Каменные ступени медленно проплывали под ним, мертвенно-белый свет шара скользил по древним замшелым стенам. Стасик спускался вниз, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к звенящему безмолвию руин. Он боялся не запертого в подземелье чудовища, а внезапного появления Гамала. Ох и задаст же ему старик трепку, если застукает здесь!
Впрочем, Стасик принял все возможные меры предосторожности, чтобы не попасться на горяченьком. После того, как они с Гамалом поздним вечером разошлись по своим покоям, он честно выждал пару часов, и лишь после этого рискнул выглянуть в коридор. Крепость погрузилась в вязкую тишину, по узким проходам и тесным помещениям бывшей цитадели разлилась густая тьма. Накрыв светящийся шар плащом, дабы снизить интенсивность его сияния, Стасик украдкой пробрался к покоям Гамала. За прошедшие дни он научился худо-бедно ориентироваться в лабиринте коридоров, поэтому до комнаты старика добрался с первого раза, ни разу, при этом, не заблудившись.
Дверь в покои была приоткрыта. Внутри царила тьма. Сквозь узкую щель в коридор изливался поток громкого заливистого храпа. Стасик постоял немного, вслушиваясь в эти дивные трели. Алхимик спал, как убитый, хорошенько нагулявшись за минувшие сутки по нейтральной полосе. Вряд ли стоило ждать его внезапного пробуждения.
И Стасик, решившись, двинулся к своей цели.
Он пересек огород, миновал несколько коридоров и очутился у лестницы, уводящей в зловещую тьму. Впрочем, не такая уж она была и зловещая. Спускаясь в подземелье в прошлый раз, Стасик от ужаса едва не отдал богу душу. До сих пор удивлялся, как это ему хватило храбрости дойти до конца лестницы и не запятнать портков.
Теперь все изменилось. Загадочное существо, заточенное внизу, уже не вызывало в нем необоримого страха. Стасик, конечно, осознавал, что их таинственный сосед принадлежит к числу матерых монстров, но он уже не был уверен в том, что это существо является однозначно злым. Такое мнение у него сложилось после их прошлой беседы. И теперь у Стасика появилась дикая идея подружиться с этим созданием. Хотя бы попытаться сделать это. А то обстоятельство, что монстр, похоже, являлся девочкой, лишь усиливало это желание. У Стасика никогда прежде не было подруги, а потому он готов был закрыть глаза на какие угодно недостатки своей потенциальной возлюбленной. Хвост, рога, крылья, дополнительные конечности, демоническая природа — все это Стасик мог бы пережить, и со всем этим смириться. К тому же, он и сам теперь был красавец хоть куда — жуткий мутант, покрытый бинтами. В самый раз крутить роман с чудовищем. Потому как кто еще, кроме монстра, может клюнуть на него нынешнего?
Стасик медленно сошел вниз по лестнице, на ходу прикидывая, о чем бы повести разговор с новой знакомой. Его немного пугала возможность того, что соседка попросту не откликнется на его зов и не явится поболтать. И что тогда? Как вариант — подойти ближе к двери. Совсем близко. Вплотную. Ага, а заодно и полить себя кетчупом, дабы улучшить вкусовые показатели собственной тушки.
Пусть обитательница подземелья больше не внушала ему великий ужас, Стасик был бесконечно далек от того, чтобы полностью ей доверять. К тому же одна назойливая мысль постоянно изводила его, хоть он и пытался гнать ее прочь: не зря ведь эту особу заперли в подземелье. Да не просто заперли, а еще и ключ выбросили, то есть не собирались выпускать ее на волю никогда.
Но всякий раз, как только эта мысль возникала в его голове, Стасик тут же приводил контраргумент. У него он был, и неплохой. И заключался в собственном горьком опыте общения с местными силами добра и зла. Ведь он, Стасик, не был никаким монстром, а являлся обычным человеком, как по сути своей, так и по паспорту. Но как же жестоко с ним обошлись! Возможно, что и узница, отбывающая вечный срок в подземелье древней крепости, как и он, пострадала ни за что. Стасику хотелось верить именно в это. Потому что если заточенная девушка на самом деле окажется кровожадным и коварным чудовищем, он просто не переживет этого облома. Сколько можно-то? У него ведь здоровье не железное. Его в этом мире только и делали, что кидали да обманывали. Стасик уже начал чувствовать себя каким-то профессиональным лохом, который раз за разом вкладывает свои кровные в одну и ту же финансовую пирамиду, стабильно остается без штанов, но ничему не учится и продолжает обогащать мошенников. Не о такой роли он мечтал, когда грезил правильным миром. Хотелось могущества, силы, уверенности в себе и гарема влюбленных в него без ума красавиц. А получил череду страданий, мук и поруганных надежд, плюс из него еще несколько раз пытались приготовить гуляш.
Миновав лестницу и войдя в коридор, Стасик предусмотрительно опустил шар на пол, чтобы вновь случайно не разбить его. Затем он выпрямился и поглядел на дверь. Та была столь же ужасна, как и всегда. От нее веяло непостижимой, вгоняющей в трепет, мощью.
— Эй? — позвал Стасик негромко.
Он выждал, но ответа не последовало.
— Эй, ты там? — спросил он, слегка возвысив голос.
Вновь тишина.
Стасик помедлил, а затем сделал крошечный шаг вперед. При этом он неотрывно и со страхом смотрел на дверь. Парень всерьез опасался того, что эта огромная железная плита, покрытая жуткими колдовскими письменами, может внезапно ожить, надвинуться на него всей своей многотонной тушей, рухнуть сверху и размазать по полу кровавой лепешкой.
— Привет, — позвал он.
Голос его противно задрожал.
— Если я тебя в прошлый раз чем-то обидел, то извини, — заговорил он. — Я не нарочно.
И вновь тишина.
Стасик все понял: он находился слишком далеко от двери. Требовалось подойти ближе, иначе обитательница подземелья не сможет его услышать.
Он стал подбираться к ней смешными короткими шажками, а сам думал лишь о том, успеет ли он унести ноги, если ужасная дверь оживет и набросится на него. Когда до нее оставалось метра два, Стасик встал, как вкопанный, и понял, что подойти ближе его не заставит никакая сила на свете. Он и так значительно превысил предел своего мужества.
— Давай поговорим, — предложил он громко. — Хотя бы скажи, что слышишь меня. Мне тут вообще-то не по себе.
Он стал ждать. И с каждой следующей секундой Стасика все сильнее охватывало отчаяние. Узница либо не слышала его, либо слышала, но намеренно игнорировала.
Стасику почувствовал подступивший к горлу ком. Никто в этом поганом мире его не любил, все избегали его и презирали. Добряки обрекли на жалкую участь свинопаса и подвергли публичному унижению путем вручения на глазах всего города отвратительного свинского носа. Злодеи тоже издевались, как могли, плюс пытались съесть. И вот теперь его отверг даже запертый в подземелье монстр. А ведь у него и в прошлой жизни не было друзей. Стасик вечно пытался убедить себя в том, что отсутствие друзей, это его осознанный выбор. Дескать, ему и без них хорошо. Он одиночка, и его это полностью устраивает. А вот теперь понял, что нет, не по своей воле он стал отшельником. Просто он никому не нравился, ни в том мире, ни в этом. И даже если судьбе будет угодно протащить его за шиворот через сотню разных миров, в них повторится та же самая история.
Стасик сам не заметил, как из глаз его хлынули слезы. Привалившись спиной к твердому камню стены, он зарыдал в голос, упиваясь жалостью к себе. Каким несчастным, каким ничтожным он казался себе в этот миг. Горько причитая, Стасик вслух вопрошал у безжизненных каменных стен, что же с ним не так, раз никто в целых двух мирах не хочет видеть его своим другом. Даже Гамал, и тот приютил его лишь потому, что старику требовался работник в огороде. А не требовался бы, так и остался бы Стасик валяться в той луже, пока жуткая черная жижа не прикончила бы его окончательно.
С головой уйдя в свое горе, Стасик не заметил, как свет вокруг него начал меркнуть, трусливо прижимаясь к лежащему на полу шару. Поэтому прозвучавший из-за двери голос застал его врасплох:
— Что случилось?
Стасик подпрыгнул и громко взвизгнул от неожиданности. Он инстинктивно попятился от двери, но на третьем шаге нашел в себе силы остановиться.
— Это ты? — спросил он, и громко шмыгнул носом.
— Я, — донеслось из-за двери. — Ты, кажется, плакал?
— Что? Нет-нет, что ты! Совсем не плакал. Я же мужчина.
— А мне показалось, что я слышала рыдания.
Тут Стасик подумал — какого черта? Перед кем он пытается изобразить альфа самца?
— Да, это я плакал, — сознался он.
— Тебе грустно? — участливо спросила незнакомка.
— Было грустно, — подтвердил Стасик.
— Почему?
— Долго рассказывать.
— Ты уже уходишь?
В голосе собеседницы прозвучала тревога.
— Нет, я никуда не ухожу, — поспешил успокоить ее Стасик.
И добавил с грустным смешком:
— Куда мне идти? Мне идти некуда.
— Тогда расскажи, что тебя опечалило, — попросила незнакомка. — Или еще что-нибудь. Мне ужасно скучно. Я хочу узнать что-нибудь новое.
— А ты не разволнуешься и не уйдешь, как в прошлый раз? — спросил Стасик.
— Нет, не уйду. Только подойди чуть ближе, тебя плохо слышно.
— Я тебя слышу хорошо, — заметил Стасик, которым овладела подозрительность. Уж не заманивает ли его узница сладкими речами? Вот подойдет он к двери, а она как схватит его, да как утащит во мрак. И сделает с ним то, что так мечтала сделать Грыжа Антрекотовна.
— Или говори громче, — предложила девушка.
Стасик решил, что лучше сделает лишний шаг к двери. Так хоть не придется орать во все горло.
Он шагнул ближе, стараясь не смотреть на страшную поверхность металлической плиты. Шар едва светил, тьма сгустилась вокруг него, погрузив в себя весь коридор. Но магические символы на поверхности двери по-прежнему были хорошо видны. Стасику почудилось, что они светятся самостоятельно.
— Так лучше? — спросил он.
— О, так намного громче! — радостно заверила его собеседница. — Теперь я слышу тебя очень хорошо. Кажется, что ты совсем рядом. Мне даже хочется протянуть руку и коснуться тебя.
Стасик отметил про себя, что у его новой знакомой есть руки, и ему полегчало. Руки, это хорошо. Руки, это намного лучше, нежели лапы с огромными острыми когтями, или какие-нибудь липкие тентакли, или еще бог знает что.
— А ты попробуй! — вдруг, неожиданно для самого себя, предложил он.
— Попробовать что?
— Протянуть руку и коснуться.
Возникла пауза, а затем прозвучал странный ответ собеседницы:
— Лучше не надо. Мне почему-то не хочется этого делать.
— Но ведь только что хотелось, — напомнил Стасик.
— Хотелось. И сейчас хочется. Но стоит мне настроиться на это, как желание сразу пропадает, и….
Она запнулась.
— Что? — подтолкнул ее Стасик.
— И делается страшно, — ответила девушка.
Вначале Стасик решил, что новая знакомая боится его, но затем его будто осенило. Он все понял — это дверь! Точнее, это чары, наложенные на нее. Похоже, они как-то воздействовали на разум узницы, и стоило той подумать о попытке побега, тут же глушили эти мысли волнами страха.
А следом у Стасика случилось настоящее прозрение. Он вдруг понял, что та отвратительная аура липкого ужаса, что окутывала развалины крепости, тоже создана дверью. Чары работали в обе стороны: они сдерживали пленницу внутри, и отпугивали любопытных прохожих снаружи.
— Почему ты замолчал? — спросила девушка.
— А? — вздрогнул Стасик. — Нет-нет, все нормально. Я просто на секунду задумался.
— Так ты расскажешь мне что-нибудь?
— Что рассказать?
— Ну, не знаю. Расскажи о себе: кто ты? откуда? Мне все интересно.
Стасик присел на каменный пол и прислонился спиной к стене.
— Да обо мне и рассказывать особо нечего, — признался он. — Я скучный, и жизнь у меня скучная.
Он покосился на дверь, и добавил:
— Хотя, наверное, не настолько скучная, как твоя.
— Вот и расскажи! — потребовала собеседница.
— Ну, ладно, — согласился Стасик. — Даже не знаю, с чего начать.
— Начни начала, — посоветовала слушательница.
— Хорошо. Попробую.
И Стасик повел рассказ о своей невеселой жизни. Начал с краткого описания родного, неправильного мира. Наиболее болезненные для самолюбия моменты тактично опускал, кое-что намеренно приукрашивал. Делал он это без злого умысла, вовсе не с целью выставить себя в лучшем свете. Просто без основательной цензуры его биография выглядела столь жалко и убого, что хоть записывай ее на картонке, и иди с этим транспарантом в подземный переход, просить милостыню. Одинокий, забитый подросток, единственная отдушина которого, это видеоигры и интернет — вот что Стасик мог бы сказать о себе, и это была бы исчерпывающая информация. Жизнь его была до того серая, до того скучная, до того бедная на хоть какие-то события, что о ней не то что рассказывать, ее даже жить было невыносимо. Но имелась у него заветная мечта, которая крошечным огоньком грела душу. Мечталось Стасику очутиться в правильном мире, в мире меча и магии, где все его глубоко сокрытые таланты дружно вылезут наружу, как прыщи по весне, а все сокровенные желания тотчас же исполнятся.
На этом моменте Стасик плавно перешел к своим приключениям уже в правильном мире. Собеседница внимала молча, ни разу не перебив его ни вопросом, ни репликой.
В правильном мире его жизнь пошла заметно веселее. Если родная реальность медленно убивала серостью и рутиной, то в новом мире на Стасика обрушились яркие обломы, феерические беды и потрясающие несчастья. Скучать было некогда. Не проходило и дня, чтобы он не проливал реки слез. Опять же, опуская самые постыдные моменты, Стасик вкратце поведал о своих злоключениях вплоть до того момента, как Гамал подобрал его на просторах нейтральной полосы и привел в эту крепость.
— Вот такая она, моя жизнь, — подытожил свой рассказ Стасик, изо всех сил сдерживая слезы. Рассказал о себе и тут же захотелось разрыдаться. А потом пойти и удавиться.
Он ждал от собеседницы слов сочувствия и утешения, но вместо этого воздух сотряс ее громкий крик, полный неподдельной зависти.
— Какая интересная у тебя жизнь! — воскликнула девушка. — Это просто невероятно! Ты такой счастливый. Как бы я хотела пережить хотя бы сотую долю того, что выпало тебе.
— Ты прикалываешься? — обиженно проворчал Стасик.
— Я многого не поняла из твоего рассказа, — продолжила собеседница, — но, тем не менее, это потрясающе. С тобой случилось столько всего интересного.
— Ты так говоришь только потому, что сидишь в темнице, и вообще не видела белого света, — заметил Стасик. — Тебе не с чем сравнивать.
— Где я сижу? — насторожилась девушка.
Голос ее прозвучал напряженно. Стасик подумал о том, что если он попытается просветить собеседницу касательно ее положения, магия двери может воспрепятствовать этому: или нашлет страх на узницу, заставив ту прервать беседу и уйти, или сделает что-нибудь жуткое с назойливым посетителем.
— Нигде. Забудь.
Он помолчал, а затем осторожно спросил:
— А ты не хочешь рассказать мне о себе?
— Да мне и рассказывать нечего, — с горьким вздохом призналась собеседница. — В сравнении с твоей яркой и насыщенной жизнью мое существование даже не стоит упоминания.
— Не скромничай, — подтолкнул ее Стасик. — Давай, расскажи. Как ты живешь? Как проходит твой день?
— Кто?
— Ну, ладно. Как ты проводишь свободное время? У тебя есть хобби?
— Кто?
— Эх, как же объяснить? Чем ты увлекаешься?
— Увлекаюсь?
— Ну, да. Вот ты просыпаешься утром….
— Просыпаюсь?
Стасик запнулся.
— Ты что, вообще не спишь? — спросил он удивленно и немного испуганно.
— Точно не знаю. А это как?
Пришлось Стасику объяснять, что такое сон. Затем он растолковал, что такое еда. Затем еще множество очевидных любому человеку вещей, о которых его собеседница не имела ни малейшего представления.
— Поразительно, сколько всего ты знаешь! — восхитилась им девушка, и Стасику это очень понравилось. Прежде ни одна девушка не восхищалась им. Даже когда однажды он дал списать контрольную работу однокласснице, и та ограничилась сухим, походя брошенным — спасибо.
— Да нет, — скромно отрекся от лавров мудреца Стасик, — это просто ты знаешь мало. То есть, я не хотел тебя обидеть, не подумай.
— Я и не обиделась, — грустным голосом произнесла девушка. — Это правда. Я совсем ничего не знаю. У меня даже нет этого… Ты в прошлый раз о нем спрашивал.
— Имени?
— Да. А я поняла по твоему голосу, что оно есть вообще у всех, но только не у меня.
— Ну, имя ведь можно и придумать, — подсказал Стасик. — Это не так уж сложно.
В следующий миг стены подземелья содрогнулись от крика:
— Придумай! Придумай мне имя!
Собеседница просила с таким пылом, будто пыталась уговорить Стасика поделиться с ней каким-то невероятным сокровищем.
— Хорошо, я придумаю, — согласился он. — Так, дай-ка секунду подумать….
Он подумал, потом подумал еще. Дело на практике оказалось не столь уж и легким, как ожидалось. Стасик перебирал в уме известные ему женские имена, и ни одно из них не казалось ему подходящим. А еще он боялся, что выбранное имя не понравится его новой знакомой, но она из вежливости постесняется от него отказаться и будет страдать всю оставшуюся вечность…. В общем, как и во всех случаях, когда требовалось принять какое-то решение, у Стасика включился режим паникера.
В итоге он случайно вспомнил эпизод из своего многострадального прошлого. В шестом классе с ним приключилась беда — он по уши влюбился в девочку, что перевелась в их школу и угодила в его класс. Звали ее Светланой. Любовь была пылкой и мучительной — Стасик, страдая, украдкой поглядывал на объект обожания, и даже подумать боялся о том, чтобы подойти и заговорить с девушкой. А вот Колька, его вечный мучитель, не побоялся. Подошел, заговорил, и уже через пару дней активно лапал чужую возлюбленную на переменах.
Для Стасика эта влюбленность обернулась очередной пыткой. Но, вместе с тем, он запомнил и восхитительное томящее чувство, какое-то беспричинное возбуждение и странную болезненную жизнерадостность, так несвойственную ему в обычном состоянии. Пусть эта любовь и была односторонней, она все-таки была. И она оказалась одним из немногих светлых воспоминаний Стасика.
— А что если ты будешь зваться Светланой? — спросил он осторожно.
— Светланой? — осторожно повторила собеседница.
— Да. Сокращенно — Света. Тебе нравится?
— Да! — радостно воскликнула новоявленная Света. — Это великолепно. У меня теперь есть имя! Что еще мне нужно? Подсказывай, я ведь ничего не знаю сама. А что мне делать с моим именем? Как мне его использовать?
— Использовать? — засмеялся Стасик. — Ну, если кто-то спросит, как тебя зовут, назовешь его.
— Невероятно! — выдохнула девушка. — А еще что?
— Ну, еще если кто-то обращается к тебе по имени, ты должна понимать, что имеют в виду тебя.
— Потрясающе! А что еще?
— Еще? Хм… Ну, вроде бы это все.
— Даже этого очень много. Давай, расскажи еще о чем-нибудь.
Стасик сам не заметил, как их разговор превратился в непринужденную беседу добрых приятелей. Он забыл о том, что сидит в темном подземелье, перед заколдованной дверью, и что его собеседница не является человеком. Еще ни с кем и никогда ему не было так легко общаться, как с новоявленной Светланой. Они проговорили часа четыре, и болтали бы дальше, если бы Стасик вдруг не вспомнил о двух важных вещах. Первая заключалась в том, что завтра, а точнее уже сегодня, ему предстояло рано вставать и весь день таскать воду на грядки. Второй важной вещью был Гамал. Стасик не знал, в котором часу просыпается старик. Это могло произойти в очень ранний час. Гамал мог застукать его здесь, или поймать, когда он будет возвращаться в свою комнату. Разборок с хозяином крепости Стасик не хотел.
— Мне пора, — сказал он Свете.
— Ты уже уходишь? — огорчилась она. — Так скоро?
— Я завтра приду, в это же время.
— Тогда я буду ждать, — произнесла она. — Ты только обязательно приходи.
Стасик еще раз пообещал, что обязательно вернется, подобрал шар и стал быстро подниматься по ступеням. В этот миг он впервые за все пребывание в правильном мире чувствовал себя счастливым. Наконец-то с ним случилось хоть что-то хорошее. Он нашел друга. Первого друга за всю свою жизнь.