— Гарри, что случилось? Как он сломался?
Гарри, сомневаясь, вопросительно покосился на Драко, тот ответил ему твердым взглядом:
— Расскажи им, что произошло.
— Какую именно часть? — спросил Гарри, вкладывая обломанный меч в ножны и закрепляя их у себя на талии.
— Все. Ну же, давай, расскажи им, только ничего не пропусти.
Гарри озадаченно взглянул на него еще раз и медленно кивнул. Драко резко повернулся и, даже не глядя, куда идет, добрел до дальней стены, привалился к ней спиной, медленно сполз вниз, обхватил колени руками и пристроил рядышком свой меч. Теперь он не мог слышать, что говорит Гарри, но зато все прекрасно видел: вот все потрясенно уставились на Гарри… Сириус побледнел, Рон чертыхнулся, а Гермиона в ужасе прижала руки ко рту… вот Рон вскрикнул: «Это невозможно!»… Гарри пожал плечами… Гермиона снова бросилась ему на шею… — тут Драко ткнулся головой в колени и зажмурился, окунувшись в мирную темноту.
Ему неожиданно захотелось, чтобы рядом оказалась Джинни — когда Гарри, Рон и Гермиона были вместе, в этом было что-то совершенно невыносимое для него: они без слов мгновенно понимали друг друга, а его это раздражало, утомляло, он инстинктивно пытался от этого защититься, и даже Сириус не мог ему в этом помочь. Нет, в общем-то мог бы, но после всего того, что он сделал Сириусу…
— Драко…
Голос Сириуса. Драко поднял голову: тот сидел напротив на корточках и мрачно смотрел на него, а за ним Драко увидел сбившихся в кучку, как в школе, голова к голове — рыжая, темно-русая и черная — Рона, Гермиону и Гарри.
— Чего?
— Ты как?
— Не спросить ли тебе, все ли в порядке с Гарри? — с вызовом взглянул на него Драко.
— Ну, с Гарри как раз все нормально. Но ты, как мне кажется, должен был бы выглядеть получше…
— А не отвалить ли тебе от меня? — тихо произнес Драко.
— Отвалить? — Сириус уселся поудобнее, теперь их глаза были на одном уровне. — Мне так кажется, что за последние несколько дней тебе не раз приходилось делать сложный выбор — какого никому нельзя пожелать, особенно едва повзрослевшему мальчику… И я должен себя спросить: поступил бы я так же на твоем месте, будь мне столько же лет и столкнись я с такими же проблемами…
— И?
— Думаю, что да… ну, во всяком случае, я на это надеюсь. Ты поступил куда лучше, чем можно было бы ожидать… Куда лучше, чем можно было просить… Я горжусь тобой.
Драко вскинул глаза на Сириуса: никто никогда ему ничего подобного не говорил. Никто. Никогда.
— У меня не было выбора.
— Выбор есть всегда, — возразил Сириус. — И если мы говорим, что у нас нет выбора, мы тем самым просто успокаиваем себя, ведь решение-то нами уже принято, — в его голосе прозвучали горькие нотки, — а выбор есть даже под пыткой и принуждением… И ты поступил правильно…
Драко… — он опустил руку на плечо юноши, — быть хорошим человеком вовсе не значит придерживаться неких правил, который ты себе навоображал. Это значит — делать правильные вещи просто потому, что они правильные, защищать тех, о ком ты заботишься и беспокоишься. Если я чему и научился в своей жизни, так это не бояться ответственности, появляющейся, когда ты начинаешь о ком-то заботиться. Что мы делаем для любимых? — мы терпим, — его глаза потемнели, — даже если те, ради которых ты идешь на это, — нет.
И это сочувствие сделало то, чего не сделали бы ни гнев, ни осуждение: у Драко сжалось горло, и он взорвался признанием:
— Я сказал Гарри о родителях… я поступил неправильно…
Сириус жестом велел ему умолкнуть:
— Я знаю, что ты скорее бы отрезал руку себе, чем ранил бы его. Ты поступил правильно — на то были особые обстоятельства. Возможно, тем самым ты спас ему жизнь… Я тоже поступил неправильно — я сказал ему об этом раньше.
— Так ты меня прощаешь? — Драко поднял голову и взглянул Сириусу прямо в глаза. По некоторым причинам это прощение было для него также важно, как и прощение Гарри.
— Я бы простил любого, кто в этом нуждался, — сказал Сириус. — Но сейчас в этом нет необходимости.
Драко посмотрел на него и почувствовал, что в в глазах у него защипало, а горло свело. Он помнил, как Сириус обнимал его — чуть раньше, в библиотеке Слитерина, каким странным было то ощущение… за всю его жизнь было только два человека, с таким сочувствием и участием обнимавших его, — Сириус и Гермиона… и он совершенно не представлял, что он должен делать в ответ, как реагировать… Повисшую паузу, во время которой Драко мучительно соображал, нарушил Рон:
— Кровь мантикоры? Ничего подобного в своей жизни не слышал! До чего странно!
— Ничего странного, — раздался голос Гермионы. — Я прекрасно помню, что кровь и шкура мантикоры обладают исцеляющими способностями — об этом написано в книге «Фантастические Твари и Где их искать».
— Ну, не все же зазубривают свои учебники наизусть…
— Точно, некоторые на них только корябают, — настолько высокомерно и презрительно отбрила Гермиона, что Драко вдруг почувствовал, что улыбается. И Сириус улыбнулся ему в ответ.
Джинни пришла к выводу, что Бен — человек просто исключительно-замечательный, красивый… словом, сущий ангел!.. Но это было просто ужасно: во-первых, он был невозможно стар, а во-вторых, он был не из ее времени. Пожалуй, Драко было чему у него поучиться… Бен так внимателен ко всем ее нуждам, проверяет, достаточно ли у нее еды и питья, не скучает ли она, пока он носится по лагерю со всеми этими сборами и подготовкой… Он даже принес ей зимних вещей, когда сообразил, что армия, к которой они отправятся во времени, исчезла в середине зимы…
— Извини, что мужская, — произнес он, протягивая ей охапку вещей.
Джинни осторожно приняла одежду и фыркнула:
— Кожаные штаны?!
— Это бриджи, — пояснил Бен. — Они, наверное, тебе слегка велики, но… а что тут смешного?
— Нет-нет, ничего, — еле сдерживая смех, просипела Джинни, и выставила его из шатра, чтобы переодеться. Лишь только она разоблачилась до белья, как раздался тихий хлопок, и в шатер аппарировал некто весьма рассерженный и грозный.
Заверещав, Джинни рванулась назад и, сдернув один из тяжелых балдахинов, завернулась в него.
Теперь пришло время попросить помощи:
— Бен! Бенджамин!!!
Вторгшийся в спальню Бена молодой — примерно возраста Бена — человек уставился на нее так, словно злоумышленником был не он, а она.
— А ты еще кто, черт тебя подери? — без всякой радости от того, что вместо Бена его встретила полуодетая юная девушка, мрачно поинтересовался он. Джинни только было собралась ответить что-то столь же вежливое, как полог шатра отодвинулся и вошел Бен, на мгновение замерев при виде пришельца; удивление на его лице тут же сменилось тревогой.
— Гарет, а ты что здесь делаешь?
Джинни уставилась на злоумышленника с заново вспыхнувшим интересом. Так вот он каков — троюродный брат Бена, Наследник Слитерина… Сын Салазара… Конечно, она должна была догадаться! Высокий… примерно, как Бен, но выглядящий помоложе… наверное, потому что Бен был брюнетом. Густые светлые волосы, падающие на глаза, кожа… — как у Драко и Нарциссы, а вот глаза, как у Гарри, — зеленые. Гладко выбритое, высокомерное красивое лицо, искаженное яростью… — да, он был похож на Драко, так же, как Бен был похож на Гарри… как дальний родственник… или двоюродный брат… Особенно, когда он хмурился — так, как сейчас…
— Бен, — он взбешенно махнул рукой в сторону Наследника Гриффиндора, и Джинни углядела в пальцах мятый кусок пергамента, — что, черт побери, все это значит?
С видом великомученика Бен медленно приблизился:
— Гарет, ты же не аппарировал всю дорогу?..
— Я чертовски хорошо это сделал!