должно быть интересным!"
Итальянцев я всегда представлял себе почему-то жгучими брюнетами. Все жители юга поголовно в моём представлении — смуглые. От обилия солнца в их жизни. Если южные мужчины представлялись смуглыми, то их женщины не должны далеко в сторону отходить в окраске от мужчин. Как иначе?
А тогда в вагоне по окраске были точно такие женщины, как и наши славянки и это открытие меня вдохновило. Если я вру своим женщинам, то почему бы не заняться враньём в адрес иностранок? Я в этом поезде пробуду всего двадцать четыре часа, кого и чего мне стесняться!? Какой стыд!? — не раздумывая и секунду, полностью отдавшись управлению со стороны непонятной силы, я бесцеремонно взял одну из обступивших меня женщин за руку, чем очень её удивил, подтащил к слабо светившему фонарю в проходе между секциями и стал с умной физиономией разглядывать её ладонь. Жертва не делала и слабой попытки к сопротивлению. Все остальные забыли про жару и уставились на русского мужика с бородой и набором непонятных действий:
— Слушай, милая, ты была замужем, но неудачно, разошлась… — понесло меня, — но смешное кроется в том, что в скором времени ты ещё раз повторишь попытку устроить личную жизнь — эх! Если бы ты, жертва непрошенных предсказаний, ещё бы и понимала, что я говорю!! — трудно описать удовольствие, кое испытывал на тот момент: говорю женщине то, что с ней непременно случится в скором времени, а она этого не понимает! Зачем тогда говорить!? — но и сами предсказатели не всегда знают, на что они могут иногда напороться: среди обступивших меня итальянок нашлась одна, коя настолько знала русский, что в целом поняла смысл моих "пророчеств" и тут же перевела их "атакованной". Как иначе? Ехать в сердце России и не знать ни единого слова из тех, это сердце себя до сего времени спасает от смерти?
Далее всё пошло просто прекрасно! Итальянки все и враз заговорили! О чём? Обратного перевода я не получил. Удивлялись тому, что русский мужик делает точные, на все сто процентов, предсказания будущего без всякой оплаты? Теперь это были мои сложности, но всё та же переводчица сказала:
— Вы всё сказали абсолютно верно! — и я тот час понял, что мне нужно срочно, под любым предлогом, бежать от милых итальянок потому, что такие "попадания в десятку" добром для "оракулов" никогда не кончаются: "почему он сказал одной всё, что её ожидает в будущем, а мне не хочет сказать!? Я могу и заплатить!"
Каюсь: не было у меня корысти и "целей обогащения", было всего лишь одно желание: как-то отвлечь горячих южанок от нападения на русскую хозяйку вагона! Избавить одну проводницу от требований большого числа иностранных граждан немедленно и любым способом понизить температуру в вагоне! Задачу по отвлечения внимания от тропической жары в вагоне вроде бы я выполнил… Пусть и на время:
— Вы просили устранить "тропико", а вам была короткая лекция о хиромантии. Что дороже? Получив одно, как можно требовать другое!?
Финал "гадательства" был таким: завиральные упражнения проходили в центре плацкартного вагона. Какой "уголовник" позволил итальянцам ехать в плацкартном вагоне!? Почему не прицепили, как заведено у нас в таких случаях, купейный и очень комфортный, по нашим меркам, советский вагон? Тогда бы ничего не произошло и мне не пришлось бы мистифицировать иностранных граждан.
А тогда был поздний вечер, и основное освещение вагона было выключено согласно инструкции: "спите, граждане п-сжиры! Приятных вам снов о счастье"! — и тут к жаждущим знать своё будущее аппенинкам из уст русского мужика, да к тому же и безвозмездно, из вагонного мрака вышло светловолосое существо мужска пола с глазами лемур и в полтора раза большими, чем у обычных людей.
Вмиг сообразил, что создание "мужска пола" входило в группу путешествующих иностранцев. Женщина, так неосторожно попавшаяся под град моих непрошенных предсказаний, что-то ему сказала, и он робко улыбнулся. Они все заулыбались, и причина была во мне: я сказал женщине, что по прибытии домой у неё будет радостное событие с названием "замужество". Что её избранник находится рядом — этого не знал, но всё же "пророчествовал". Кто управлял мною, когда я делал "заявления"? Непонятно.
Сколько времени в минутах меня "несло" — не могу сказать, но хорошо помню, что познания в хиромантии и "физиономистике" истощались, а "предсказывать" по "второму кругу" было не в моих правилах…
Переводчица помогла мне удалиться без "потери лица" объяснением, что я — главное "электрическое" лицо поезда" и мне нужно исполнять свою работу. Насколько огорчились те, кто хотел бы узнать своё будущее — об этом перевода не было.
Последние мои слова к иностранкам были такие:
— Девочки, милые, а насчёт "тропико" я вам так скажу: к утру и по очереди, или все скопом, что без разницы, вы побежите к проводнице требовать второе одеяло, чтобы спасти свои прекрасные южные тела от русского холода. Верхняя полка, что сейчас для вас подобна "дантову аду", к утру выровняется до рая! Ja, meine Damen und Here, возможно, что в силу своего южного темперамента вы и поскандалите между собой при дележе одеял, но ничего! Ариведерчи! — и откланялся.
Мне не известно, перевела мои прощальные слова "самодельная" переводчица, или не переводила. За окном движущегося поезда проплывала ночь середины октября русского северо-запада.
Ах, как хорошо, что мою речь никто полностью тогда не перевёл на итальянский язык! Сегодня об этом не жалею потому, что тогда мог сгореть от стыда!
Поезд прибыл в Новгород без опозданий. К итальянцам больше не ходил: во мне, как в специалисте в электрике, нужды не был, а самому было стыдно за вечернюю выходку.
Сегодня две мои верные подруги, Совесть и Память, иногда устраивают короткие "вечера воспоминаний" и занимаются "разбором полётов" полностью не обращая на меня внимание:
— На кой ляд тебе нужно было влезать между проводницей и оравой запарившихся итальянок!? Ты кто? "факир на час", маршрут не твой, ты — прикомандированный на двадцать четыре часа электрик! И не более того!
— Да, но не забывай, что из всей поездной бригады только он один был мужчина! Кого ещё было выпускать на славных дочерей Аппенинского полуострова?
— И всё же я не могу понять отношения начальницы поезда: почему она так не "вышла на сцену"?
— Её "выход на сцену" мог бы окончиться требованием к электрику "включить вентиляцию!", что имеется в потолках всех вагонов. Была вентиляция в том вагоне исправна — она и сама не знала. Приказом о включении вентиляции она могла пошатнуть "профисьён де фуа" прикомандированного электрика. Сегодня ты можешь сказать, что тогда могло быть хуже? Да и чего ему стесняться? Разве он совершил что-то неприличное?
— Да, совершил: полез к иностранкам со своими фокусами, хотя они его об этом не просили!
— Повторяю: они скопом атаковали одну нашу проводницу! Как он мог допустить такое? В праве он был оставлять молодую, милую и неопытную проводницу одну с кучей перегревшихся итальянок? Итальянки-то в прохладном состоянии представляет опасность, а в запаренном каковы? Что ему было делать!? Время на раздумье у него не было! "Неподсуден!"
Утешил и отвлёк от приступов самокритики Господин Великий Новгород. Отвлёк от неприятных воспоминаний. Великий ты, Новгород, но почему у нас всё великие продолжают оставаться нищими? Дальше некуда! Единственное твоё богатство — это памятник "Тысячелетия России". Анекдот! Такая красота — и в нищем городе! Чудо литейного искусства, единое на всю Россию, прекрасное творение! И тут краем глаза вижу группу граждан, отличных от соотечественников: и одеты не так, и фотокамера у каждого, и глаз с экскурсовода не спускают. А-а-а, они, вчерашние граждане с Аппенинского полуострова! Те, что прошлой ночью парились в советском вагоне — но сейчас они выглядели по-другому! Были милее и лучше. Проще. Настолько проще, что если бы я знал итальянский язык, то абсолютно безвозмездно каждому из них предсказал будущее на ближайшие пять лет. Если за монету — то на больший срок. Бесплатно — только на пять лет.
Нет, не хочу с ними встречаться, стыдно! Хиромантию я знаю на тройку с минусом, до "пятёрки" в науке о предсказании судьбы по линиям руки добираю одним нахальством, и тем, что называется "наитием", да и то не во всех случаях, так что нужно уходить! Смешивать гадания по руке и тысячелетнюю историю России — негоже! — и удалился, согласно русской поговорке: "хвост — трубой и улицей — другой".
Памятник "Тысячелетие России" осмотрел наполовину и всё лишь потому, что из-за итальянок не смог обойти его вкруговую. Пробел в моих познаниях. Доведётся ещё раз побывать в Великом Новгороде? Не знаю.
Назад, в столицу, граждане "вечного" города нашим поездом не возвращались. Видно, для полного знакомства с примечательностями Господина Великого Новгорода одного дня им было мало.
Весть о том, что новый ПЭМ по линиям руки и бесплатно предсказывает будущее, растеклась от проводницы "перегретого" вагона с итальянками удивительно быстро! В момент кратковременного "общения" с гражданами Италии иных русскоговорящих рядом не было, поэтому допустить, что кто-то из "перегревшихся" итальянцев рассказал проводницам о моих способностях врать по линиям руки — я не мог.
Проводницы как-то странно смотрели на меня, когда навещал их с целью выяснить "недостатки в работе оборудования":
— У нас всё в порядке… — и не мало было таких, кто продолжал:
— … вы бы не могли сказать… — нет, нет, милые женщины! То, что со мной иногда происходит — это не работа генератора под вагоном, такое состояние по приказу не включается и не приходит "по заявкам трудящихся". На такое требуется "вдохновение свыше".
Во второй раз на Новгород начальство меня не послало, и я вернулся на свой, "родной" маршрут "Москва — Мурманск". Привычный. "Выстраданный" и уже почти любимый…
Глава 27. "Закрутки"
За две недели до конца года на граждан столиц в те времена наваливалось не описанное ещё ни одним светилом медицины заболевание: их непреодолимо тянуло разъезжать между городами. Мне ничего неизвестно о том, как с таким дополнительным потоком пассажиров управлялись другие отделения дорог, но Октябрьская поступала так: она не давала поезду "Москва — Ленинград" застаиваться в парке. Прибыл состав в Москву — его быстренько экипируют по минимуму — и, марш на Ленинград! Прибыл в "Пальмиру" — и через часы отправляйся на столицу! Туда и обратно — раз, отсюда — туда и обратно — два — и можешь отдыхать, товарищ поездной электромеханик.
Такие "пробежки" между двумя великими городами, назывались в моё время "закрутками".
Ничего не знаю о том, умерли такие "закрутки" к настоящему времени, или продолжают здравствовать. Такие поездки были сплошным отдыхом хотя бы потому, что у меня не было страха за ремни привода к генератору, кои на моём "родном" поезде "Москва-Мурманск" почему-то начинали лопаться после Петрозаводска. В первой своей поездке понял причину гибели ремней: она заключалась в натяжке. Слабо натянуть — ремень проскальзывает, стирается и гибнет и работы от него — нуль. Натяжение увеличишь — они сжимаются от мороза и рвутся. А тут ещё и снег почему-то превращается в лёд и тоже укорачивает жизнь ремня.
Ах, эти ремни! Хочется о них написать поэму с названием понятным только поездным электромеханикам: "текстропы, слеза моя"!
На "закрутках" можно было работать неопределённое время, но от них я путался. Терял "ориентировку": "в какую сторону едем!? И какой раз?"
Был и ещё один "технический" мистицизм: в поездке все мысли были о вагонной технике, но они не хотели оставлять меня в покое и тогда, когда приезжал домой на отдых. Слова "домой на отдых" считал не настоящими, не уставал физически в поездке, в таком режиме мог кататься от одной столицы до другой неделю. Но мысль о вагонном электрооборудовании и дома не хотела оставлять меня в покое! Плохо дело, "врос" я в "романтику железных дорого". И всего-то за семь месяцев! Так быстро!?
ПЭМы, ПЭМы! Как сильно они очумевали от "закруток" — не знаю, но были среди них отчаянные головы, кои на пути в Ленинград, бросали вверенный им состав в Бологом. Тот следовал далее, а "жаждущие" отправлялись на поиски выпивки. Находили желаемое, и к возвращению своего поезда из Ленинграда, были уже на месте.
Такую смелость коллег я причислял к "героизму" потому, что по природной трусости своей никогда бы на такой "подвиг" не решился!
За семь месяцев работы ни разу не выпил в дороге: боялся! Но завидовал коллегам:
— Это ж надо обладать таким бесстрашием и бросать вверенный тебе состав! Такой риск! Во имя чего?
Глава 28. "О трёпе"
Что в трёпе кто-то и кого-то должен сдерживать — в этом не полностью уверен. Право такого сдерживания весьма сомнительно. В трёпе как дело обстоит? Нравится тебе чей-либо трёп — ты его слушаешь и даже отзываешься в меру своих способностей его поддерживать, нет желания — отключаешься. Просто и понятно.
Если когда-то останусь совсем один, то без промедления дам в газету "Моя реклама" объявление: "Ищу женщину, способную удержать меня от трёпа".
Эх, Томка! Ныне ты в иных сферах, но я бы хотел потревожить твою душу ради единственного вопроса: "если бы ты оказалась тогда в вагоне с итальянками, то чтобы ты стала делать? Ты — бывший "профсоюзный деятель", у тебя опыт общения с людьми не в пример больше моего? Как бы ты повела "беседу"? Какие действия предприняла? Догадываюсь: первым делом попросила бы "заканчивать трёп". Или подыграла и вдохновила?