При обыске у него нашли героин. Били долго, упрятали в тюрьму, сняли с него кучу денег. Потом выпустили...
Где он теперь? Говорят, на игле.
С некоторых пор всякая возникающая в моей голове мысль тянет за собой вопрос: "Моя ли это мысль, или кто-то ее уже подумал раньше?"
Все вокруг наводнено информацией. Это - главная валюта современности, с ее помощью определяются котировки на биржах - забудьте про доллар! Весь мир занят производством новостей, о которых назавтра уже никто не вспомнит. Люди мгновенно забывают о своем прошлом. Зато вполне можно узнать, что ожидает нас в ближайшую неделю - это же всем известно. Лишь прогнозированием и крепок наш виртуальный мир. Вместо денег - цифры. Вместо событий - слова.
Меня учили для того, чтобы я смогла жить в новом, современном мире. И теперь я вижу, что все бесполезно, бесцельно. Чем больше знаешь, тем меньше хочется жить, тем скучнее и бессмысленнее кажутся все дела на свете, кроме одного: думать о том, как все плохо.
Моя задача - спрятаться от всех и прожить жизнь так, чтобы никто о ней не догадался.
Меня мутит от безделья. Целыми днями я слоняюсь по городу: улицы, метро, день, вечер... Хожу, уткнувшись ушами в плеер. В моей голове толпится фарш из цитат: аудио, видео, интернет, литература... Я, запутавшаяся во Всемирной Паутине Иллюзий, ищу настоящих людей. Бывает, что нахожу наощупь, бывает - нет. Люди вокруг, мелькающие мелкой нарезкой, создают суету, шум и впечатление, что все они - свободно движущиеся молекулы. Без цели, без судьбы. Зачем их столько? Моя валентность - сугубо камерная: семь-десять человек вокруг.
Раньше, правда, я пыталась спастись от одиночества, вовлекая в свою среду все большее количество людей. Мне казалось, чем больше человек я знаю, тем меньше окружающая меня неизвестность. При мысли о том, сколько народу живет на Земле, я испытывала страх, что умру, так и не узнав даже малой части всех людей.
Теперь мне все равно. Я допускаю, что вокруг много интересных лиц, но все глубже увязаю в зеркалах: тех, что висят на стенах, валяются в косметичке, тех, что я вижу в лицах своих друзей. Внешний мир я похоронила за пределами наушников. Мне интересно, лежа в тишине, слушать стук своего сердца.
Отрывки из свободного творчества Ады Бобровой
Незнакомец ворвался в мою комнату, остановился у книжных полок и со совами: "Ахматову - на свалку, Пушкин - надоело, Тургенев - старье, Диккенс - туда же, Драйзер - ха-ха, Байрон - урод, Томас Манн - на х...й!", стал выбрасывать книги в окно.
- Позвольте, что это такое?!
"Крушение идеалов, гражданин!"
... И он характерно чихнул. Надо сказать, современные люди это делают как-то иначе. Чихи нашего времени отличаются определенной демонстративностью, наглостью и громкостью.
Три "ю". U-2 ю ту. Ту-ту.
И понесло...
Через 20 лет, в 2015 году из школьной программы по литературе, из фондов всех публичных библиотек, из частных собраний, были изъяты все произведения русского классика Пушкина Александра Сергеевича (1799 - 1837). Несколько экземпляров были сохранены Музеем Русского Книгопечатания и Издательского Дела (МРКИД). Через сто лет в мире не осталось ни одного человека, знакомого с его творчеством.
2115 год - по мировым подиумам проходит ретро-бум: в моде чулки и ничего больше. Искусство все еще есть - его не может не быть. Президенты всех государств объединились в Абсолютное Правительство для борьбы с угрозой со стороны внеземных цивилизаций. Фантазии становятся реальностью.
Внештатный сотрудник МРКИД 253717 проводит инвентаризацию в архивах музея.
- Ну и пыльно же здесь! Микробы, везде микробы! Будь моя воля, я бы уничтожил весь этот хлам! Бля - а - а ! Чулки порвал! За какого-то Пушкина зацепился... Ну, ладно, что уж теперь поделаешь, куплю последнюю модель... Ну и дизайн... Какой это год? 1975. Ну и что он мог написать в 1975 году? А родился-то он вообще в 1799! Попробуем прочесть:
Я Вас любил, любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем,
Но пусть она Вас больше не тревожит,
Я не хочу печалить Вас ничем.
Я Вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим,
Я Вас любил так искренно, так нежно,
Как дай Вам Бог любимой быть другим.
Из глаз 253717 капали слезы.
- Вста - а - вай, уже утро! - говорила мне мама, - Вставай, а то всю жизнь проспишь!
"Ну и что? Что здесь такого страшного? В пять лет сны увлекали меня так же, как и в пятнадцать, в двадцать, как и в сорок. Сейчас мне сорок пять. Я сплю всю жизнь и счастлив. Сны освободили меня от карьеры, семьи, друзей и одиночества. Но недавно у меня появилась бессонница..."
"Хотела бы я знать, какую функцию несут все эти люди", -- сказала N, стоя на тротуаре, с надеждой вглядываясь в проезжающие мимо машины.
Никто не останавливался. Никто не реагировал на протянутую в отчаянии руку. Люди лишь мелькали цветными пятнами, первый и последний раз в ее жизни. И пялились. Не смотрели, а именно пялились. Зачем?
Если бы она валялась мертвой, их еще можно было понять, не каждый же день в жизни начинается с мертвеца! А тут...
Последние полчаса автоповтором звучала внутри фраза:
"Когда ты была шлюхой, ты нам нравилась больше".
"Когда ты была шлюхой, ты нам нравилась больше".
"Когда ты была шлюхой, ты нам нравилась больше".
Сумасшедшие дети красили обувь в серый цвет,
Вероятно, в их детстве что-то было не так.
Я подумала, сидя в вагоне метро,
Все-таки нормальные люди выглядят как-то иначе.
Перепуганному одиночеству,
Позабывшему имя - отчество,
Проткнувшему вместо глаз шары
Остается носовым платочеком,
Беспризорным, мокрым комочеком,
Ночью голому вымыть полы.
Потолок растекался белым пятном