Васек не соврал. Нора, узкая и темная, с сыплющимся за шиворот грунтом и бьющими по лицу корнями, проросшими сквозь земляную толщу, продлилась недолго. Миновав ее, они оказались в рукотворной пещере, созданной столетия назад, но все еще сохранившейся каким-то чудом и поныне.
Стасик поднялся на ноги, выпрямился во весь рост, поднял над головой фонарь и осмотрелся. Он очутился в узком, но довольно при этом высоком подземном коридоре. Над головой он разглядел сводчатый потолок, сформированный из тех же глиняных кирпичей, которыми были выложены стены. Сквозь щели в кладке сверху вниз проросли многочисленные корни, которые свисали по всему коридору белыми, от покрывающей их пыли и паутины, щупальцами.
Тут только Стасик сообразил, что в подземельях, помимо ценных сокровищ и лихих приключений, можно встреть и их всегдашних обитателей — всевозможных насекомых и грызунов. Надо ли говорить, что и тех, и других, он не переваривал патологически и слегка побаивался. Побаивался даже на поверхности. А уж в замкнутом пространстве древнего подземелья, где в панику могла успешно повергнуть даже собственная тень, и крошечная мышка легко покажется огромным плотоядным монстром.
В этот момент рядом со Стасиком появился Васек. Свой фонарь он тоже поднял высоко над головой.
— Видишь — сказал он. — Я же тебе говорил, что тут хорошо.
Ну, чего-то особенно хорошего Стасик в этом тоннеле не наблюдал. Наверное, коллега имел в виду то, что коридор достаточно высокий, чтобы идти по нему в полный рост. Что ж, это действительно было лучше, чем проделывать весь путь на четвереньках. Тем более что до города отсюда было далековато.
— Ну, идем? — предложил Васек.
— Я даже не знаю… — замялся Стасик.
— Да ладно тебе. Мы уже внутри. Поздно отступать.
— Ничего не поздно. Вон же выход.
— А как же сокровища первого паладина?
— Да мне уже расхотелось их искать. И не хотелось никогда, если честно.
Но Васек не принял во внимание этот детский лепет.
— Вперед! — скомандовал он. — Золото ждет нас!
Шли они медленно, с понятной осторожностью прощупывая пол под ногами, и внимательно изучая потолок. Кое-где кирпичи свода заметно просели и могли обрушиться в любой момент. При этом Стасик затруднялся сказать, возможность чего пугает его больше — мгновенной гибели под завалом, или того, что рухнувший свод может отрезать им путь наружу. Все-таки быстрая смерть выглядела предпочтительнее, чем медленное угасание от голода и жажды в темных и сырых катакомбах. Но на самом деле Стасик не хотел ни того, ни другого. Он бы предпочел выбрать жизнь, желательно долгую и счастливую.
Паутин в иных местах было столько, что приходилось прорубаться сквозь них лопатой. Однако сами пауки на глаза пока не попадались. То ли они давно вымерли или откочевали в другое место, то ли затаились и выбирали удачный момент для атаки. Стасик содрогался от ужаса и отвращения, когда представлял себе, что на его макушку шлепнется огромный паук и начнет шевелить его волосы своими мерзкими мохнатыми ножками.
Воздух был затхлым и сырым, на кирпичных стенах поблескивали капельки конденсата. Пол, некогда выложенный тем же кирпичом, давно покрылся слоем просыпавшейся сквозь щели земли.
— Ты уже придумал, на что потратишь свою часть клада? — спросил Васек, переполненный каким-то нездоровым оптимизмом.
Стасик счел, что строить подобные планы несколько преждевременно, но все же ответил:
— Уволюсь с фермы первым делом. Может, переберусь в город.
— А я свою ферму куплю, — размечтался Васек.
— И будешь разводить свиней?
— Нет. Свиньи, это хорошо, но надо смотреть в перспективу. Поверь мне — будущее за говядиной. Поэтому заведу коровок.
Стасик вновь поразился несправедливости бытия. Вот взять их двоих, его и Васька. Обоих распределяющая магия направила на ферму. Но Васек здесь счастлив и не мечтает об иной судьбе, а он, Стасик, живет, словно в аду. Разве это правильно? Разве так должны обстоять дела в правильном-то мире? И разве не могли высшие силы, или кто там все решает, сделать его крутым магом? Что им, трудно, что ли, было? Случись это, и он бы не лазал сейчас по каким-то старым подвалам в компании свинаря, а жил бы во дворце. И прекрасная Лаура ухаживала бы за ним. То есть Стасик знал, что это кавалеру положено ухаживать за дамой, но он не был силен в этой дисциплине, вообще не знал, с чего следует начать и как продвигать дело. А потому решил, что пусть лучше девушка его мечты ухаживает за ним. И не только она одна. Все волшебницы сохли бы по нему, бегали бы за ним стайкой, изо всех сил пытались бы привлечь к себе его высочайшее внимание….
Стасик настолько погрузился в любовные грезы, что утратил бдительность. И это незамедлительно аукнулось. Его нога внезапно провалилась в какую-то подло возникшую на пути ямку, и он едва не полетел носом в пол. Хорошо, успел схватиться рукой за поросшую противным влажным мхом стену, и лишь чудом предотвратил катастрофу. А она вполне могла бы состояться, сломай он себе нижнюю конечность. Не факт, что Васек сумел бы вытащить его наружу, а если бы и смог, то впоследствии могла бы вскрыться история с их проникновением в подземелье. За что наверняка последовало бы наказание.
— Осторожнее, дружище, — посоветовал коллега. — Смотри-ка лучше под ноги. Здесь совсем не то место, чтобы мечтать о девчонках.
Стасика прошиб холодный пот.
— Я что, говорил вслух? — с ужасом простонал он, готовясь самовоспламениться от стыда.
Васек засмеялся.
— Нет, расслабься.
— А как ты узнал, о чем я думаю?
— О чем еще в твоем возрасте можно думать? Помню, когда мне было шестнадцать, я к подруге в соседнее село на свидания бегал. Туда восемь километров и обратно столько же. Пешком. Обратно возвращался уже ночью. А места там были глухие и темные. Справа лес чернеет, слева болото темнеет. Идешь, земли под собой не чуешь. Страх такой, что так и подмывает на бег перейти. И думаешь — нет, больше я не пойду. Ну их, эти свидания! Пока домой вернешься, за малым не поседеешь. А на следующий день все равно идешь.
Стасик попытался поставить себя на место коллеги и понял, что он бы ни за что на свете не пошел на свидание в таких нечеловеческих условиях. Васек храбрый, он всего лишь боялся. А окажись Стасик темной ночью между лесом дремучим и болотом жутким, он бы там навеки и остался. Нашли бы поутру его хладный труп с разорванным от страха сердцем и запятнанным исподним. Нет уж, нет уж, лучше как-то своими силами обходиться, без свиданий, чем погибнуть лютой смертью.
Подземный коридор тянулся вперед, и казалось, ему не будет конца. По ощущениям Стасика они успели отшагать приличное расстояние, и давно должны были оказаться под Форингом.
— Далеко еще? — спросил он у спутника.
— Нет, уже скоро, — ответил тот довольно неопределенным образом.
Скоро могло означать все, что угодно, но Стасик не стал добиваться конкретики. Раз уж ему не хотелось лезть сюда, следовало проявить твердость и отказаться еще на поверхности. А теперь уже поздно сожалеть о содеянном.
Тем не менее, Васек сказал правду. Минут через пять их коридор влился под прямым углом в другой тоннель. Тот оказался значительно шире, а стены его были выложены не глинными кирпичами, а крупными каменными блоками.
— Ну вот, — сказал Васек, — мы уже под городом. Над нами Форинг.
Стасик задрал голову к потолку и невольно съежился от нахлынувшего страха. Над ними Форинг. Тысячи и тысячи тонн камня, кирпича и дерева. И как до сих пор эти тоннели не обрушились под давящей на них тяжестью? И что куда важнее, не сделают ли они этого прямо сейчас?
— Ну-с посмотрим, — произнес Васек, извлекая из кармана карту катакомб. — Так, в настоящий момент мы здесь.
Стасик подошел к коллеге и тоже бросил взгляд на карту. И невольно содрогнулся, потому что никакая это была не карта. Больше всего это хаотичное нагромождение линий разных форм и размеров напоминало результат творческих потуг душевнобольного или же маленького ребенка, еще не научившегося твердо держать в руке карандаш. По мнению Стасика, с такой картой их шанс заблудиться только возрастал.
— Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что здесь нарисовано? — прямо спросил он Васька.
— А как же! Все понимаю. Да тут ничего сложного, я сейчас объясню. Смотри: жирные линии обозначают пригодные для прохода тоннели, те, что тоньше — это частично обвалившиеся коридоры. Пунктирной линией обозначены тоннели, ведущие в тупики. Волнистая линия обозначает пути к выходам. Правда, все выходы в черте города запечатаны, так что это нам неинтересно.
— А этот большой темный круг, что он означает? — спросил Стасик, указав пальцем на карту.
— Это? Это я вчера жиром капнул. Изучал, понимаешь, карту вечерком, а заодно свинину кушал.
Стасик, выслушав коллегу, понял ровно одно — если с Васьком что-то случится, он в одиночку ни за что на свете не сумеет выбраться из этих подземелий, и мутная карта ему в этом нисколько не поможет.
Когда они миновали пятый по счету поворот, Стасик счел нужным озвучить предложение, которое давно уже вертелось у него на языке.
— Может, давай вернемся? — обратился он к Ваську.
И добавил как бы между делом:
— Пока еще не слишком поздно.
— Да не трусь ты, все будет хорошо! — с наигранным воодушевлением подбодрил его Васек. — У меня все под контролем. Идем строго по карте. Я все повороты запоминаю.
Но Стасика эти слова ничуть не обнадежили. Его клаустрофобия продолжала разрастаться, плюс к тому он никак не мог решиться на то, чтобы начать расклеивать колдовские бумажки. Васек шел впереди, и глаз на затылке не имел, но ведь он в любой момент мог обернуться. И если коллега увидит, как Стасик приклеивает к стенам какие-то листки бумаги, исписанные подозрительными символами, то может заподозрить неладное.
Стасик подумал о том, что, может быть, будет лучше вернуться сюда в другой раз, но уже одному, но быстро понял, что у него не хватит духу совершить этот подвиг. Подземелья, это не его. То есть, будь он великим магом, искусным знатоком могущественных чар, он бы вообще не вылезал из подземелий. Но так уж сложилось, что он свинопас. И единственным, чем он может отпугнуть гипотетических монстров, это своим совершенно невкусным видом.
Стасик нащупал под рубахой тубус, и попытался откупорить его. Пробка, как назло, встала намертво. А подключить вторую руку Стасик не мог, поскольку ею он держал фонарь. Предприняв несколько безуспешных попыток, он сдался. Удача вновь была не на его стороне. Как, впрочем, и всегда.
Они миновали еще два поворота. Тревога Стасика возросла. Он не верил, что им удастся отыскать здесь какие-то мифические сокровища, а вот что они вполне могут найти в этом подземелье крупные неприятности, вполне допускал.
— Слушай, ну пойдем уже обратно, — взмолился он.
— Да погоди ты! — отмахнулся Васек. — Давай вначале проверим одно место.
Вот не хотелось Стасику в одно место, но бесхребетный характер не позволил ему воспротивиться с непоколебимой настойчивостью. И он покорно поплелся за Васьком.
Еще три поворота остались позади. Тоннель, в котором они очутились, выглядел совершенно заброшенным, будто сюда уже столетиями не ступала нога человека. Паутины было столько, что сквозь нее приходилось прорубаться с боем. На полу темнел щебень и мелкие косточки какой-то почившей живности.
— Да, тут точно никто никогда не ходил! — радостно произнес Васек. — Чует мое сердце, мы на верном пути.
Сердце Стасика чуяло несколько иное. Конкретно то, что они все больше подвергают себя риску заблудиться в этих катакомбах навсегда.
Они миновали метров сорок тоннеля, когда в нос им ударил отвратительный смрад явно животного происхождения. Будто они приблизились к логову крупного и нечистоплотного зверя. Тут даже Васька взяли сомнения. Он в нерешительности остановился.
— Идем обратно! — умоляюще простонал Стасик.
— Давай хоть одним глазком глянем, — неуверенно предложил коллега, охваченный азартом кладоискателя. — Вдруг в двух шагах от нас лежит мешок, полный золота? Ты что себе купишь в первую очередь?
Но у Стасика не было ни сил, ни желания заниматься дележкой шкуры неубитого медведя. В настоящий момент он хотел только одного — покинуть эти подземелья живым и здоровым.
Они стали осторожно пробираться вперед. Смрад усиливался с каждым шагом. Вдруг Васек выпалил:
— Я что-то вижу впереди!
От этих слов Стасик едва не поседел.
— Никак не пойму, что это, — пробормотал Васек, выставляя перед собой фонарь на вытянутой руке. — Неужели все-таки мешок с золотом….
Вдруг из темноты тоннеля прозвучал незнакомый хриплый голос:
— Кто здесь?
Хоровой крик ужаса прокатился по катакомбам. Васек и Стасик попятились, уверенные в том, что судьба свела их с каким-то монстром. Да и кто еще мог обитать в этих древних подземельях?
— Люди ли вы? — вновь произнес голос.
— Люди, — пискнул Васек. Стасик ничего не пискнул — от страха у него отнялся язык.
Из темноты в свет фонаря вдруг выступила сгорбленная фигура, густо облепленная паутиной. В первую секунду Стасику показалось, что это точно какой-то монстр, но мгновение спустя, присмотревшись, он понял, что ошибся. Под густой свалявшейся бородой и толстым слоем грязи смутно угадывалось человеческое лицо.
— Люди, — прохрипел жуткий незнакомец, показавшийся Стасику глубоким столетним старцем. — Давно я не видел живых людей.
Васек первым оправился от потрясения, и спросил:
— Мужик, что ты тут делаешь?
— Живу, — ответил незнакомец.
— Живешь? Здесь? Но почему?
— Так уж вышло, — ответил тот. — Я ведь не из этого мира, ребятки. Меня призвали. Сказали, что нужны воины для борьбы со злом. Обещали славу и подвиги. Я и согласился. Кому же не хочется славы?
— Мы тоже неместные, — сообщил Васек. — Ты из какого мира? Там Россия есть?
Старик скривил губы в некое подобие улыбки.
— Земляки, значит, — произнес он. — Вот ведь довелось пересечься.
— Да земляки-то земляки, — сказал Васек. — Но почему ты здесь торчишь?
Старик нахмурился, собираясь с мыслями. Это дело давалось ему с видимым трудом.
— Говорю же — предложили бороться со злом, — повторил он. — Согласился я. А меня на распределении оформили в свинопасы.
Стасик вздрогнул. Эта страшная история была хорошо ему знакома. Он и сам пережил подобную трагедию.
— Но свинопасом-то я недолго пробыл, — продолжил дед. — Не справлялся с работой. Разжаловали в золотари. Вот однажды начальник меня сюда послал, засор почисть. А я взял да и заблудился.
И старик зашелся совершенно безумным смехом.
— И сколько ты уже здесь кукуешь? — спросил Васек.
— Не знаю, братцы. Я на пять лет нанимался.
Тут, словно опомнившись, он быстро спросил:
— Мужики, вы мне только одно скажите: почем сейчас ваучер?
— Кто? — не понял Васек.
Стасик тоже не понял, о чем идет речь. Но догадался, что этот бедолага провел в подземелье не пять и даже не десять лет.
— Мужик, — осторожно сказал Васек, — давай мы тебя наружу выведем.
— Не, не надо, — отмахнулся тот. — Я уже здесь обвыкся. Там снаружи суета. Работать надо. Все на тебя кричат, что-то требуют. А тут хорошо, спокойно. И еды хватает. Вы как сами, не голодные? А то у меня там сушеная крыса есть, почти целая.
Васек и Стасик медленно попятились от странного деда.
— Спасибо, мы как-нибудь в другой раз, — отказался от угощения Васек. — Мы спешим. Нам уже пора.
— Ну, как знаете, — прохрипел дед. — А то заглядывайте, я специально для вас мокриц наловлю. Сочные, вкусные. Пальчики оближешь.
Но кладоискатели уже не слушали старика. Они бежали прочь, желая лишь одного — как можно скорее покинуть ужасное подземелье.
Васек оказался более проворным, и быстро выбился в лидеры. Стасик едва поспевал за ним. Когда он выбежал в длинный коридор, одна из стен которого состояла из громадных блоков, то выяснил, что коллега умчался далеко вперед. Свет его фонаря был едва различим. Но Стасик не испугался. Он помнил этот тоннель, и знал, что тот ведет к выходу.
Поставив на пол фонарь, Стасик суетливо вытащил из-за пазухи тубус, снял крышку и вытряхнул из него листы бумаги. Взял один из них и ладонью прижал к стене. Ожидал, что придется держать долго, но лист, едва соприкоснувшись с камнем, тут же впитался в его поверхность.
Бросив тубус на пол, Стасик подхватил фонарь и пошел по коридору, лепя листы через каждый шаг. Он успел приклеить пятнадцать штук, когда вновь увидел впереди свет фонаря Васька. А затем прозвучал и голос коллеги.
— Эй, ты там где? — позвал тот.
Стасик прижал к стене шестнадцатый лист, а остальную пачку бросил на землю. У него не было времени на то, чтобы расклеивать их все. Сколько успел, столько успел. Пусть Риана скажет ему спасибо и за это.
Васек подбежал к нему и спросил:
— Что с тобой? Почему ты здесь застрял?
— Да я оступился, — соврал Стасик.
— Идем отсюда скорее! Ты видел этого мужика? Вот же бедолага. Если заблудимся тут, станем такими же, как он.
Стасику тоже не хотелось задерживаться в катакомбах. Он сделал порученную ему работу в том объеме, в котором сумел. Ему хотелось надеяться, что этого будет достаточно, и Риана в благодарность заберет его с собой в империю зла. Там, по крайней мере, у него появится шанс стать кем-то, кроме безнадежного свинопаса. Свинопаса, которого в любой момент могут разжаловать в золотари. А затем отправить чистить засор в катакомбы. И когда золотарь не вернется с опасного задания, никто не заметит его исчезновения. Он же не паладин и не маг. Он пустое место. И будет несчастный школьник бродить во тьме подземелья, оглашая тоннели своими криками и рыданиями. Вскоре страх и отчаяние сведут его с ума. Он забудет свет солнца, забудет о самом существовании внешнего мира. Одичав и обезумев, он станет наощупь охотиться на крыс и мокриц, а затем пожирать их заживо. И таким вот нехитрым манером проведет остаток своей несчастной жизни.
От подобной перспективы Стасика бросило в пот. Он схватил Васька за руку и выпалил:
— Давай выбираться! Сейчас же!
И они заспешили к выходу. Стасик едва не наступал Ваську на пятки, постоянно оглядываясь за спину. Ему чудился позади звук чьих-то шагов. Уж не безумный ли дед преследует их? Вот как подкрадется, как схватит, и утащит во тьму.
В общем, свой первый поход в данж правильного мира Стасик оценил на двойку с минусом. Уже позднее, когда они выползли из норы на свет божий и облегченно выдохнули, Стасик поспешил ободрить себя. Чего он, собственно, ждал, идя в подземелье в качестве свинопаса? Вот когда он станет великим черным магом, некромантом или еще каким-нибудь крутым парнем, тогда и начнет проносить подземелья в соло. А пока он свинопас, лучше бы держаться от них подальше. И от них, и от всех иных возможных опасностей.