Джинни обхватила себя руками и опять задрожала.
Блейз прищурила глаза и искоса взглянула на неё:
— Можно спросить тебя кое о чём?
— Спрашивай.
— Почему ты здесь? Ты же терпеть не могла Пенси.
— Симус хотел пойти. Он считает, что он… в ответе.
— Что ж, формально…
— Он ни в чём не виноват! — оборвала Джинни резче, чем ей самой того хотелось.
Блейз отшатнулась, её зелёные глаза сверкнули:
— Мне следовало догадаться, что это обыкновенное самоистязание в гриффиндорском стиле, — саркастически заметила она. — В таком случае — не нужны нам ваши подачки! От Гермионы в особенности — Пенси её ненавидела. Ей вообще никто из вас не нравился, за исключением Рона. Это я была её подругой.
— Ты тоже её не любила, — заметила Джинни, не глядя на нее.
— А это-то тут причём? — искренне удивилась Блейз и рассмеялась. У неё оказался неожиданно милый смех, показавшийся Джинни неуместным здесь — звон колокольчиков на кладбище выглядел… неправильным.
Блейз повернулась и посмотрела в ту же сторону, что и Джинни: растянувшись в цепочку, похожие на чёрных муравьев, люди, пришедшие на похороны, спускались с холма, оставив позади себя свежую могилу.
— Я так понимаю, что всё закончено, — сказала слизеринка. — Кажется, это уже шестые похороны на этой неделе.
— И не последние, — отозвалась Джинни, откидывая волосы с лица. На фоне белого зимнего неба она разглядела рыжую голову Рона. Гермиона шла следом, сложив руки на груди.
— Как там Драко? — тихо поинтересовалась Блейз.
Джинни опустила глаза:
— Он не проснулся. Не приходит в себя. Мадам Помфри говорит, что в любой момент он может очнуться, но может и… уйти. Мы по очереди сидим возле него. Все, кроме Гарри.
— Гарри не дежурит возле него? — удивлённо переспросила Блейз.
— Нет, он… Я хочу сказать, что Гарри никто не подменяет — он постоянно там, с того самого момента, как Сириус и профессор Люпин привезли нас из замка… Мы все остались в школе — Дамблдор решил, что здесь о нём позаботятся лучше всего… я говорю о Драко, не о Гарри… Не то чтобы Гарри вообще не нужна помощь, но он… Он даже не разговаривает ни с кем, просто… просто сидит там.
Ветер взметнул снег, закрутил его маленькими вихрями. Джинни моргнула, сгоняя с ресниц мелкие нахальные снежинки.
— Гермиона с ума сходит от переживаний.
— А почему она пришла на похороны? — спросила Блейз. — Ведь она должна презирать Пенси.
— Из-за Рона, — объяснила Джинни. — Мы все пришли сюда ради Рона. Решили, что для него это важно.
— Послушай, но не мог же он в самом деле так её любить?
— Нет, — согласилась Джинни, — но порой бывает нужно хоронить прошлое.
— Если можно так выразиться, — подытожила Блейз и отвернулась.
Гермиона и Рон уже подходили к ним. Рон был бледен и выглядел усталым; один из лепестков с венка упал ему на ботинок и прилип там. Гермиона поддерживала друга рукой в красной варежке.
— Здравствуй, — кивнула она Блейз.
Та что-то пробормотала в ответ. Ей явно было не по себе.
— Я собиралась поблагодарить тебя, — Гермиона откинула капюшон, и её волосы рассыпались по плечам. Что-то блеснуло в тёмных кудрях. — За твои заколки. Они очень пригодились.
— Рада это слышать, — отозвалась Блейз. — Вы не возражаете, если я поеду с вами? — добавила она, заметно нервничая.
— Поедешь куда? В школу? — уточнила Гермиона, снова подняв капюшон.
— Я хочу увидеть Драко, если можно. Я не знаю, пускают ли к нему посетителей, но…
— Конечно, можно, — вмешался Рон, прежде чем кто-либо успел ответить. — Сядешь в нашу карету?
Блейз повернулась к Джинни:
— Ты тоже?
— Нет, я еду отдельно, вместе с Симусом. Если хочешь, поехали с нами.
Блейз поспешно отступила, мотая головой:
— Нет-нет! Э-э… спасибо. Мы ведь там увидимся, правда?
Джинни вздохнула.
* * *
Симус ждал её возле чёрной кареты, дверцы которой были украшены серебряным гербом Малфоев. Нарцисса одолжила им пару экипажей, поскольку ни Рон, ни Симус ещё не окрепли достаточно для того, чтобы воспользоваться Портключом.
Симус что-то царапал на клочке бумаги. Увидев Джинни, он поспешно сунул листок в карман.
— Ну что, отправляемся?
Джинни кивнула и поднялась внутрь. Симус забрался следом и закрыл дверцу. Несколько долгих минут они молча сидели в салоне, обитом тёмно-синим бархатом, и единственными звуками, нарушавшими тишину, были скрип и постукивание колёс, катящихся по снежной дороге. Наконец Симус заговорил:
— Прости меня.
Джинни подняла на него взгляд.
— За что?