И они ушли. Несмотря на то, что он не мог видеть лица друзей, Гарри чувствовал, что все вокруг него содрогаются от смеха. Смеялся даже Рон. Это было похоже на небольшое землетрясение, в эпицентре которого он оказался.
— Ш-ш-ш, — прошипел он, стараясь удержаться от нового приступа смеха.
— Ш-ш-ш, подождите, пока мы не зайдем в кабинет…
Попав внутрь, Гарри сразу скинул с них мантию-невидимку, позволяя тем самым Драко, который уже чуть ли не плакал от смеха, облокотиться на стол.
— Я практически люблю Флёр, — наконец произнес он, стараясь успокоиться. — «Кто-нибудь вам говорил, что вы очень привлекательны?»
Джинни покачала головой:
— Бедняга, он не заслуживает такого обращения с собой.
— На это есть причины, Джинни, — смеясь, сказал Рон. — В любом случае, та ревность, которую он мог бы испытывать к Флёр, кажется, исчезла. — Эй, Малфой, — добавил он, — что ты делаешь?
— Достаю необходимые составляющие, — ответил Драко, согнувшись у книжного шкафа Лупина. — Это тут… во, достал…
Он вытащил маленький голубой пузырек, откупорил его и понюхал, скривясь от запаха. — Шерсть волка, — произнес он и протянул это Гарри, который украдкой поглядел на пузырек и передал Джинни. — То, что от человека у нас есть наверху… и-и-и… вот оно… Око Тезала.
— Это шар со снегом, Малфой, — сказал Гарри. — Но хорошая попытка. Нимфа в шаре подмигнула Драко, когда он ставил его обратно.
— Извините, — произнес он, продолжая смеяться. — Верно, — сказал он через мгновение, — держи.
И он протянул Гарри что-то, что имело вид черного стеклянного теннисного мячика.
— Ты уверен? — спросил Гарри, внимательно посмотрев на Драко.
— Если это не Око Тезала, то, в таком случае, я взорвусь в прямом смысле этого слова, — сказал Драко, — поэтому да, я уверен.
— Взорвешься? — повторила Джинни, побледнев также как Гарри. Драко театрально провел рукой.
— Такое иногда случается, — сказал он. — Просто закончи зелье правильно и со всеми нами все будет в порядке. Джинни посмотрела на Рона, который весьма заметно занервничал.
— Я не знаю…
— Просто сделай это, — сказал Драко, скрывшись за столом Лупина. — И побыстрей. Нам надо отсюда выбираться. Почему бы вам двоим не вернуться в комнату, мы придем туда через несколько минут. Возьмите мантию-невидимку. Он выглянул из-за стола и увидел всех троих, готовящихся уйти и быстро добавил:
— Поттер, ты остаешься здесь со мной.
Гарри задумался:
— Хорошо, — сказал он, возвращаясь в кабинет.
Рон и Джинни посмотрели на него, укутались в мантию и исчезли в ту же секунду. Дверь кабинета открылась и вновь закрылась за ними, Гарри обернулся к Драко, который показался из-за стола Лупина, вытаскивая ящик, в котором хранился меч Слитерина. Глаза его горели, и Гарри почувствовал, как его пронзило неопределенное дурное предчувствие.
— Ну, Поттер, — сказал Драко, — помоги мне открыть эту штуку.
— Я думала, что Черная Метка это знак Вольдеморта, — сказала Гермиона. Она решила, что нет смысла не произносить имя Вольдеморта, учитывая то, что ее похитил самый ужасный волшебник, из существовавших когда-либо. Слитерин, которому, видимо, палочка была не нужна (Конечно нет, подумала она, он же магид, как и Гарри) связал ее руку с рукой Червехвоста и приказал им следовать за ним. Они втроем шли по длинному каменному коридору, Гермиона не представляла, куда он мог их вести. Слитерин шел, конечно, впереди, а она и Червехвост следовали за ним.
— Не он ее изобрел, — сказал Червехвост, не скрывая своего самодовольства, — Она сначала принадлежала Слитерину. Почти все Черный Лорд перенял у Слитерина.
— Твои слова звучат ужасно самодовольно, — сказала Гермиона. — Ты не боишься, что Волдеморт будет на тебя зол, когда узнает, что ты его предал?
— Нет, — ответил Червехвост, и его ухмылка растянулась в неприятную гримасу, — потому что он мертв.
— Мертв? — ошарашено повторила Гермиона. — Он не может быть мертвым!
— Почему нет? — спросил Червехвост. Он все еще ухмылялся. — Старое возвращается, новое проходит, — добавил он хихикая. — Если ты еще не заметила, — продолжал он, — история повторяется снова. Этому нет смысла препятствовать. Все это уже было предсказано. Дамблдор знает это. Почему ты думаешь, что…
Он умолк, Салазар Слитерин остановился и повернулся к ним. Его худое лицо было безразлично.
Они пришли к концу коридора, который вел в большую круглую комнату, где было развешено множество гобеленов.
— Червехвост, — сказал Слитерин. — Пожалуйста, подожди нас у выхода из коридора. Я хочу показать кое-что моей гостье. Он направил руку на Гермиону, и веревки, связывающие ее с Червехвостом, исчезли. — Иди сюда, — приказал ей Салазар. Она приблизилась к нему, не слишком радуясь тому, что Червехвост ушел.
— Я хотел, чтобы ты это увидела, — сказал Слитерин, указывая на самый большой гобелен, висящий на стене напротив. — Может быть, это поможет тебе понять.
На гобелене было изображено четыре фигуры, стоящие рядом под сплетенным арочным проходом. Они были молоды, возможно, не старше двадцати лет. Они все смотрели на Гермиону, улыбаясь, словно позировали для фотографии. Мужчину слева она узнала сразу. Его портрет висел в гриффиндорской гостиной. Высокий и красивый, темноволосый, одет в золотое и алое. Годрик Гриффиндор был поразительно похож на Гарри.
Затем стояла слегка полная женщина, рыжеволосая, по видимому, очень добрая, в желтой мантии. Она напомнила Гермионе миссис Висли. Конечно, это была Хельга Хаффлпафф.
Затем был еще один мужчина. Он не был так же высок, как Годрик, но был уверен в своем могуществе. У него были темные волосы и неприятная, злая улыбка. Если бы не ухмылка, то можно было бы сказать, что он действительно красив. Мужчина был в серой атласной мантии с черным, змеи, сделанные из серебра, обивали запястья. Его глаза были стальными и отливали холодным блеском. Он был одним из тех великих, кого Червехвост назвал Хогвартской Четверкой. Но он не выглядел, как человек, гордящийся своим величием. Он выглядел невероятно несчастным.
Но на гобелене была еще одна женщина, приковывавшая к себе внимание, стоявшая между Слитерином и Гриффиндором, она была в темно-синей мантии. В руках она держала книги, а ее вьющиеся волосы, заплетенные в косы, были уложены вокруг головы. На щеке виднелось чернильное пятно, но это не портило общий вид гобелена. Она была привлекательна, в ней не было ничего особенного, но она выглядела как-то… очень живой. Не похожа ли она на меня? — думала Гермиона в смятении. — Да, немного — заключила она. Конечно, они не были точной копией друг друга. Глаза Ровены Рэйвенкло были голубыми, но что-то было… определенно что-то было…
Конечно, это не делало Салазара Слитерина, или того, что от него осталось, менее сумасшедшим. Он посмотрел на нее, и она увидела Черную метку, яркую и ужасную, вытатуированную на его ничего не выражающем лице. Она содрогалась при виде его, но это была не та дрожь, которую она испытывала при виде Волдеморта. Салазар Слитерин был довольно ужасен, чтобы считать его высшим злом, и не было сомнения в том, что она его боялась. И опять Гермиона почувствовала, в каком-то роде… жалость к нему. Совсем немного, но все же…
— Сейчас, — сказал он, — я хочу рассказать тебе одну историю.
Драко откинул свои волосы с лица и тяжело вздохнул. Ящик никак не реагировал на их действия.
Драко уже использовал Открывающие заклинания, Дробящие Чары, осмелился попробовать Крушащие Заклинания, держа вдвоем с Гарри палочку. Ничего не действовало. Драко хотел уже попробовать Ураганное заклинание, но Гарри убедил его, что оно с трудом поддается контролю, и их просто может выкинуть из окна. Поэтому Драко оставил надежду открыть ящик с помощью магии и стал пытаться его разломать, долбя им по стене. Это не привело ни к чему, кроме боли в запястьях.
В бешенстве, он бросил ящик на пол и начал по нему прыгать, проклиная всех и вся. Когда он, наконец, поднял голову, тяжело дыша, он увидел хихикающего Гарри.
— Что? — спросил растерянно Драко. — В чем дело?
— Ты очень смешно выглядишь, — ответил Гарри, не в силах сдержаться от смеха. Драко, задумавшись, остановился: — Правда?
— Да, правда, — подтвердил Гарри. — Ничто меня не заставляло так смеяться все эти дни.
Драко перестал прыгать и посмотрел на Гарри со странным выражением лица:
— Я тебя заставляю смеяться?
Гарри пожал плечами: