— Может, может, — подтвердила гулявшая с Симусом на пятом курсе Лавендер, хотя, признаться, Джинни не была уверена в том, что она действительно знает, о чем говорит. — Зачем нам это сочинять?
«Затем, что вы — безмозглые курицы, которые обожают устраивать всякие неприятности», — вертелось на языке у Джинни, но она удержалась от того, чтобы это сказать, — какими бы они ни были, что бы они ни делали, в этом не было злого умысла. Поэтому нечего срываться на них, ссылаясь на свою брюзгливость и нервозность.
— Слушайте, я так устала… — начала она, но было уже поздно: Лавендер и Парвати уже затеяли свою любимую игру, эти отвратительные упражнения под названием «С кем бы ты?…». Они парами называли хогвартских парней и выбирали из них того, с кем не отказались бы переспать.
— Терри Бут или Эрни МакМиллан? — вопросила Парвати подружку.
— Терри, — решила Лавендер.
— Драко Малфой или Малькольм Бэддок?
Лавендер на секунду задумалась, потом захихикала:
— Драко Малфой.
— Джастин Финч-Флечтли или Рон Уизли?
— Рон.
— Гарри или Рон?
— Хм… Я думаю, все-таки Рон.
Джинни осуждающе наблюдала за ними, напряженно ожидая, когда Лавендер повернется к ней:
— Джастин Финч-Флетчли или Эрни МакМиллан?
— Думаю, Джастин, — ответила Джинни, одинаково равнодушная к ним обоим.
— Симус или Дин?
— Симус.
— Драко или Малькольм?
— Малькольм, — соврала Джинни.
— Гарри или Рон?
Джинни с отвращением посмотрела на Лавендер.
— Это просто… омерзительно.
— Что? — с недоумением переспросила Лавендер, не в силах сообразить, что она сказала. — Ой, правда… Вся эта история с Гарри. Прости…
— Угу, — прорычала Джинни, закрылась подушкой и отказалась убирать ее до тех пор, пока Лавендер и Парвати не ушли.
* * *
Гриффиндорская гостиная вечная, в ней ничего не меняется, — подумал Сириус. Все действительно было точно так же, как и в те времена, когда он сам был студентом. Осмотревшись в камине, он бросил влюбленный взгляд на эти тяжелые мягкие диваны и кресла с бархатной, залоснившейся от времени обивкой, на эти подушки с золотыми кистями, на эти низкие исчерканные столы и развешенные по стенам портреты в золотых рамах. Гарри, скрестив ноги, ждал его, где и положено, — на полу у огня.
На нем были черные брюки, темно-синий джемпер и кроссовки на босу ногу. Он выглядел лет на двенадцать — такой худенький, усталый… настолько усталый и худой, что Сириус едва подавил удивленный возглас.
— А, Сириус… — тихо произнес Гарри. — Рад, что ты пришел…
Прошел примерно месяц с тех пор, как они беседовали в последний раз. Сириус помнил, что Гарри тогда тоже выглядел на взводе, но он списал это на треволнения перед предстоящим матчем.
— Гарри, ты как-то… гм… похудел… И у тебя усталый вид, — стараясь говорить как можно более нейтральней, заметил Сириус.
— Просто сейчас поздно, — отрезал Гарри, откидываясь к изножию огромного тяжелого кресла.
Он действительно здорово похудел, — встревожился Сириус, — вон как шея торчит из рубашки…
На снежно-бледном лице под глазами залегли синеватые тени… Что же случилось? Сириус помнил, каким румяным и загорелым Гарри ступил на подножку увозящего его в Хогвартс поезда…
— Сегодня был матч. Я здорово устал.
От этой фразы беспокойство Сириуса не стало меньше.
— Да-да, я знаю, Люпин рассказал мне о случившемся. Я рад, что с Джинни все обошлось… Гарри, а ты нормально питаешься?
Гарри задумался, словно пытаясь вспомнить, когда же он ел в последний раз, потом равнодушно пожал плечами:
— Да, я ем нормально… Как там ваши свадебные планы?
— Прекрасно. И вопрос с усыновлением уже почти на подходе, — добавил Сириус. — Надо будет разобраться с кучей бумаг, когда ты приедешь на Рождество. Нарцисса ждет вас всех. Рон с Джинни приедут с вами?
— Нет, они будут на следующий день, — рассеянно ответил Гарри, явно занятый другими мыслями.
— Ты с одеждой уже разобрался?
— Угу…
— Кстати, ты в курсе, что я передумал жениться на Нарциссе и выбрал себе в спутники жизни Люпина?
— Это замечательно…
— Гарри, — мрачно поинтересовался Сириус, — да что с тобой?
— Нет-нет, ничего, — встрепенулся Гарри, словно вырвавшись из паутины. — Честное слово, я удивился…
— Да уж, я вижу…
Гарри обхватил руками колени:
— Это насчет моих родителей…