- Свой человек! Нашла родню.
Мать непонимающими глазами смотрела на него. А разве сам он понимал что-нибудь? Черт знает почему он так распсиховался сегодня! И мать, конечно, права: кто им еще ближе, чем Ставровы? Есть у них дядя родной - рядом деревня. А раз хоть в чем-нибудь выручил их этот дядя?
- Ладно, - примиряющим тоном сказал Михаил, - достань с погреба картошки. Да творогу пошлем.
2
У Ставровых, как в праздник до войны, горела десятилинейная лампа. Свой теперь керосин - не надо экономить. А под окошками, возле трактора, видимо-невидимо ребятишек. Сбежались со всей деревни. Была тут, конечно, и его саранча. Все четверо.
Татьянка подскочила в темноте, глазенки горят:
- Миша, а меня Егорша на тракторе катал, вот!
- А нас тоже катал, - доложили Петька и Гришка.
- Не врите! Вы-то на телеге, а я на самом тракторе.
Да, будет теперь разговоров у малых. На всю зиму хватит. Егорша додумался: связал две телеги, сани - садись, ребятня! И если летом, когда он еще на легковухе ездил, ребятня по целым дням караулила его, то что же теперь?
- Марш домой! - круто распорядился Михаил. - Ну, кому я говорю?
Федька наловчился было нырнуть в ребячью гущу, но Михаил успел схватить его за шиворот, дал подзатыльник.
- И вы тоже! - пригрозил он остальным. - Живо!
- Кусать хочешь? - спросил его Егорша, когда он вошел в избу.
Михаил скользнул глазами по столу: раскрытая банка с консервами - треска в масле, краюха магазинного хлеба - настоящего, ржаного. Сглотнул слюну.
- Не, поел только что.
- Ну а другого угощенья нету. Дедко не припас.
- Поменьше пить надо было, - с осуждением сказал Степан Андреянович.
- Ладно. Слыхали, - вяло огрызнулся Егорша. - Подумаешь, бутылку-две на прощанье с корешами раздавил.
- Не знаю уж, сколько раздавил, а без копейки домой приехал. Так будешь хозяйничать - хорошо заживем.
- А на что тебе копейка-то? Слыхал, что Сталин говорит? Готовьтесь, говорит, к коммунизму... А у тебя на уме копейка...
Егорша, подмигивая, кивнул на склонившегося над хомутом деда: послушай, мол, что сейчас начнется.
- Я картошки да творогу для Лизки принес, - сказал Михаил, указывая под порог, - Передай.
- Ладно, - сказал Егорша. - Передам.
Затем он пошарил глазами по полу, нацелился на сук в половице - как раз посредине избы, - цыкнул слюной. Недолет. Со второго раза попал точно.
- Ну, что будем делать? - сказал Егорша, вставая с лавки. - Дедко в дотации отказал. Хочешь, прокачу на своем стальном?
- Давай-давай, - заворчал Степан Андреянович, - Самое время теперь народ пугать.
Егорша накинул на плечи промасленный, похожий на кожанку ватник, подошел к зеркалу. Кепку новую! - с крохотным козырьком и пуговкой посадил на самую макушку, светлый чуб распушил пятерней - берегись, девки!
3
- Ты что ничего не спрашиваешь? - спросил Егорша, когда они вышли на крыльцо.
- А чего спрашивать? Вижу - на трактор пересел.
- Да, брат, все, - заговорил, загораясь, Егорша. - С райкомом рассчитался. Подрезов сперва на дыбы: "Не пущу. Другого шофера мне не надо". А я ему политическую подкладку: хочу на передовую. Правильно сделал?
- А чего неправильно? Райкомовская легковуха зимой на приколе - не сидеть же тебе сложа руки.
- Чухлома! - с разочарованием сказал Егорша. - Райкомовская легковуха! Разве в этом соль? Почитай районную газетку от десятого октября. Там ясно сказано насчет этого коняги. - Егорша, подойдя к трактору, горделиво постучал кулаком по радиатору. - Переворот в лесном деле! Ребятишки и те понимают, что к чему. Видел, как они ликовали?
С подгорья доносился глухой шум ледохода, а за деревней над черной стеной леса дружно играли сполохи - к морозам.
- Куда пойдем? - спросил Егорша. - В клуб?
- Какой теперь клуб. Все в лесу. Одна Райка в деревне.
Егорша посмотрел на дом Федора Капитоновича - на кухне свет.
- А знаешь что? Давай выманим Раечку. Продавцом работает - неужели на бутылку не разорится?
- Ну да! Буду я еще по домам собирать.
- Подумаешь, гордость! Хрен с тобой. Пошагали к Першину. Даве он меня звал.
- А меня не звал.
- Ну и что - со мной.
- Да за каким он дьяволом мне сдался? - рассердился Михаил. - И так каждый день глаза мозолит. Уж по мне - лучше дома кирпичи давить.
Егорша схватил его за рукав:
- Да погоди ты, кипяток! Друг еще называется. - Он выпустил рукав Михаила, сказал, помедлив: - А с Першиным, между протчим, советую не ссориться. Не забывай, кто его поставил.
- Ну и что?
- А то. Подрезов не таким, как ты, хребет ломает.
У Пачихиных - хозяин работал лесником - завыла Векша, единственная собачонка в деревне. Остальных порушили еще в войну.