Тогда, товарищ Ромашов, иди готовься: переодевайся, получи явки, выучи пароль, легенду - что говорить там будешь... В общем, Золотухин тебя подробно проинструктирует. Помни только: люди они умные, проницательные, а заместитель председателя - у того просто нюх какой-то на всякую опасность. Обдумайте с Никитой каждую деталь, каждую лазейку и доложите нам.
Через два часа, когда приемная председателя губчека совсем опустела, в кабинет Лесова зашли Золотухин и высокий, складный деревенский парень в синем чапане и добротных смазанных сапогах.
- Готов, товарищ председатель, - четко щелкнув каблуками, доложил Никита.
И тут Андрей вдруг оказался под перекрестным допросом: Лесов и Крайнов наперебой стали спрашивать, как его зовут, откуда он родом, кто родители, кого знает из руководителей карсунских бандитов, где базар в Карсуне, какие есть села в окрестностях, какие явки ему известны... Вопросы так и сыпались один за другим. Наконец они умолкли, посмотрели друг на друга.
- Как думаешь, Борис Васильевич?
Крайнов кивнул:
- Пойдет, парень подходящий.
* * *
Сухонькая сгорбленная старушка в телогрейке, темном платке и длинной ситцевой юбке опасливо обходила по узкой кромке у забора огромную лужу, перегораживающую изрытую, незамощенную улицу.
- Откуда, Аграфена Ивановна? - Высокая, полная старуха в плюшевом жакете поджидала ее на другой стороне лужи.
- Со службы, матушка, с нее. А вас чего же я севодни не видела? Воскресение ведь.
- Не была, не была, правда, грех большой. Невестка занемогла, а внуки малые совсем. Вот и провозилась до сего часа. Придется у отца Константина отпущение просить, отмолить...
- А какую он проповедь сказал - все плакали!
- О чем же это?
- Да о том, какие времена тяжкие для православных настали. Из Откровения Иоанна Кронштадтского, святого человека. "Поздравляю, говорит, вас, братья и сестры, с новым небом и новой землею". А дальше вопрошает: "Неужто нашему миру скоро конец придет, неужто светопреставление скоро наступит? Люди мрут, как тараканы".
- Истинно так...
- Конечно, истинно! Недаром же все в слезы. Погибаем прямо от голода и холода. Дров нет, хлеба едва-едва, тиф кругом косит народ. Отец Константин говорил: знамение было в селе одном... Запамятовала по старости, в каком... Явился Николай-угодник народу хрестьянскому и изрек: "Вы зачем Николая изничтожили? Погибнете без него". А его спрашивают: "Какого Николая, отец святой?" Он и ответил: "Которого все знаете. Боритесь за него, а то кара божия постигнет вас".
- Говорят, вон в Сенгилее все церкви большаки закрыли - конюшни да склады там устроили. Грех-то какой - храмы божии испоганили! Вот и насылает господь на нас сыпняк да мор.
- Истинно так. Недаром отец Константин говорил, что скоро постигнет кара нечестивцев всех, божие воинство огнем и мечом изничтожит их. А еще сказал, что истинные православные в сей тяжкий час должны помогать церкви.
- Вот видишь, Ивановна. А дочь-то твоя совсем к им в услуги пошла. И внук твой, Андрюшка, - вся улица говорит, - прямо в антихристы записался. Покарает их господь!..
- Я сколько твердила им - не слушают. Уж я и отмаливаю за них троекратно, к отцу Константину каждую неделю, а то и по два раза исповедоваться хожу, за них все. Батюшка говорит: они сами не ведают, что творят, а господь узнает и простит.
- Может, и простит, а может, и нет. Ты бы прикрикнула на них как следовает. Чай, ты мать и старшая в семье. Да еще мужиков своих настрополила бы.
- Нет, не слушают они меня старую. А старик мой с зятем Василием Петровичем в отход ушли - в Большие Ключиши, избы мужичкам подправляют. Хлеб-то надо зарабатывать. Ладно уж, прощай, Анна Александровна, внуки некормленые ждут. Ох, грехи наши тяжкие!..
Весеннее мартовское солнце заливало улицу, веселый ручеек что-то бормотал сбоку, нахально чирикали воробьи, роясь в навозе. На пустыре слышались ребячьи голоса, смех. Но мирная весенняя картина совсем не радовала старушку. Огорченная разговором с приятельницей, она мрачно перебирала в уме события последних месяцев.
Когда она ходила к отцу Константину насчет Дуняшиной пропажи советоваться, никак не могла вспомнить, как то учреждение называется, что сукно искать будет. Батюшка сам догадался, когда сказала, что Андрей там служит. Хороший все же поп им в приходе попался, душевный! И когда Дуня из бегов вернулась при белых, Аграфена Ивановна к нему сразу побежала молебен заказывать благодарственный. Он тогда по-настоящему обрадовался вместе с нею, что дочка вернулась, что жива. С чувством, благостно отслужил. Правда, тогда же ночью Дуню забрали. Но если бы не материнские молитвы да не молебны отца Константина, наверняка расстреляли бы ее, а так господь помиловал...
Аграфена Ивановна остановилась у своих ворот, долго смотрела на играющих у дома, на подсохшем пятачке земли, внуков, вздохнула. Да, в тяжкое время растут. И без родительского присмотра. Что она одна на старости лет с такой оравой поделать может, как воспитать? Дай бог хоть накормить их...
- Марш домой, пострелята! - деланно сердито крикнула она. - Щи хлебать... Небось проголодались?