Впервые вой чудовища он услышал вскоре, после заката. Тот донесся издалека, зловещей волной раскатившись по всей равнине. Стасик, который к этому времени успел задремать, вскинулся и выпучил глаза.
Не успело стихнуть эхо первого воя, как прозвучал второй, теперь уже с другой стороны. От жуткого звука, сотрясающего ночную тьму, Стасик едва не отдал богу душу. Он крепче прижался спиной к каменной стене и постарался дышать как можно тише и реже. Теперь у него уже не было никакой уверенности в том, что принятые им меры предосторожности спасут его этой ночью. Что-то подсказывало Стасику, что лишь чудо поможет ему вновь увидеть рассвет.
Меры, принятые им, не отличались оригинальностью, но ничего лучше Стасик придумать не смог. Когда дело запахло вечерними сумерками, он натер свое тело здешней почвой, в надеже на то, что та перебьет его телесный запах. К делу подошел со всей возможной ответственностью. Он полностью разделся и тщательно натер землей каждый участок своего тела. Затем хорошенько вывалял в земле одежду, мешок, а под конец, подумав немного, и лепешки. Те покрылись серой пылью, которая противно скрипела на зубах и отдавала горечью, но Стасик решил, что это он переживет. Куда важнее было самому не пойти на корм грядущей ночью.
Весь день он брел через нейтральную полосу, очень надеясь на то, что держит верный курс. В ночное время у него был надежный ориентир — синяя звезда, указывающая строго на запад. Но при свете дня определять направление Стасик не умел. Приходилось надеяться на то, что если он и отклониться от курса, то не намного, и затем сумеет его скорректировать.
Ближе к полудню пригрело солнышко, и Стасика начала мучить жажда. В последний раз ему довелось напиться при переправе через реку, а взять воды с собой ему было не в чем. В глубоких ямах, которыми была испещрена вся равнина, чернела некая зловонная жидкость, но Стасик скорее предпочел бы хлебнуть собственной мочи, чем этой токсичной гадости. Когда жажда стала нестерпимой, он так и поступил — помочился в собственный сапог и выпил все до капли. Напиток не порадовал своими вкусовыми качествами, но Стасик заставил себя проглотить его.
Затем ему улыбнулась удача. Он набрел на развалины фермы, от которой остался один фундамент да разбросанные вокруг кирпичи. Там он обнаружил колодец — узкую дыру в земле, чьи стенки были выложены плитняком. Пошарив по развалинам, Стасик отыскал старый глиняный кувшин с отколотой ручкой и нескольких обрывков гнилой веревки. При помощи этих предметов ему удалось добыть воду из колодца. Вопреки его опасениям та оказалась самой обычной, и не пахла химической лабораторией. Она, разумеется, могла быть тухлой или отравленной, или вообще проклятой, но Стасик не видел иного способа спасти свою жизнь. Либо он будет пить здешнюю воду, либо завтра же помрет от жажды.
Напившись, он наполнил кувшин водой, закупорил его смотанной в клубок веревкой, и побрел дальше.
Во второй половине дня он стал высматривать укрытие на ночь. О том, чтобы ночевать под открытым небом, не могло быть и речи. Так его точно найдут чудовища. Он миновал еще две разрушенные фермы, ни одна из которых не годилась на роль убежища, а затем, сильно в стороне от своего маршрута, разглядел развалины некого монументального сооружения. Выбора не оставалось, и Стасик заковылял к ним.
Когда-то, в незапамятные времена, тут была башня, стоящая на высоком холме. С ее вершины, которая ныне обвалилась, открывался, должно быть, отличный вид на всю эту местность. Сложенная из крупных каменных блоков башня выглядела достаточно надежной, чтобы послужить укрытием на ночь. Была только одна проблема — при обрушении верхней части в башне образовался широкий пролом, сквозь который внутрь мог проникнуть кто угодно. Стасик, забравшись в развалину, понял, что та способна послужить ему защитой только в психологическом плане. На деле же ночевка в ней ничем не отличалась от ночевки на голой земле, среди равнины.
И все же на ночь он остался в башне. Обмазавшись землей, Стасик нашел небольшую нишу, образованную двумя упавшими блоками, втиснул в нее свое хилое тельце, сунул под голову мешок с лепешками и прикрыл глаза. И тут же провалился в сон. Сказалась скопившаяся усталость.
Но проспать ему довелось недолго. Его разбудил вой чудовищ. И хотя тот явно доносился издалека, Стасику показалось, что монстры учуяли его запах, и уже идут по его душу. Скоро они будут здесь, проникнут в башню, найдут его, затаившегося между двух блоков, и с радостью вопьются зубами в свежее мясо.
Трясясь от ужаса, Стасик прислушивался к ночной тишине. Здесь, на нейтральной полосе, тишина и впрямь была гробовая. Тут не водились птицы и насекомые, здесь не было растений, чьи листья могли бы шуршать на ветру. Вокруг простиралась мертвая земля, навеки убитая бесконечными битвами между добром и злом.
Добрую половину ночи обитатели нейтральной полосы не давали Стасику покоя. Стоило ему немного расслабиться и сомкнуть веки, как какая-то очередная тварь взвывала в дали, и от этого жуткого звука со Стасика слетал весь сон. И вновь он, замерев, ждал, что сейчас расслышит где-то рядом мягкие шаги чудовища и его хриплое жадное дыхание. Но никто так и не пришел за его плотью.
Лишь ближе к рассвету чудовища угомонились и престали выть. Стасик провалился в сон, и тот оказался довольно долог. Проснувшись, и выбравшись из развалин, Стасик выяснил, что солнце стоит прямо над его головой, и час, вероятно, полуденный. Возник соблазн остаться в башне до завтрашнего утра, но Стасик отверг эту идею. Ему следовало как можно скорее покинуть нейтральную полосу. Задерживаться в этом месте не стоило. Чудовища не дремлют. Рано или поздно они учуют его. И тогда его не спасет никакая маскировка.
Еще ночью приметив направление, он вновь двинулся в путь. И опять, как и вчера, нейтральная полоса казалась безжизненной пустыней. Все чудовища, которые орудовали здесь по ночам, при свете дня прятались в каких-то норах. Впрочем, у Стасика не было уверенности в том, что здесь не водятся и дневные монстры. Но даже если и так, он не мог прятаться еще и от них. Ему нужно было идти, либо днем, либо ночью. Он выбрал день, и не жалел об этом.
Вторую ночь он провел в погребе разрушенной усадьбы. Несмотря на то, что от самого строения осталась только кучка кирпичей, и сам погреб, и люк, ведущий в него, сохранились удивительно неплохо. Стасику было страшно лезть под землю, погреб мог служить логовом какому-нибудь чудовищу, но у него не осталось иного выбора. Подняв тяжелую дубовую крышку, Стасик спустился вниз по деревянным ступеням. Света, проникающего снаружи, оказалось достаточно, чтобы осмотреть все пространство погреба и убедиться в том, что здесь никого нет. Никого и ничего. Стасик явно был не первым посетителем этого места, потому что в погребе не осталось ничего ценного, только несколько гнилых досок. Из них Стасик соорудил себе постель, затем захлопнул крышку люка, лег, сунул под голову мешок с лепешками, и тут же заснул.
В этот раз то ли сон его был невероятно крепок, то ли монстры вели себя тихо, но Стасик благополучно проспал до самого утра.
Третий день он шел через нейтральную полосу. Ничего живого по-прежнему не попадалось ему на глаза, зато то и дело встречались признаки того, что здешняя безжизненность является мнимой.
Вначале, не успев отшагать и часа, он наткнулся на цепочку следов, оставленную кем-то явно живым, и, хуже того, прямоходящим. Прошедшие здесь существа имели широкие, но непропорционально короткие, ступни, завершающиеся четырьмя толстыми пальцами. Кто это мог быть? Какие-то человекообразные монстры? Стасика, как свинопаса и посудомойку, не учили ничему, необходимому для геройской деятельности. В частности, он не посещал лекций, где рассказывалось бы о всевозможных монстрах, населяющих этот мир. Так что опознать следы он не сумел. Отметил только, что прошедших существ было не меньше дюжины, то есть, целая стая.
Следующая находка, сделанная ближе к полудню, оказалась более пугающей. Задумавшийся о своей горькой доле Стасик едва не наступил на присыпанный серым песком скелет неизвестного существа. Приглядевшись к останкам, Стасик едва не поседел от ужаса. Похоже, именно родичи этого покойника и выли по ночам, они же рыскали во тьме, ища двуногую добычу.
Стараясь держать себя в руках, Стасик обошел скелет по кругу. Эта тварь была чем-то вроде волка, только в два раза крупнее, и с такими огромными зубами, что они казались излишне большими на фоне всего остального тела. Когти тоже были ужасающе огромными. Этакий монстр мог убить человека легким движением лапы. Да что там, он мог без труда перекусить пополам даже закованного в латы паладина.
Да, такие вот зверюшки бегали здесь по ночам. Такие, и, возможно, еще ужаснее. Хорошо укомплектованный отряд героев мог отбиться от них, он одинокий путник, чья трудовая книжка была осквернена позорными клеймами свинопаса и посудомойки, не имел никаких шансов, столкнись он с подобными бестиями.
Стасик заспешил вперед с удвоенной скоростью. Если бы физическая подготовка позволяла ему, то он давно перешел бы на бег. Все, чего он желал, это скорее пересечь ужасную нейтральную полосу. Герои королевства добра и империи зла, сами того не желая, создали худшее место на свете — жуткую землю, пропитанную смертью и населенную чудовищами. Стасик мечтал скорее покинуть ее. Он с надеждой вглядывался в линию горизонта, ожидая увидеть долгожданную полоску зелени. Но впереди, насколько хватало глаз, тянулась все та же мертвая равнина.
Вкусив всех прелестей правильного мира, Стасик больше не хотел становиться великим магом, любимцем красавиц и кумиром толпы. С него довольно, если Ангдэзия вновь примет его в свои объятия и восстановит в прежней должности. Он с радостью будет пасти хрюшек следующие пять лет, и ни разу не возропщет на несправедливость судьбы. Лишь бы больше никогда не видеть ни нейтральной полосы, ни Грыжи Антрекотовны, ни прочих чудовищ, населяющих этот мир. Приключения в мире меча и магии хороши лишь тогда, когда ты крутой воин, закованный в непробиваемые латы и вооруженный волшебной секирой, или могущественный волшебник, способный сокрушить любого врага силой своих чар. А вот если ты свинопас или посудомойка, лучше всего сидеть в безопасном месте и беречь здоровье. Этим Стасик и планировал заняться после возвращения в Форинг.
Форинг. Стасику становилось тошно всякий раз, стоило вспомнить бойню, устроенную в городе лордом Мортусом и его подручными. Притом тошноту рождали не только жуткие картины кровавых расправ, что навеки запечатлелись в его памяти, но и осознание собственной вины. Пусть и невольно, но он оказал злодеям немалое содействие. Не обрушь он стены при помощи заклинаний Рианы, Мортус со своей шайкой едва ли сумел бы взять Форинг приступом. И, следовательно, не случилось бы зверской резни. Но она случилась. Люди умерли. Много людей. От этого нельзя было отмахнуться.
И все же Стасик решил попробовать. Он принялся бороться с угрызениями совести своим излюбленным методом — убеждая себя в том, что ничего этого, на самом деле, не было. Если не думать о проблеме, не вспоминать о ней, то она со временем рассосется сама. Так он и решил поступить. Забыть обо всем, и точка. Перевернуть измазанную кровью страницу своей биографии. Никто в Ангдэзии не знает о том, что это он был виновником обрушения стен. Там его встретят, как героя, сумевшего не только сбежать из вражеского плена, но и добывшего ценные сведения, касающиеся готовящейся крупномасштабной военной операции империи. Его станут хвалить, превозносить, жалеть. Возможно, наградят медалью. И это будет правильно. Стасик искренне полагал, что настрадался уже на целый орден. А то, что он когда-то давно был пособником злодеев…. Ну и пусть. Об этом никто не знает и не узнает никогда. Это пройденный этап его жизни.
На четвертый день Стасик набрел на рощу. Точнее, на то, что когда-то было рощей, а ныне являлось скопищем торчащих из земли пней. Там им было обнаружено старое кострище. Кто-то жег здесь огонь. Кто-то разумный, ведь монстрам он без надобности. Возможно, здесь останавливался отряд героев, задержавшихся на нейтральной полосе на ночь. Эта находка воодушевила Стасика, он решил, что Ангдэзия уже близко.
Так оно и оказалось. Полоску зелени на горизонте он разглядел во второй половине дня. Та приближалась мучительно медленно. Иногда Стасику начинало казаться, что он не движется вперед, а топчется на одном месте. Но это было не так. Через два часа полоска приобрела узнаваемые очертания, а ближе к вечеру под ногами Стасика зашуршала настоящая живая трава. Стали появляться деревья: вначале хилые и больные одиночки, затем целые рощицы. Он набрел на ручеек с безумно вкусной ледяной водой, и выхлебал не меньше ведра. А когда оглянулся назад, то понял, что давно уже миновал нейтральную полосу. Та осталась за спиной, а он уже шагал по безопасным и мирным землям Ангдэзии.
На ночь он остановился в густой рощице. Жуя лепешку, Стасик решил завтра же идти прямиком в Форинг, до которого едва ли было слишком далеко. А если в разоренном городе никого не окажется, он отправится в ближайшее селение и потребует, чтобы его немедленно доставили к паладинам. У него имелась для них бесценная информация.
Предвкушая грядущие почести и славу отважного разведчика, Стасик свернулся калачиком под деревом и уснул с улыбкой на устах.