Он не ответил, только продолжил смотреть вдаль.
— Гарри, это вовсе не так. Мои чувства к тебе не изменились вообще, и если бы я не любила тебя, я бы так много не лгала тебе — я знаю, что эти слова глупые, но это правда. Я не могу даже подумать о том, чтобы причинить тебе боль.
Она прервалась, зная, как звучали её слова — Гермиона не могла найти правильных фраз. Она знала, что это было действие зелья — что оно не только дало ей чувства, которых она не хотела, но зелье иссушало ее самые лучшие качества, позволяющие ей бороться: ясность цели, сила воли. Это происходило постепенно, но это происходило — она чувствовала.
— Я не лгу, — прошептала она, но выражение лица Гарри не изменилось. «Он больше никогда не будет верить тому, что я ему говорю, только не после того, что случилось, да и почему он должен?» — в отчаянии подумала Гермиона.
— Гарри, подойди сюда, — сказала она.
Наконец, он взглянул на неё, и когда она увидела выражение его лица, она почти пожалела, что он здесь.
— Подойди сюда, — сказала она, снова. — Пожалуйста.
Неохотно, он пересек комнату и встал перед нею, вызывающе глядя на неё. Его подбородок был поднят вверх, зеленые глаза были пусты. Она потянулась, схватила его правое запястье и поместила его руку у себя на груди, положив на сердце.
— Мне нужно, чтобы ты поверил мне, — сказала она. — Сделай то, что ты должен.
На мгновение, он выглядел растерянным. Когда понимание озарило его лицо, его глаза расширились и он отодвинулся, пробуя забрать руку.
Но Гермиона, не отпускала его.
— Пожалуйста, — сказала она. — Или я сделаю это сама.
Он посмотрел ей в глаза, и она увидела, как что-то рушилось глубоко в его зрачках, временная решимость, уступала место любопытству и потребности знать правду.
— Веритас, — сказал он.
Она чувствовала мягкий взрыв в груди, который прервал её дыхание. Это было больно, но не так ужасно, как она думала, помня агонию в глазах Драко, когда она наложила это заклинание на него.
Но тогда, он боролся с ним, а она не борется. Она закрыла глаза, откинувшись от стола, позволяя боли пробежать по ней, подобно серебряным токам.
— Спроси меня, Гарри, — сказала она.
Она услышала колебание в его голосе.
— Ты любишь меня?
Гермиона открыла глаза.
— Да.
Она видела, что его плечи немного расслабились, хотя беспокойство не исчезло из его глаз.
— Спроси меня, влюблена ли я в тебя, — сказала она.
— Ты влюблена в меня?
— Да. Полностью.
— Гарри быстро посмотрел вниз, скрывая выражение своего лица. — Хорошо, тогда, — сказал он, слегка хриплым голосом, и прочистил горло. — Действительно ли ты влюблена в Малфоя?
Гермиона схватилась руками за край стола.
— Да.
Он не вздрогнул, не изменил выражение лица, но ведь тогда он уже всё знал.
— Но это не одно и то же?
— Нет. Это по-разному. Это нереально. Я чувствую по другому.
— Ты действительно думаешь, что есть противоядие?
— Да, — сказала она, слушая собственный голос с некоторым удивлением. — Да, я действительно так думаю.
Гарри шагнул ближе к ней, не убирая руку. Теперь она могла увидеть свое отражение в его зрачках.
— Спроси меня еще о чём-нибудь, — сказала она, отчаянно ища что-нибудь, что убедит его окончательно, независимо от того что это будет. — Спроси меня о чём хочешь, мне всё равно.
Гарри покачал головой. Она могла поклясться, что видела, как он коротко улыбнулся.
— Что-нибудь? — спросил он.
Она кивнула.
— Новые мантии, которые Сириус дал мне, делают меня похожим на девчонку?
— Что? — это был последний вопрос, который Гермиона ожидала от него услышать, но заклинание не различало существенные и незначимые вопросы.
— Нет, ты действительно хорошо смотришься в них, — сказала она, и почти улыбнулась, слыша слова, выходящие из ее рта. — Видишь, как я тебе и говорила.
— Хорошо. Тебе действительно понравился подарок, который я подарил тебе на прошлое Рождество?
— Нет, — сказала Гермиона, и стала ярко-красной. — Я имею в виду — это была бесполезная вещь. Ты подарил мне носки, Гарри. Девушки не любят носки! Домашние эльфы любят носки! Я знаю, что мы никуда не выходили тогда, но действительно…
Гарри тихо фыркнул.
— Я запомню это, — сказал он. — Так. Ты правда думаешь, что смотреть, как я играю в Квиддитч — интересно, или ты приходишь на игры только чтобы удостовериться, что меня не убили?
— Я хожу на игры, только чтобы удостовериться, что тебя не убили, — сказала Гермиона, и застонала. — Я думаю, что Квиддитч — самая скучная вещь во всём мире, хуже, чем рассматривать засохшую краску. Гарри, хватит.
— Ты сказала, что я могу спросить тебя о чём только захочу. Итак, действительно ли ты влюблена в Рона?
Гермиона воскликнула:
— Гарри! Что? Нет!