— У меня есть идея. Сейчас поделюсь — а то того и гляди Бена обратно принесёт, а он точно не будет в экстазе…
— Ну? — она вскинула голову.
Он нагнулся и зашептал:
— У вас же в будущем есть всякие там исторические книги?
Она кивнула.
— А наследники Основателей в них фигурируют?
Она не сводила с него оторопелого взгляда: приплыли — эго своё ему потешить захотелось!..
— Да. Все четверо, — коротко согласилась она.
— А как насчёт хронологии — всяких там дат?
Она опять кивнула.
— Тогда ты должна знать, когда я умру.
— Когда ты умрёшь? — только тут до неё дошло, и Джинни разинула рот.
— Все же умирают, — безмятежно откликнулся он. — Когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, я просто не представлял, что проживу ещё лет десять, а уж про двадцать или, там, полвека и помыслить не мог… Ты понимаешь, к чему я веду, верно?
— Думаю, да. Ты хочешь, чтобы я вернулась в момент твоей смерти и забрала браслет?..
— Ежели, конечно, я не упокоюсь в бозе, будучи порубленным на куски или же сожжённым на костре — в таком случае местонахождение браслета будет установить потрудней среди, как ты понимаешь, многочисленных останков.
— Бр-р… — Джинни прикусила губу. — Ты точно этого хочешь?
— Точно, точно. Эта руническая штуковина — преизряднейшее бремя. Она ведь создана с любовью, а это чувство моего отца весьма специфично: разновидность смертоносной любви. Признаться, я даже рад, что не придётся передавать браслет собственному наследнику.
— Благодарю тебя, Гарет, — шепнула Джинни и в тот же миг услышала испуганное аханье.
Подняв голову, она поняла, в чём дело: в дверях стоял Бен с палочкой в одной руке и каменной кружкой — в другой. Судя по виду, он был сражён услышанным наповал.
— Гарет, нет!
Слизеринец легко спрыгнул со стола.
— Будто что-то изменится, Бенджамин, — пожал он плечами. — Ведь это же не убьёт меня раньше срока.
— Не желаю знать, когда ты умрёшь, — с совершенно безумным видом возразил гриффиндорец. Взмах палочкой — и на противоположной стене замельтешила кружевная круговерть света и теней. — И о себе я тоже… тоже ничего знать не желаю, — заявил он, глядя на Джинни так, будто она являлась воплощением Гласа Божьего.
— Ты и не узнаешь, — заверил Гарет, — до самого, собственно, момента. Словом, поспорить об этом мы сто раз успеем.
Бен замотал головой:
— Нет, я против. Не допущу ничего подобного!
Гарет повернулся к Джинни:
— Хроноворот к пуску готов?
— Готов, — кивнула она, — но…
Он потянулся к ней, как будто собираясь потрепать по щеке, но вместо этого подцепил Хроноворот, кувыркнув его вверх ногами.
Она услышала напоследок что-то вроде «дуй к себе, девчушка!», и земля вылетела у неё из-под ног.
* * *
— Уйти без меня? — переспросил Гарри. — И куда же ты собрался?
Драко отложил книгу, которую читал. Обложки Гарри не увидел, только толстый корешок с золотым тиснением. Драко, как-то очень по-сорочьи склонив голову, озадаченно уставился на гриффиндорца:
— Пока точно не знаю. Мне известно лишь, что уходить придётся, причём довольно скоро — меня словно тянет куда-то, и с каждой минутой всё сильней, — он махнул в сторону выхода из библиотеки.
— Я там был, — произнёс Гарри, — но за дверью просто коридор.
Драко рассмеялся.
— Думаю, я вообще уйду из Имения. Ты за парадными воротами бывал?
— Нет, — признался Гарри. Он глянул в окно за Драко, гадая, является эта серость зимним небом или же бесконечной дымной пустотой. — Ты ведь знаешь, что на самом деле мы не здесь, верно?
Драко отчуждённо взглянул на него.
— Как думаешь, что там, за пределами Имения? — не унимался Гарри.
— Не знаю, — ответил Драко с на редкость неестественной для себя улыбкой. — Но я уйду… и не думаю, что мне доведётся вернуться. А потому я рад повидаться с тобой — мне хотелось проститься.
Он откинулся назад, и Гарри вдруг поразился, насколько обычным, здоровым Драко выглядел сейчас — нормальный цвет лица, никакой болезненной худобы: видимо, в душе каждый — и Драко тоже — всегда видит себя здоровым.
— Проститься? — повторил Гарри и, когда Малфой не откликнулся, спросил: — А как ты узнал, что я приду?
— Я же тебя слышал. Ты говорил со мной. Будто призрак… — он снова вскинул глаза к бесконечной пустоте за стеклом.
— Да, в Имении призраков хватает, — припомнил Гарри, — но мне и в голову не могло прийти, что ты станешь одним из них.
— Я не призрак, — быстро, слишком быстро возразил Драко. — Я и Джинни с Гермионой слышу, и Сириуса. Но твой голос звучал громче остальных.
— Они дежурят около тебя по очереди, — пояснил Гарри. — В лазарете.
Светлые брови слизеринца приподнялись, и Гарри разом вспомнился разговор с фальшивым Драко в напоённом дождевой сыростью переулке у Полночного Клуба и не оставлявшее его тогда ощущение какой-то неправильности. Сейчас было то же самое, разве что Драко, без всяких сомнений, был самим собой — да, пусть совсем немного, совсем чуть-чуть изменившимся, но всё же собой.