— Зовио!.. — и смотрел с наслаждением и восхищением, как пальцы Слитерина — против его воли, один за другим, отлипали от эфеса. Драко раскрыл ладонь и меч, вылетев из руки Слитерина, скользнул в нее. Вспышкой яркого света по венам пронеслось ликование; держа перед собой меч — волну сияющего зеленого огня, Драко шагнул к Повелителю Змей, и в этот миг, когда Слитерин осознал грядущее, ужас судорогой стер с его лица все эмоции, впервые обнажив что-то человеческое. Нечленораздельный крик рвался у него из глотки, он попятился, его безумные пальцы судорожно рвали воздух перед ним:
— Нет, нет! — завизжал он. — Подожди!
Драко опустил меч, и клинок рубанул по запястью Повелителя Змей, ровно отсекая ему кисть, огонь потек из раны — вопль невыносимой, неописуемой ярости и ужаса вырвался у него, когда отрубленная рука покатилась к ногам Драко. Преодолев отвращение, преодолев ликование, Драко поднял обрубок, обнял его пальцами эфес меча и швырнул это в пентаграмму на полу.
Запрокинув голову, он голосом, полным бешенства и решимости, воззвал к невидимым силам Преисподней:
— Придите! Вот ваша часть договора! Отданная его собственной рукой, рукой Повелителя Змей!
Забирайте, черт вас побери!
В мертвой тишине Повелитель Змей рухнул на колени, зажимая рану правой рукой, сквозь его пальцы просачивались и стекали капельки-язычки пламени — крови не было. В гробовой тишине грохотало его захлебывающееся дыхание.
И вдруг…
Тихий, низкий рев сотряс воздух — все сильнее, громче, громче! — пока не завибрировала вся комната. С резким шумом и хрустом по камням поползли трещины, стены рассыпались, появилось чистое, серебристое от луны небо — волшебный замок Слитерина рухнул.
Они были так ужасающе-прекрасны, когда вышли из круга и окружили скорчившегося на полу Слитерина — Драко видел, как с каким-то странным, отчаянным вызовом приподнялась его серебристо-черная голова… он что-то неразборчиво взревел… Драко так и не узнал, что это было…
Признаться, ему бы хотелось, чтобы в последний миг жизни в этом колдуне на миг пробудилось чтото человеческое, и он позвал Ровену… но скорее всего, это было его последним злобным проклятьем…
Драко почувствовал, что по полу прошла словно волна прилива — замок разваливался на части.
Кто-то схватился за его руку… Наверное, Гарри… Грохочущая тьма накрыла их — распростертого на каменных плитах Слитерина, возвышавшихся над ним ликующих демонов… добралась и до них… земля вывернулась наизнанку, опрокинулась… и откуда-то издалека до Драко донесся крик Слитерина…
Придя в сознание, Драко обнаружил, что лежит на спине, головой у кого-то на коленях. Он медленно открыл глаза и взглянул вверх: над ним склонилась фигура, подсвеченная со спины луной, — длинные волнистые волосы, бледный овал лица, темные глаза, взволнованно дрожащие губы… Гермиона. Увидев, что он пришел в себя, она улыбнулась:
— С возвращением.
Он попытался приподняться и сесть:
— Гарри… Джинни…
— Т-ш-ш, со всеми все хорошо, — она легонько коснулась его лица и, повернувшись, закричала. — Гарри! Джинни!
— Не кричи, — оборвал ее Драко. — У меня сейчас голова треснет.
— Бедный крошка, — улыбнулась она. — Сюда! — быстро отодвинувшись от него, она помогла ему подняться и сесть. Голова действительно раскалывалась, но все это было сущей ерундой — он ощущал такую легкость, с плеч упал такая невероятная тяжесть — будто он провел недели в темном запертом ящике, а теперь крышку наконец-то сорвали, и он смог увидеть звезды. И впервые за много-много дней он не мерз…
Он оперся на руки и осмотрелся. Кругом была трава — сплошная трава, вокруг расстилался широкий зеленый луг, окруженный купами деревьев: от стоящего здесь когда-то замка, с этими его стенами, башнями, зубцами не осталось ни единого напоминания. Небо над их головами словно взорвалось и теперь ярким северным сиянием переливалось синим и зеленым, красным и золотом, и через эти приливы и отливы огоньками бесконечно далеких городов пробивались звезды. Справа поодаль он увидел, чей-то высоченный силуэт, поблескивающий чешуей, — это дракон Феролюс, а рядом с ним две маленькие фигурки: одна — в красной мантии, а рядом кто-то с огненно-рыжими волосами. Бен и Джинни.
— Эй, Малфой! — Гарри хлопнулся в траву рядом с ним. Если и можно было быть грязнее грязи и чернее сажи, то все это относилось именно к нему, но сквозь копоть и кровь на эго лице сияла широченная улыбка. Гарри на мгновение стиснул его плечи, на что Драко ответил удивленной полуулыбкой.
— Самую-то круть ты и пропустил, — сообщил Гарри.
— Вот черт, — чуть расстроенно заметил Драко. — А все потому, что я до потери сознания обрадовался той шуточке, которую мы тут сыграли.
— Ничего крутого не было, — несколько разозленно заметила Гермиона. — Слитерина охватило пламя, он будто бы горел, не сгорая… А демоны втащили его в пентаграмму, и он все время кричал… А потом они исчезли в полу с ужасным всхлюпом, и вся остальная комната начала засасываться в эту огромную дыру… А ты потерял сознание и чуть тоже туда не провалился — Гарри тебя поймал. Тут ворвались Сириус с Беном, потому что двери рухнули, Сириус вынес тебя, и замок рухнул, рассыпавшись на части, а все его Темные Создания разбежались по лесу… и дементоры тоже. Никогда ничего подобного не видела. Лупин сказал, что это обратный временной коллапс, — он там с Флёр. Кстати, с ней все в порядке.
— Да, все это звучит так, будто я действительно пропустил нечто клевое, — произнес Драко.
— Значит, я как-то не так рассказала, — покачала головой Гермиона, — потому что на самом деле это было совершенно ужасно. А тут еще Гарри подумал, что ты умер, и устроил целое представление…
— Ничего подобного, — вяло запротестовал Гарри. — А где Сириус?
Гермиона поднялась на ноги:
— Пойду схожу за ним. Они с Беном как раз обсуждают, что же делать с армией, — она опустила глаза и улыбнулась Драко. — Рон тут сказал ему, что ты убил дементора… Теперь он жаждет подробностей.
Драко лишь кивнул в ответ — сил на то, чтобы говорить, уже не хватало. Впрочем, это вовсе не было плохо: пусть он сидел холодной ночью на сырой траве и все болело так, словно тело было одним сплошным синяком, — все равно глаза его закрылись, и он снова опустился в блаженство первого настоящего сна за последние несколько недель.
«…Малфой, — позвал его голос Гарри у него в голове, и Драко был благодарен ему за то, что не надо открывать глаза или совершать какие-либо телодвижения. — Я тут подумал… Самое время вернуть тебе эту штуку».
Драко все же открыл глаза и увидел, как Гарри протягивает ему какой-то поблескивающий предмет. Эпициклическое Заклятье.
Драко слабо покачал головой:
«…Не хочу».
«…Но там же твоя жизнь», — удивился Гарри.
«…Знаю, — Драко опять откинул голову к дереву. — Не хочу никакой ответственности за свою жизнь. Особенно сейчас. Давай попозже».
«…Как скажешь, — Гарри с мрачным видом снова застегнул его вокруг свой шеи. Не несчастным, нет — просто мрачным. — Ну, спасибо».
Драко снова закрыл глаза, усталость обернула его своим покрывалом, сквозь которое доносились голоса других людей — подходивших, садящихся вокруг него на траве — вот Флёр… вот Гарри радостно приветствует Рона (снова проснулся)… Лупин что-то по-французски говорит Флёр…
Гермиона засмеялась, а в ответ — тихий голос Джинни.
Кто-то мягко коснулся его руки — Лупин спрашивает, как он, Гарри отвечает, что Министерство уже в дороге, а Джинни с печалью в голове объявляет, что Бену пора, и армия отправляется вместе с ним.
Голоса слабели и затихали, как музыка, доносящаяся из соседней комнаты… один голос вдруг приблизился и зашептал ему прямо в ухо.
— Драко, — промурлыкала Джинни. — Тебе стоит кое на что взглянуть, пока ты окончательно не свалился.
Она склонилась над ним, он почувствовал ее руку на своем рукаве — она осторожно его подергала. Он приоткрыл глаза, опустил взгляд — и через мгновение понял, что не столько видит, сколько не видит — кожа его предплечья была чиста, словно на ней никогда и не появлялась Слитеринская метка — череп со змеей.
Он сидел в проеме окна — светловолосый мужчина в темной мантии, расшитой сулящими несчастья созвездиями. Ветер трепал его волосы — не светлые, не белые, а какие-то совершенно бесцветные. На мгновение они отразили стальное небо, став серебристыми.
— Салазар, — заложив руки за спину, через силу заговорил мужчина с темными волосами. — Зачем ты все это делаешь с собой? Из-за женщины? Или как?
— Тебе легко говорить, Годрик, — не глядя на него, ответил Салазар Слитерин. — Ведь она выбрала тебя.
— Она независимая. Она сама делает свой выбор — она такая, какая хочет, она поступает, как считает нужным. Сейчас это может подразумевать и меня. Только не считай, что я идиот, и думаю, что смогу удержать ее, — если она так решит, я потеряю ее…
— Все это ничего для меня не значит, — отрезал Салазар. — Все мы в нашей жизни делаем или то, что можем, или то, что должны. Я делаю то, что должен.