Сбор состоялся в помещении спортзала. По сигналу сверху его дирекция возобновила арендные отношения.
Многие артисты хорошо загорели. Несколько парней отпустили бородки.
Лена Никитенко очень похорошела и повзрослела. Все выглядели обновленными.
Градов сильно похудел. Щеки запали. Загар желтого, нездорового цвета.
Собрание начал он. Поздравил с открытием сезона. Сказал, что сегодня же начинаются репетиции нового балета «Мекки и его жена Полли». Что Госконцерт заинтересовался коллективом. Возможны поездки за рубеж (по залу прошел гул одобрения), но только после премьеры и концертной программы, составленной из номеров классического репертуара. Что Никитенко и Степанов едут в Варну на конкурс балета. Про Москву Градов не сказал ни слова.
Директор напомнил о правилах поведения в стенах отремонтированного спортклуба. О противопожарной безопасности и местах для курения. Вспомнил, что вскоре предстоят гастроли по Уралу. Не забыл он свою всем осточертевшую «финишную прямую». Но сегодня она прозвучала как что-то родное и неотделимое от их коллектива. Настроение у всех было приподнятое. Все рвались «в бой» и побежали переодеваться на «класс» и на репетицию.
Градов подошел к Вере, они обнялись.
— Здравствуй, Веруша. Хорошо выглядишь. Пойдем ко мне, так сказать, в кабинет. Надо кое-что уточнить по прологу. Заодно посмотришь эскизы. Я отыскал способного мальчика из театрального института. Работа со мной для него хорошая практика.
— Ты неважно выглядишь, — сказала Вера, когда они вошли в комнату.
Над столом висели вымпелы и грамоты. За стеклом книжного шкафа стояли кубки.
— Все лето работал. Вот, посмотри.
И он разложил на полу эскизы. Фамилии художника на них не было.
Месяц работы смыл с артистов следы загара. Зато были поставлены три большие сцены. Вера не выходила из репетиционного зала. Градов не отпускал ее даже в перерыве между дневными и вечерними репетициями. Первый акт стал Градову ясен. Вера видела весь балет.
Со списком и пустой килограммовой банкой из-под икры к Вере подошла Ольга Васильевна.
— Сколько дашь на Градова? — строго спросила она.
Вера знала, что он в Москве. Она схватилась за стенку.
— Что с ним? — испуганно спросила Вера.
— Ей-богу, малохольная. Ты что, ничего не знаешь?
— Что с ним? — повторила Вера.
— Женится на Ленке. Вот что с ним. Сколько даешь?
Вера расстегнула сумку, достала первую попавшуюся бумажку и протянула Ольге Васильевне.
— Богато живешь, — сказала та, поставила жирную птицу в списке, открыла банку и сунула в нее деньги.
Градов и Князев накануне уехали в Москву по поводу уральских гастролей. Вера знала, что у Игоря в Москве есть и другие дела. Постановка «Чаек над Обью» хранилась пока в глубочайшей тайне. Вчера они виделись. Градов дал указания по сегодняшней репетиции, но о женитьбе умолчал. Почему? Чего он боялся? Почему скрывал от Веры свои отношения с Никитенко?
Всего этого Вера понять не могла. Она поздравила Лену и пожелала ей большого счастья. Лена долго, не глядя Вере в глаза, благодарила. Вера видела, что она явно смущена и чувствует себя виноватой. Состояние Лены для Веры тоже было загадкой.
Руки замерзли. В висках стучало. Дневная репетиция прошла плохо.
Вера пришла домой, взяла Петлика, и они час гуляли по набережной Мойки. Она думала, что от прогулки по свежему воздуху ей станет лучше. Однако на обратном пути, уже на площадке второго этажа, голова у Веры закружилась, ноги обмякли и стали плохо слушаться. С трудом она дошла до своей квартиры, открыла дверь, прошла в комнату и свалилась на тахту. Ее знобило. Лоб покрылся холодным потом. Полежала — стало легче. Накапала валерьянки в стопку, разбавила водой и выпила. Подошла к телефону. Ноги все еще были ватными. Шипа оказалась дома. Сказав «ну, вообще», она вскоре приехала.
Врач объяснил, что это обычное переутомление. Посоветовал отлежаться и выписал больничный лист.
Вера Скобелева получала его впервые.
Через неделю она пришла в спортзал. Из-за дверей доносились знакомая мелодия и голос Градова:
— Хорошо. Очень хорошо. Больше прогнись. Не жалей, не жалей себя. Еще больше. Не умер ведь. Еще больше. Согни ногу.
Вера тихо открыла дверь, вошла и села на маты, сложенные горкой в углу. Градов, мельком взглянув в ее сторону и кинув через плечо «привет», продолжал репетицию.
За ее отсутствие Игорь поставил небольшой кусочек прихода Полли в банду. Обливаясь потом, Лена и двенадцать парней выделывали сложные трюки, валяясь на полу и швыряя Лену-Полли с рук на руки. По сюжету Полли приходит в банду хозяйкой. А тут было похоже, будто она попала в руки насильников. Почему так? Эту сцену Вера и Игорь в свое время продумали до мельчайших подробностей.
— Не так! Не так! Все не так! — закричала Вера, вскакивая с матов.
Напряженные за эту неделю нервы лопнули. Она себя не помнила. Ольга Васильевна прекратила играть на половине фразы. Артисты замерли.
— Скобелева, уйдите из зала, — спокойным голосом сказал Градов. — Вы мешаете работать.
Она ушла.
На следующий день подруга Скобелевой, Шипилова, принесла и положила на стол директора ее заявление о переходе на пенсию.
Вера ждала, что Игорь позвонит. Случившееся виделось ей как ужасное, но поправимое недоразумение. Однако Градов не позвонил. Он красиво бежал по безоблачной финишной прямой. И его совершенно не интересовали отставшие и не интересовало, сколько осталось до финиша. Чем он дальше, тем убедительнее будет победа. Сил у него хватит.
В собесе, куда пришла Вера оформлять пенсию, к ее удивлению, народу было немного. Перед нужной ей дверью сидела древняя бабушка, старик с угреватым красным носом и пожилая женщина с внуком. Вера заняла очередь за стариком и села. Мальчик, как завороженный, смотрел на старика.
— Бабушка, а почему у дедушки такой нос?
— Попей с мое, тогда узнаешь, — откровенно признался старец.
Из дверей вышел инвалид на костылях. И застучал к выходу.
— Бабка, — сказал старик в пространство. — Иди. Твоя очередь.
Бабушка проснулась и засеменила к дверям.
— А ты, барышня, за кого пришла? — спросил он Веру.
— Как, за кого? — не поняла она.
— За кого, за кого? За батьку аль матку? Однако ж, судя по твоей физии, им еще вкалывать и вкалывать. За дедку аль за бабку? Так вернее будет.
— А? Нет. За себя, — смутилась Вера.
Теперь не понял старик.