И еще две недели прошли в атмосфере тошнотворной рутины. Стасик пребывал в состоянии перманентного траура. Свои обязанности свинопаса он исполнял чисто механически, напрягаясь ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы не вылететь со своей почетной должности. Хозяин фермы в приватной беседе прозрачно намекнул молодому сотруднику, что если Стасик в самом скором времени не возьмется за ум, и не начнет отрабатывать свой хлеб, он серьезно рискует попасть под кадровое сокращение.
— Смотри у меня, — грозил хозяин, нависнув над Стасиком и подавляя его морально своим огромным животом, — продолжишь в том же духе, мигом вылетишь. Не нравится хрюшек пасти, пойдешь в золотари.
Стасик знал, кто такие золотари. Это была та самая точка, ниже которой просто некуда падать. И хотя жизнь свинопаса казалась ему адской мукой, он не хотел опускаться на самое дно. Поэтому, стиснув зубы, пришлось ему исполнять свои служебные обязанности. Целыми днями он пас свиней вместе с Васьком, а по ночам плакал в подушку и горьким шепотом сетовал на вопиющую несправедливость бытия. В город он больше не ходил и вообще решил для себя, что весь положенный срок, то есть все пять лет, на которые он подписался, проведет на ферме. Это было лучше, чем вновь становиться свидетелем грандиозного успеха ненавистного Кольки.
Но городские новости доходили и до фермы. Так, в конце четвертой недели, когда Васек вернулся из города, где он провел время со своей дояркой, коллега, найдя Стасика, осчастливил его последними известиями.
Случилось нечто грандиозное, о чем, вероятно, слух уже успел распространиться далеко за пределы Форинга, растекшись по всему королевству. Отряд героев, отправившись в очередной рейд на вражескую территорию, угодил в коварно расставленную западню. Силы были неравны, вражеский контингент насчитывал сотни три бойцов. А самое худшее заключалось в том, что верховодил вражеским отрядом настоящий черный рыцарь.
Здесь Васек сделал отступление и объяснил неопытному Стасику, что черные рыцари в империи это что-то вроде наших паладинов. То есть самые крутые и элитные воины, виртуозно владеющие всеми видами оружия и обученные колдовству. Один черный рыцарь в бою стоил сотни рядовых бойцов и мог натворить немалых бед. Не всякий паладин отважился бы сойтись в бою с этакой бестией.
И вот, значит, угодил отряд в засаду. Закипела жаркая сеча, полилась рекою кровь. Вроде как начали силы света брать верх, превозмогая не числом, но умением, но тут на поле брани пожаловал сам черный рыцарь. В этот момент у многих героев добра опустились руки. Кто-то даже впал в отчаяние и заговорил о необходимости панического бегства. И лишь один герой не дрогнул перед лицом грозного недруга. Вскинул он свой меч и отважно бросился на черного рыцаря. И был этим героем собственной персоной Николай Сокрушитель.
У Стасика сердце зашлось в радостном предвкушении.
— И он погиб да? — выпалил он с такой надеждой, будто бы от ответа зависела его жизнь.
— В том-то и дело что нет! — радостно выкрикнул Васек, чрезвычайно довольный тем эффектом, какой произвела на коллегу его история.
Оказалось, что Колька не погиб. Даже не был изувечен или обезображен шрамами. Отважно бросился он на черного рыцаря и скрестил с ним мечи. О том, как происходила их битва, по городу уже гуляло тридцать три разных версии, но кончались они все одинаково — в какой-то момент Колька изловчился и всадил свой клинок в щель между латными пластинами черного рыцаря. Меч скользнул под шлем, вошел противнику в горло, двинулся выше, и не остановился до тех пор, пока не уперся во внутреннюю часть свода черепа. После чего черный рыцарь хрюкнул, квакнул, да и грохнулся наземь замертво. А как только это случилось, все прочие злодеи, деморализованные потерей командира, обратились в бегство. Так и была выиграна эта битва.
Такого, чтобы новобранец, всего месяц как взявший в руки меч, сумел уложить один на один полноценного черного рыцаря, не случалось вообще никогда за всю историю Ангдэзии. Если до данного эпизода Кольку считали просто очень талантливым и перспективным героем, то отныне ему в открытую пророчили славу величайшего воителя королевства. Ильнур, верховный паладин города, объявил о беспрецедентном решении — принять Кольку в орден. И никто не дерзнул сказать, что это стремительное карьерное продвижение несправедливо. Ибо все понимали — уж если человек способен убить черного рыцаря, он уже по факту паладин, а принятие в орден не более чем простая юридическая формальность.
Известие об очередном блистательном Колькином успехе едва не отправило Стасика на тот свет. Заливаясь слезами, бросился он в сарай, куда загоняли на ночь свинское поголовье и здесь вдоволь выплакался. Но вместе с отчаянием в нем, подстегнутая лютой завистью, начала пробуждаться злобная решимость. Если уж обитатели этого мира не хотят видеть его многочисленных талантов, он продемонстрирует их сам. Он им всем докажет, как сильно они ошиблись, засунув его на ферму.
Стасик расставил ноги, вскинул руки, и попытался пробудить в себе магическую энергию. Он твердил снова и снова:
— Огненный шар! Огненный шар! Огненный шар!!!
Ему почудилось, что ладони как будто нагреваются, и Стасик возликовал. Вот-вот в нем проснется крепко спавший прежде магический дар. Вот сейчас как полыхнет, как грянет пламя, и разлетится вдребезги ненавистный свинарник, а то и вся ферма.
Стасик напрягся сильнее. Глаза его выпучились, жилы на лбу вздулись. Он чувствовал, как невероятная магическая мощь рвется из него наружу.
— Огненный шар! — заорал он во все горло.
Но вместо вспышки пламени перед глазами Стасика засверкали искры. Он пошатнулся, слегка повернул гудящую после крепкого подзатыльника голову, и увидел стоящего за своей спиной хозяина фермы.
— Ты чего здесь разорался, а? — грозно спросил тот.
Стасик мигом оробел. Он глянул на огромные, крепко сжатые, кулаки начальника и смекнул, чем может кончиться дело. О нормах трудового кодекса в этом мире даже не слышали, так же, как и о правах человека.
— Да я… я… — неразборчиво забормотал покрасневший Стасик. — У меня….
— Ты какого демона тут сидишь? — вновь загремел начальник, надвигаясь на него своим огромным брюхом. — Я тебе за что плачу? За то, чтобы ты, скотина ленивая, по сараям от работы прятался?
— У меня живот заболел, — попытался, как умел, оправдаться Стасик.
— У тебя сейчас все заболит, от ушей до пяток! — пообещал ему хозяин, и прозвучало это очень убедительно. — Свиньи по всей округе разбрелись, на поля зашли. Васек уже с ног сбился. А ты что? Что, я тебя спрашиваю?
— Да я….
В глазах Стасика заблестели слезы, но он не дал им хода. Догадался, что рыданиями сделает себе только хуже.
— Живо принимайся за работу, дармоед! — рявкнул хозяин. — Еще раз увижу, что бездельничаешь, вот еще хоть один раз, мигом у меня вылетишь в золотари.
Давясь слезами, Стасик бегом помчался на свое рабочее место. Хозяин не соврал — свинское стадо подверглось очередному коллективному приступу свободолюбия и разбрелось по всей округе. Взмыленный Васек выгонял подопечных с чужих полей и из яблоневых садов, но свиньи, словно издеваясь над ним, тут же разбредались по новой.
— Что мне делать? — спросил подбежавший к коллеге Стасик.
Васек, тяжело дыша, сказал ему:
— Иди в дубовую рощу. Чую, пара-тройка хавроний точно там. Гони их обратно, зараз таких.
Стасик кивнул и отправился по указанному адресу.
Дубовая роща произрастала возле реки и представляла собой самые дремучие заросли в окрестностях Форинга. Несмотря на то, что площадь ее была невелика, там реально можно было заблудиться. Еще поговаривали, что в рощу забегали хищные звери, такие, например, как волки. Васек божился, что однажды видел в роще медведя. В общем, местечко было небезопасное, и для свиней в том числе. А их, проклятых, тянуло туда, как магнитом. То и дело несколько отважных хрюшек, отбившись от стада, совершали вылазку в рощу с целью вдоволь полакомиться желудями. И не всегда они возвращались оттуда в полном составе.
В соответствии с инструкцией Стасик, прежде чем идти в рощу, прихватил с собой длинную прочную палку, прислоненную к стене сарая. Этим жалким орудием полагалось отбиваться от волков и даже медведей в случае непредвиденной встречи с ними. Стасик сомневался, что палка окажется эффективна даже против разгневанного бурундука, а уж в его-то руках и подавно. Но опасаясь вновь прогневить руководство, палку он взял и вместе с нею побрел к роще.
Под густой сенью дубовых крон царили прохлада и сумрак. Под ногами не было видно земли — ее скрывал толстый ковер из палой листвы и крупных, с грецкий орех, желудей. Деревья стояли довольно часто, из-за чего видимость в роще была скверная.
Стасик шел вперед, постоянно при этом оглядываясь. Какое-то время он видел край рощи, а затем деревья сомкнулись за его спиной, и он очутился словно бы в дремучем лесу. Откуда-то неподалеку доносилось мычание коров и лошадиное ржание, но эти звуки были плохим ориентиром, поскольку невозможно было определить на слух, в какой конкретно стороне находится их источник.
Свинок видно не было. Стасик уже десять минут бродил по роще, но не заметил никаких следов их пребывания. Тот же Васек, к примеру, находил свиней в этой роще в два счета. Он словно бы обладал каким-то волшебным чутьем, и всегда безошибочно выходил к месту преступного кормления беглых хрюшек. То есть даже свинопас был наделен каким-то талантом, а он, латентный магистр белой магии, не умел даже такой ерунды.
Стасик присел на ствол упавшего от старости дуба. На него навалилось отчаяние. От одной мысли, что впереди его ждут долгие пять лет крестьянской жизни, ему хотелось биться головой об пень. Правильный мир оказался еще более несправедливым местом, чем его родная реальность.
— Почему? — хныча, вопросил Стасик, и задрал голову кверху, как бы желая обратиться с этим животрепещущим вопросом к всезнающим, но вечно молчащим, небесам.
Небес он не увидел, их скрывали плотные древесные кроны. Зато увидел кое-что другое. Нечто такое, что заставило его скатиться со ствола и испустить пронзительный визг.
На толстом суку дуба-исполина, на высоте шести или даже семи метров, прямо над ним, сидела девушка с темно-красными волосами, заплетенными в две толстые, спускающиеся до ягодиц, косы. Сидела и смотрела на него сверху вниз, беззаботно болтая ногами. Скатившись со ствола и растянувшись на ковре из сухих дубовых листьев, Стасик уставился на незнакомку с откровенным страхом. Он знал, что в эту рощу редко кто заходит. По правде говоря, сюда наведывались только пастухи с целью поиска пропавшей скотины. Но девушка не казалась пастушкой. На ней было дорогое платье, белые шелковые чулки, и туфельки на высоком каблуке. Никакая работница с фермы не могла позволить себе подобный наряд.
Но что еще больше потрясло Стасика, так это сам факт пребывания незнакомки на дереве. Как она туда взобралась? Ведь нет ни лестницы, ни веревки, а первые ветви на дубовом стволе начинались метрах в пяти от земли. Сам бы он на это дерево ни за что не вскарабкался. А девушка как-то смогла. Да еще в таком, мягко говоря, неподходящем для альпинизма наряде.
— Здравствуйте, — наконец, сумел выдавить из себя Стасик.
Девушка мило улыбнулась ему.
— Ну, здравствуй, здравствуй, — ответила она на приветствие.
После чего спрыгнула с ветки и медленно, как невесомое перышко, опустилась на землю.
Тут Стасику стало ясно, что перед ним волшебница.