Первые две недели в новом мире пролетели как один кошмарный день. За этот недолгий срок Стасик успел погрузиться в такую пропасть беспросветного отчаяния, что уже не надеялся когда-либо всплыть на поверхность.
Если прежде, живя в неправильном мире и подвергаясь издевательствам со стороны бездушных одноклассников-садистов, он имел в качестве отдушины воображаемый правильный мир, то теперь у него безжалостно отняли и эту спасительную мечту. Стало невозможным обманывать себя тем манером, что сам-то он, дескать, большой молодец и на все руки чародей, да только мир ему попался неправильный. Вот бы ему оказаться в мире меча и магии, там бы он обязательно развернулся во всю безразмерную ширь своих многочисленных талантов.
И вот, когда он наконец-то очутился в том самом мире, где отважные герои сталью и магией сокрушали чудовищ, где доблестные воины света сходились в жарких битвах со слугами тьмы, все эти сладкие фантазии вдребезги разбились о суровую действительность. Правда во всей своей тошнотворной красе предстала перед ним и оказалась столь невыносимой, что Стасик только чудом удержался от попытки суицида.
Всю свою сознательную жизнь он мнил себя латентным героем, которому просто не повезло с миром. А на деле выяснилось, что даже в самом правильном из всех миров он годен только на то, чтобы исполнять обязанности свинопаса.
Стасик, разумеется, попытался облапошить себя повторно и внушить себе идею, что и этот мир какой-то неправильный. Но дело не выгорело. Мир был правильный. Он содержал в себе все то, о чем Стасик мечтал долгими годами страданий и одиночества. Это был мир отважных воинов и искусных магов. Мир приключений и подвигов. И этот правильный прекрасный мир приговорил его к невыносимой и постыдной участи.
Первые дни в новом мире почти не отложились в его памяти. Стасик пребывал в контуженом состоянии, и ничего не соображал. Затем, когда его немного отпустило и пришло осознание произошедшей с ним трагедии, в его душе начало зреть страшное решение — положить конец этому кошмару вместе с собственным существованием. Он даже стал прикидывать, каким бы образом осуществить суицидальное намерение наименее болезненным путем, но, в итоге, выяснилось, что для самоубийства он слишком труслив. Его скудных способностей не хватало даже на то, чтобы прикончить самого себя.
Все это время он трудился на ферме, расположенной за пределами городской оборонительной стены. Занимались там разведением свиней. Начальник сего предприятия оказался мужиком грубым и суровым. Рук не распускал, но орал на подчиненных так, что не каждая психика выдержит. После первой же качественной выволочки, организованной Стасику новым шефом, вчерашний школьник чуть умом не тронулся. А он-то всегда считал, что самый суровый человек во вселенной это его теперь уже бывший физрук. Куда там! Физруку было очень далеко до нового начальника.
Владелец фермы был уроженцем этого мира, а вот работники почти поголовно происходили извне и являлись пришельцами по контракту. Среди них отыскался и земляк Стасика — парень двадцати семи лет по имени Васек. Он провел в правильном мире уже два года и был весьма доволен новым местом жительства. До того как угодить сюда Васек прозябал в какой-то депрессивной деревне, где из всех способов самореализации были доступны только алкоголизм и тюрьма. В новом мире Ваську понравилось. Возиться со скотиной ему, сельскому жителю, было не в диковинку, к тому же на новом месте условия проживания были приятнее, кормили лучше, плюс он уже год как крутил бурный роман с озорной дояркой, проживавшей на соседней ферме.
Когда же немного пришедший в себя Стасик спросил у коллеги, не жалеет ли он, что не стал ни воином, ни магом, тот лишь презрительно усмехнулся в ответ. По глубокому убеждению Васька все эти паладины в их святых доспехах и все эти маги с их могущественными чарами занимались какой-то непонятной и опасной для жизни ерундой. В то время как он, живя в покое и безмятежности, делал полезное дело, досыта ел и вдоволь спал, плюс по вечерам, после работы, бегал на свидания к своей зазнобе. И эту прекрасную жизнь он, Васек, не променял бы ни на карьеру паладина, ни на стезю чародея. В том числе и потому, добавил он веско, что паладины да маги то и дело гибли в боях с монстрами и войсками темной империи, а вот со свинопасами такого не случалось.
Стасику было совершенно ясно, что коллега Васек оказался на ферме абсолютно справедливо. Здесь не было никакой ошибки. Он и сам этого хотел и дело свое любил — даже придумал для каждой хрюшки, а тех на ферме было сто пятнадцать голов, ласковое прозвище, и более того, умудрялся как-то различать своих подопечных.
Но вот с чем Стасик никак не мог смириться, так это со своим назначением. Не хотел он быть свинопасом и не умел этого. В его рыхлом теле шестнадцатилетнего подростка таился могучий, но глубоко запрятанный, дух легендарного героя. Стасик никак не мог отделаться от мысли, что в его конкретном случае произошла какая-то непросительно чудовищная ошибка. Распределяющая магия дала сбой и вместо того, чтобы определить его в боевые чародеи, запихнула на свиноферму.
Он, разумеется, попытался добиться справедливости. Обычно робкий и бесхребетный, в данной ситуации Стасик просто не мог смириться с совершившимся кошмаром. Спустя несколько дней после распределения, когда шоковое состояние немного отпустило его, он отправился в город на поиски правды. Следовало отдать должное местному руководству — его не прогнали взашей, а вполне приветливо приняли, внимательно выслушали и даже согласились провести повторную проверку. Как оказалось, иногда, очень редко, но ошибки в ходе магической процедуры действительно случались.
Но едва вспыхнувшая надежда недолго согревала душу Стасика. Повторная процедура состоялась, и ее результат оказался для страдальца еще одним сокрушительным ударом под дых. Магия вновь определила его в свинопасы, выявив полнейшую непригодность соискателя к геройской деятельности, в чем бы та ни выражалась.
После повторной проверки отпали последние сомнения. Не было никакой ошибки. Он не паладин и не волшебник. Он Стас свинопас. Или же Свиностас — именно этим отвратительным прозвищем заклеймил его ненавистный одноклассник Колька.
Касательно Кольки Стасик не сомневался в том, что этот болван после первого же боевого задания получит мощного пинка под зад и вылетит из числа героев. Если бы обидчик опростоволосился, если бы он оказался конченым неудачником, если бы его разжаловали из героев и направили на должность младшего чистильщика туалетов, это бы послужило для Стасика пусть крошечным, но утешением.
Но действительность оказалась невыносимо жестока. После интенсивной недельной подготовки Колька, в числе крупного отряда, отбыл на свое первое боевое задание, с которого возвратился настоящим героем. Поговаривали, что в бою он лично уложил пятерых воинов империи. Когда же ранили их капитана, Колька взял на себя командование отрядом и фактически выиграл сражение. Его воинское искусство и полководческий дар так потрясли всех, что в городе несколько дней только и судачили, что о невероятно талантливом новичке, коему предрекали большое будущее и великую славу. Сам верховный паладин Ильнур заметил Кольку, пригласил его на ужин и усадил с собой за один стол.
Эта ужасная новость повергла Стасика в боль и страдание. Узнав о том, что Колька стремительно выбился в герои, он проплакал в подушку всю ночь. А затем весь следующий день. Пас свиней и плакал. Буквально не мог остановиться. Все вокруг напоминало какой-то бесконечный страшный сон. Сбылась его мечта, и он попал в правильный мир, но героем почему-то стал не он, а его школьный обидчик.
В свой первый полноценный выходной, который случился у него только на исходе второй недели, Стасик потащился в город. По своей инициативе он ни за что не пошел бы туда — вид тамошних обитателей вызывал у него буквально физическую боль. Парни и девушки, попавшие в этот мир в один с ним день, уже стали воинами, магами и целителями. Они весело кутили в тавернах, отдыхая после боевых вылазок и просаживая на развлечения щедро выплачиваемое жалование. На фоне этих эпических героев — закованных в латы воителей, волшебников в расшитых таинственными узорами одеяниях, Стасик в своей простой крестьянской одежде выглядел совершенно неуместно. Окажись он в таверне, среди кутящих там воинов света, на него бы неизбежно стали коситься все посетители, как на бомжа, проникшего в дорогой ресторан. А потом, чего доброго, подошел бы трактирщик, да вежливо предложил крестьянину покинуть респектабельное заведение. И вся процедура изгнания сопровождалось бы насмешками, болью и унижением. А их в жизни Стасика хватало и без того.
Но о походе в таверну оставалось только мечтать. Скудное жалование начинающего свинопаса не позволяло ему посещать злачные места. Единственная роскошь, которую он мог позволить себе на честно заработанные копейки, это какой-нибудь замусоленный пирожок с повидлом или крошечный пакетик медовых леденцов.
В общем, в город Стасик не рвался. Но Васек буквально силой потащил его за собой, грозясь показать все достопримечательности и намекая на возможность бесплатно поглазеть на красивых девушек. Нашел, что называется, чем соблазнять. Да на красивых девушек Стасик за свою жизнь насмотрелся досыта — спасибо интернету. Ему хотелось не смотреть, а хотя бы чуть-чуть потрогать. Но куда ему, презренному свинопасу, было рассчитывать на успехи в любовных делах?
Он упирался, как мог, безошибочно предчувствуя, что этот выход в свет обернется чем-то ужасным, но будучи человеком бесхарактерным в итоге сдался и согласился составить коллеге компанию.
Осмотр городских достопримечательностей закончился, не успев начаться. Васек как раз тащил его к обители чародеев, большому дворцу, где заседала верхушка колдовской братии Форинга, когда Стасик, случайно повернув голову, увидел нечто такое, что едва не отправило его в коматозное состояние.
Возле одной из таверн, которых в городе было множество, по случаю теплой погоды прямо на улице расставили столики и стулья. Все места были заняты — герои за обе щеки уплетали всевозможные вкусности, пили, кто пиво, кто безалкогольные напитки, и выглядели невыносимо счастливыми. Но Стасика потрясло иное. За одним из столиков сидел собственной персоной Колька. Но как же сильно он изменился! Вместо привычных джинсов и футболки он был облачен в очень дорогой и шикарный, по здешним меркам, наряд. Одни его сапоги стоили больше, чем Стасик мог заработать на ферме за три вечности без выходных и отпусков.
Но не только внешний вид преуспевающего обидчика поверг Стасика в жгучую зависть. Все оказалось еще страшнее. Вокруг Кольки, плотно облепив новоявленного героя со всех сторон, обосновалась группа девиц очаровательной наружности. Они взирали на Кольку влюбленными глазами, отталкивая друг друга, пытались оказаться поближе к геройскому телу, заливисто смеялись над каждой Колькиной шуткой.
Пронаблюдав весь этот кошмар, Стасик понял, что Колька не только издевался над ним десять долгих лет, но и подло украл его заветную мечту. Ведь это Стасик грезил чем-то подобным. Что вот он вдруг попадает в правильный мир, тут же становится эпическим героем и обзаводится целым гаремом прекрасных воздыхательниц.
От вида чужого успеха у Стасика потемнело в глазах, и он вынужден был схватиться рукой за стену дома, чтобы колодой не рухнуть на брусчатку тротуара. Пытаясь отдышаться и нормализовать сердцебиение, он стал невольным свидетелем разговора двух торговцев фруктами, шедшего поблизости. Те внезапно обсуждали Кольку.
— Это ведь он и есть? — спросил один из торговцев, обозначив направление кивком головы.
— Он самый, — ответил ему собеседник. — Я слышал, люди прозвали его Николаем Сокрушителем.
— Оно и недаром, — согласился первый. — Шутка ли — всего-то две недели как впервые взялся за меч, а уже записал на свой счет три десятка злодеев, плюс горного тролля.
— Как? — удивился второй. — Тролля одолел? Да ведь с этой скотиной не всякий паладин совладает.
— То-то и оно, что одолел. Говорю тебе — таких перспективных героев у нас давненько не бывало. Не удивлюсь, если его через месяц примут в орден паладинов.
— Этак он, чего доброго, и темного владыку сразит….
— А почему бы и нет? Сразу видно — этот герой далеко пойдет. Попомни мои слова — будет его слава греметь по всему миру, еще и легенд насочиняют.
Тут торговец понизил голос до той преступной громкости, какую используют для передачи всяческих пикантных сведений недостоверного характера, проще говоря — слухов и сплетен.
— Поговаривают, — прошептал он, но Стасик, тем не менее, прекрасно расслышал каждое слово, — что сама верховная волшебница неравнодушна к нему. Не успеешь оглянуться, как они и свадебку сыграют….
Стасик не смог и дальше выносить эту пытку. Давясь слезами, он бросился бежать из города, вернулся на ферму, забился в свою крошечную, аскетически обставленную, хибарку и здесь дал волю рыданиям. Верховная волшебница, сказочная красавица, девушка его мечты в кубе, будет принадлежать гнусному Кольке. А сам Колька станет паладином. А он так и останется свинопасом.
Стасик запрокинул голову, и слезы водопадами хлынули из его покрасневших глаз.