— Хочу тренироваться, — Драко вытащил из-за спины меч. Слабый свет скатился по клинку и скользнул на позолоченную рукоятку, инкрустированную черными камнями, замерев на надписи вдоль эфеса: Terminus Est.
Линия раздела.
Раздела чего? От чего? — не в первый раз удивился Гарри. — Добра от зла, света от тьмы, свободного выбора от предназначенной судьбы? Или он слишком загружается по поводу этих слов, и все дело только в том, что клинок остро заточен?…
И тут он как раз и сверкнул над ним — и Гарри выхватил свой меч, чтобы остановить удар, как Драко его научил.
Иди вперед, не отступай, таким образом ты окажешься вне зоны поражения.
Мечи колокольчиками звенели в тишине комнаты. Гарри нападал, Драко оборонялся; они кружились по комнате словно в медленном танце — ритмично, не ускоряясь и не замедляя движение.
Гарри нравились эти занятия — в этом мире ему не нужно было думать, он просто двигался, подчиняясь каким-то неведомым инстинктам. Удар… отражение… выпад… мечи крутились над головами, как искрящиеся серебряные колеса. Он позволял Драко наступать — шесть шагов, семь — пока не почувствовал, что уперся в стенку спиной. Оттолкнуться от нее с силой — и вперед. Мечи сшиблись, клацнули, посыпались искры.
Драко сделал шаг назад:
— Хорошо, — одобрил он, — отличное использование стены.
Гарри не ответил, он снова нападал. Драко отразил его удар, сделал выпад, Гарри выполнил финт и снова кинулся в атаку: длинный шаг назад, перемещение… скользнул вперед, выпад — меч отскочил от меча Драко и ударил юношу по плечу — шорох разрезаемой ткани, и на рукаве Драко появилась внушительная дыра.
Гарри оцепенел:
— Прости, — быстро произнес он.
Драко удивленно замер:
— Да нет, ничего.
Гарри почувствовал, что пальцы, стискивающие эфес меча, побелели:
— Я мог тебя ранить.
Драко покачал головой:
— Только если бы я это допустил. Отличный ход, но твои движения можно предугадать. В чем дело, Поттер?
— Похоже, все дело в том, что я не о том думаю.
— Гермиона? — спросил Драко и Гарри невольно кивнул. — Слушай, почему бы тебе просто не рассказать ей то же, что ты рассказал мне прошлой ночью? Она поймет.
Гарри опустил глаза к мечу:
— Тут есть одна проблемка…
— И какая же?
— Я не помню, что говорил тебе прошлой ночью.
Губы Драко дрогнули:
— Не уверен, что ты поверишь, если я напомню тебе, что ты поделился страшным секретом о том, что у теюя бурный роман с профессором Спраут и ты обмениваешься с ней фотографиями, на которых ты обряжен в гигантского сурка.
— Бред, — ответил Гарри.
— Ничего подобного.
— Никогда не нарядился бы сурком.
— Ну, конечно…
— Ну, разве что лемуром. Даже, может, мартышкой. Но сурком? С такими-то зубищами?
— Теперь ты меня уже пугаешь…
Гарри рассмеялся — впервые за день.
— Ладно, это же Хогвартс… Все обо всем знают, всем до всего есть дело: о каких безумных секретах может идти речь?
* * *
— Мне послышалось, что кто-то идет, — она вывернулась из объятий Рона и встала. Он запрокинул голову, он чувствовала, как его голубые глаза буквально жгут ее спину, когда, подойдя к дверям, она сквозь зарешеченное окошечко взглянула в коридор. Он был пуст в обе стороны.
— Ты слишком беспокоишься, — произнес Рон. Он сидел на полу, без рубашки, только в джинсах и кроссовках, гриффиндорская мантия служила им ложем. Глаза его потемнели.
— Наверное, мне пора уходить… Джинни…
— Ты же сказал, что они тебя даже на порог лазарета не пустили. Наверное, она пошла на поправку?…
— Я знаю. Но я чувствую ответственность…
— Ну конечно, — она вернулась и села у него за спиной, обвив его руками. — Я тоже волнуюсь.
Он повернулся к ней и взглянул ей в глаза:
— Я если нас поймают… Если бы нас кто-нибудь нашел — что бы ты сделала?
— Рон, я…
— Ну, скажи, что бы ты выбрала?
— Думаю, если нас застукают, для тебя это будет очень плохо. Как и для меня.
— Хуже, — мрачно уронил он. Она почувствовала, что он уязвлен и пытается поддеть и её.
Она потянулась к его лицу и положила руки ему на щеки:
— Я люблю тебя…