Елена с Петром, насытившись страстью друг друга, пили красное сухое вино. Оно искрилось в бокалах, в свете приглушённых бра.
– Начинай, ты сегодня ведёшь, ― Елена улыбнулась.
Порой Пётр ловил в мимике любовницы загадочные нотки желания узнать его, через вопросы, которые он задавал по работе.
– Я хочу узнать больше деталей об Анне.
– Это твоя личная заинтересованность или производственная необходимость? ― Елена, за годы отношений, всегда настораживалась, как только Апостол интересовался другими женщинами.
– Глупенькая, конечно, исключительно по работе.
– Я передала тебе записи, где были необходимые подтверждения того, что у девушки есть в подсознании связь с другой жизнью, что может тебя ещё интересовать?
Мужчина понимал, что не может задавать вопросы так же открыто, как коллегам. Он дорожил информатором в лице Лены. В последние годы сложней становилось вычислять в толпе и выходить на обладателей потенциала. Возможно, причина в том, что отдел Апостола изначально слишком активно и нагло вторгся в чужой мир. Молниеносно, перебрав в мыслях подходящие фразы, продолжил.
– Да тут такое дело вышло: сотрудник в больницу попал, папка с документами осталась у него в квартире. Не хочу настаивать на необходимости передачи документов, пока он госпитализирован.
– Ответь мне, пожалуйста, на вопрос, ― психолог была строга, несмотря на атмосферу, которая располагала к ласкам. ― Я знаю тебя много лет, ты часто отвечаешь мне, что информация секретная, и я просто должна доверять тебе. Но что будет с ней?
– Ты о чём? ― Пётр посмотрел пристально.
– Тогда, в клубе, ты подошёл ко мне по работе?
– Странные мысли. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Наблюдал за вами сначала со стороны, но когда ты решила обнажить свой животик, не сдержался, ― мужчина попытался смягчить флиртом разговор.
– Не убедительно. Почему тогда ты так и не женился на мне, и пришлось сделать аборт?
– Лена, я неоднократно тебе пояснял, тогда у меня была служебная квартира, запрет на семейную жизнь. Если бы мы решили пожениться, а уж тем более родить ребёнка, всего этого бы не было.
– Петь, чего этого? Встреч, когда я тебе нужна, или что именно это ты имеешь в виду? Что из всего тут стоило того, чтобы отказаться от ребёнка?
– Он не смог бы родиться здоровым! ― Апостол сменил тон на более жёсткий.
– Только потому, что ты так решил?
– Давай сменим тему! Что там по Анне? ― внутри мужчины сомнением пробежала идея о том, что он теряет контроль над ситуацией в целом, как только вопрос касается этого «Объекта». ― Или ты настолько очарована ей, что она тебе дороже меня?
– Я не ей очарована, не стоит сейчас манипулировать.
– По-моему, ты устала, ― Пётр знал за эти годы, что для Елены подобные слова, как красная тряпка для быка.
– Что ты хочешь узнать? ― сухо ответила она.
– Есть ли у неё хобби, интересы, что рассказывала она про своё детство?
– Я бы её назвала скорее инопланетянкой. Иногда, мне казалось, будто девушка намеренно путает наши сеансы, переводя разговор в нужное ей русло. Словно нет никаких зацепок, которые помогут раскрутить её, ― психолог задумалась. ― Возможно, классическая музыка.
– Ещё? ― Пётр оживился.
Елена в негодовании смотрела на Апостола. Час назад у них был потрясающий секс, после чего, она, расслабленная в его постели, лежит под градом вопросов и ведением неуместных бесед о другой женщине.
– Мне интересно, что происходит с женщиной после того, как вы находите нужные доказательства ваших собственных предположений? Пытки как в фильмах об инквизиции?
Апостол смягчился, услышав от Елены такое мнение.
– Ты что, реально думала, что мы применяем старые методы?
– Я смотрю, тебя заводит тема пыток, ― Лена выпила залпом оставшееся в бокале вино.
– Давай объясню один раз на пальцах, не раскрывая секреты своей службы. Ты считаешь, что женщин, которые идут в салон красоты ради того, чтобы им раз в полгода делали сто уколов красоты в лицо, или тех, кто раз в месяц добровольно делает депиляцию бикини, можно напугать болью физической?
– Сейчас ты меня пугаешь ещё больше, тогда что? ― Елена с недоверием смотрела на Апостола.
– Я же сказал тебе, никто не раскроет секреты ведения дел, а уж тем более женщине. Давай бокал, пустой уже.
– Тем более женщине? Кто я тогда для тебя все эти годы?
– Леночка, не надо передёргивать, ― попытался обнять Лену, но она всячески сопротивлялась прикосновениям.
– А мать твоя тоже под подозрением твоего этого волшебного отдела? Она же женщина.
– Не волнуйся, защитница сирых и убогих, никто не попадает в разработку случайно.
– То есть только сирые и убогие могут быть спокойны, что вы не станете выворачивать наизнанку постельное бельё и душу в поиске доказательств?
– Лена, тебя несёт! ― мужчина внутренне негодовал, как за короткий промежуток времени Анна смогла очаровать психолога.
Вероятно, Мирон прав: Апостол посчитал рядовым дело, которое требует пристального внимания. Это логично, что при уменьшении количества ведьм, увеличивается сила каждой из сохранивших своё предназначение. В совокупности, ненависть и желание отмщения других, уже сложивших свой потенциал в копилку мужской успешности. Или ведьмы смогли сохранить энергию и сложить её. А может, вернуть?
Елена, заметив задумчивость Апостола, решила продолжить откровенный разговор.
– Когда ты проснёшься от давления собственных амбиций на разум, ты будешь сидеть один вот в этих квадратных метрах. Да, в престижном районе, да, в просторных четырёхкомнатных апартаментах с видом на Кремль. Но что ты подумаешь тогда, когда поймёшь, что одиночество пожирает тебя до мозга костей?
– Тогда я закажу себе восемнадцатилетнюю модель и буду бухать с ней до утра, пока не усну.
– То есть я уже не совсем твой формат? ― Елена смотрела на мужчину глазами, полными слёз.
– Ты сама начала этот бесполезный разговор.
– Ты сломал мне жизнь, я люблю тебя все эти годы, и ты признаёшься сейчас в том, что то, к чему стремился – это возможность пить до беспамятства в компании молодой проститутки?
– Модели, Леночка, модели. Ты же не сказала, что будешь в этот момент рядом со мной. Как там, напомни, одиночество, жрущее кости?
– Мне надо было уйти раньше. Нашей дочери сейчас было бы восемнадцать! Возраст твоей желаемой модели! ― слёзы предательски лились по щекам Елены.
– Лучше сразу, тогда, в первый вечер, а не раздвигать ноги первому встречному, ― Апостол потянулся за бутылкой.
Елена, молча, поднялась с кровати, взяла своё платье, волоча его по полу, дошла до коридора.
– Лена, прошу тебя, не надо за руль выпившей, ― Пётр надеялся на её возвращение.
– Петручо, что сделали они с тобой за эти годы? ― на прощание силуэт полуобнажённой женщины в просвете холла. Дверь с шумом захлопнулась.
– Классическая музыка, значит. Хоть что-то! ― Апостол знал, утром Елена извинится в сообщении. Напишет, что любит. Конфликты возникали и раньше. Одно лишь изменилось: она перешла на личности. Вышла из-под контроля. «Может, пора уже и надоевшей пассии назначить молодого сотрудника?».
В лифте, на скорую руку, натянула платье, накинула плащ. Сегодня она уже мало напоминала ту, нерешительную девушку из ночного клуба. Но как хотела бы она, вернуться в тот вечер и сказать вместе с Женькой: ― «Нет!» ему.
Просто жить, просто танцевать и веселиться. Выбросить с полок книги, давно уже не увлекающие её. Сложно осознать, пытаясь научить женщин не быть жертвами манипуляторов, сама она много лет была просто марионеткой для любимого мужчины.
Елена шла по пустынной улице. На углу дома игриво замерцала вывеска ― Бар «Отрешение». В полуподвальное помещение вели обветшалые кирпичные ступени. Миновав на каблуках полуразрушенный путь к ожидаемому бару, с усилием толкнула дверь.