Когда немного спала жара, он ползком стал пробираться к дверям.
- Ну тебя к лешему! Я еще не грешник, чтобы в таком жару жариться. Пошел на водные процедуры. Идешь?
- Говорю, у меня простуда.
Михаил повернулся на бок, прошелся веником по спине, потом, упершись ногами в каленые потолочины, еще раз похлестал колени (с осени сорок второго года, с той самой поры, как он пошел в лес, поскрипывает у него в коленях) и наконец, совершенно обессиленный, выпустил из рук обтрепавшийся веник.
С улицы донесся женский визг, хохот - не иначе как Егорша на кого-то напоролся нагишом, - затем немного погодя за стеной у болота раздался всплеск воды - Егорша нырнул в озерину.
Михаил поспешно слез с полка, кинул жару.
- Ух, ух! - с суматошным криком ворвался в баню Егорша. - Вот теперь и нам подавай градусов.
Щелкая зубами, он с ходу вскочил на полок, замолотил ногами.
- Веник дать?
- Нет, нет, ну его к дьяволу! Не люблю.
- Ты чего это там разорялся? - спросил Михаил, устраиваясь для мытья на чурачок против оконца.
Егорша захохотал:
- Варвару шуганул. Я это выбежал из сенцев, а она воду черпает. Ну и ах, ох! Да... Вот товар залежался. Не знаю только, с какого боку подобраться.
- Че-го-о?
- Не знаю, говорю, какую тактику применить. Бабы, они как лошадь: у каждой свой норов.
- Дурак! Она на сколько тебя старше? Мы сосунки против ей.
- Ты баб не знаешь, - спокойно возразил Егорша. - А они, которые в годах, любят молоденьких. Уж это точно.
- Скажи какой знаток!
- Ладно. Ты про аппетит слыхал?
Михаил улыбнулся: сейчас Егорша расскажет какую-нибудь похабель - на всякий случай у него анекдот да притча.
- Так было дело. - Егорша поворачивается к нему лицом. - Баба одна аппетитом маялась. Ну, худо ела, понимаешь? Муж ей и то, и се, всяких там продуктов-пряников в лавке накупит - до войны дело было, - полный стол наставит. Ешь, жена, чего хочешь. Не ест. Как кобыла худая, морду от сена воротит. Ну что ты будешь делать! Вот так-то раз поутру, часов в восемь, угощает муж жену. И опять то же самое: опять не хочу, опять аппетита нету. А мужику за дровами ехать надо, лошадь в упряжке под окошком стоит. "Ладно, говорит, поеду, а ты, говорит, посиди подожди. Должен появиться аппетит". Ну, жена послушная, как наказал муж, так и сделала: сидит у стола, ждет, когда появится аппетит. А тут откуда ни возьмись - солдат, под окошком топает. Разудалый такой Ванюха-хват, с царской службы домой пробирается. Жена, ну эта самая Авдотья, увидала: "Слышь-ко, говорит, тебя, говорит, не Аппетитом зовут? " А солдату все едино - как ни назови. "Аппетитом". - "Дак я же, говорит, который день тебя жду. Заходи скорее..." Ну, после полудня возвращается муж с дровами. Рад-радехонек! На столе ни крошки, и жена веселая. "Что, говорит, был у тебя аппетит?" - "Был, говорит. Да такой хороший. Поезжай скорее по сено. Он на ночь обещался прийти..." - Под смех Михаила Егорша закончил: - Видишь, когда еще баба аппетитом маялась. До войны. При живом муже. Соображаешь теперь?
- Сукин ты сын! - сказал Михаил. - И завсегда у тебя какая-то ерунда на уме. Ты лучше скажи, как теперь жить будем.
- А что?
- Как что? Война кончилась, а дальше?
- Тю, нашел о чем горевать. Не беспокойся. Там, наверху, большие мужики газеты читают...
- Да я не про то. Как ты не понимаешь! Вот, к примеру, ты. Я бы на твоем месте учиться мотанул, честное слово.
- Мотай на здоровье. Нынче никому не запрещено.
- Болван! У меня сколько на шее? А у тебя один дедко, да и с того еще ты тянешь...
Егорша повернулся на спину, подложил под голову веник. Затем, помолчав, объявил:
- У меня задача покамест такая - добыть серп с молотом. А дальше поглядим, что и как.
- Чего-то я раньше не замечал, чтобы тебя к кузнице тянуло.
- И сейчас не тянет.
- Дак чего же?
- Мне надо такой серп и молот, - сказал Егорша, потягиваясь, - у которых крылышки. Чтобы подвесился к ним и полетел, куда захотел.
- А, ты вот о чем, - догадался Михаил. - Про паспорт. Не знаю. Сосны да ели и без паспорта нас признают.
- С колхозным леском покончено, - сказал Егорша.
- Это кто тебя отпустит?
В сенцах что-то брякнуло, вроде дужки от ведра, потом Лизкин голос:
- Есть ли жар-то?
Егорша живо приподнялся на полку, заорал:
- Лизка! Потри спину!
- Я те потру. Батогом суковатым. Подойдет?
Когда в сенцах все заглохло, Михаил рьяно, исподлобья поглядел на Егоршу, коротко бросил:
- Ты говори, да знай с кем.
- Ну еще, нельзя и пошутить.
Лизка снова вернулась в сенцы:
- Я из-за этого зубана забыла, зачем и пришла. Тебя Анфиса Петровна ждет. Срочно, говорит, Михаила надо. Так что больно-то не размывайся. В субботу вымоешься.
- Ну вот, - сказал Михаил и невесело усмехнулся. - Не успел одну грязь смыть - другая ждет.
- Да, - сказал Егорша, - колхозная жистянка известна: из одного хомута да в другой. Нет, я нынче поворачиваю на все сто восемьдесят. Баран и тот, понимаешь, башкой иногда крутит, а мы что... Царь природы...