Опилки под ногами.
После завтрака Паскаль с Артуром прогуливались по двору. Паскаль рассказывал про замковые порядки. На острове Хозяин ввёл своё летоисчисление — от создания Замка. На момент пришествия Артура идёт двухсотый год замковой эры. Дни недели, месяцы и времена года отменены.
— Так что — сказал Паскаль — сегодня 360-й день 200-го года. На днях намечается торжественное празднование двухсотлетия Замка. Будет представление, музыка и праздничный обед.
— А что за представление?
— Хозяин поручил Поэту и Сократу сделать в монастырском саду небольшую постановку на античную тему. Поэт загорелся и привлёк всех к участию в ней. Он и тебя привлечёт.
Как-то незаметно и естественно они перешли на «ты».
— А почему сад называется монастырским?
— Так его монахи посадили. Тут одно время монастырь был.
Артур удивлённо склонил голову.
— Да! Один из хозяев Замка ударился в религию и привёз сюда кучку монахов. Да только не прижились тут монахи.
— Почему?
— Не знаю, правда или нет, говорят, изгнал их призрак старого графа. Ага, того самого, который здесь в склепе похоронен.
— И как он их изгнал?
— Ходил по ночам, монахов пугал, палкой стучал по окнам и дверям… Они уже что только не делали — и святой водой кропили, и молитвы читали — ничего не помогало. А когда однажды с верхних окон прямо аббату на голову полетел, извиняюсь, ночной горшок, тут у них терпение кончилось, собрали они свои пожитки, прокляли этот бесовский Замок и уплыли на большую землю.
Артур рассмеялся. Паскаль улыбнулся и продолжил.
— А чем у нас не монастырь? Монастырский сад есть. Кельи есть. Аббат — он кивнул наверх — есть, проповедник есть, верующие есть. Правда, вера у всех разная, верят все во что попало.
Артур обернулся вокруг себя, оглядывая Замок. Паскаль тоже задрал голову.
— Замок не такой уж и маленький. Здесь есть и четвёртый уровень — подвальный. Это владения Демона. Он хотел жить под землёй, он своего добился.
— Кто такой Демон?
— Ты ещё не встречался с ним? О, это страшный человек, держись от него подальше.
Паскаль приблизился к Артуру и стал говорить тихим голосом.
— Он прибыл сюда два года назад, когда здесь, кроме Хозяина с семьёй, жили ещё два врача, две медсестры, а также повар и электрик. Я тогда подружился с одной из сестёр, и она мне рассказала историю Демона.
Он чуть-чуть помолчал и продолжил.
— На большой земле его судили за преступление, ему грозило пожизненное заключение в тюрьме строгого режима. Но он так талантливо изображал сумасшествие, сумел обмануть две врачебных комиссии, и его отправили в нашу больницу.
— Почему сюда?
— Отсюда никто никогда не сбегал. «Shutter Island» — это для Голливуда. Здесь всё проще и надёжней. Океан охраняет нас лучше сотни охранников с карабинами наперевес.
— И что было дальше?
— Поначалу он был на тех же правах, что и все остальные. Но он очень хитёр. Он сумел понравиться Хозяину, брался за любую работу. Человек он способный и работящий. Хозяин сначала назначил его старшим, дал ему определённую власть над остальными. Тот быстро навёл порядок — прекратил вольницу и гуляния по ночам, разогнал всех по комнатам. В это время уволился повар, не все выдерживают жизнь на безумном острове. Демон и тут предложил себя. Так он спустился в подвал Замка. Когда ушёл электрик, он и его работу прибрал к своим рукам. Хозяину это было выгодно — не надо тратиться на зарплату наёмным работникам. Так постепенно весь подвальный уровень оказался в руках Демона. Он и жить перешёл туда. Поднимается только, если надо навести порядок.
— А что он совершил там — на большой земле?
— Его судили по двум статьям: похищение людей и причинение вреда здоровью. Было ещё обвинение в убийстве, но оно не было доказано. Он похищал людей, превращал их в своих рабов, заставлял их рыть тоннели и комнаты в подвале своего дома. Он хотел создать свой подземный город, где он будет властителем — своё царство Аида задумал построить он. И вот когда его подземный город уже насчитывал два десятка жителей, его фортуна закончилась. Одному из рабов удалось бежать и Демона арестовали.
— Как же Хозяин мог доверить власть такому преступнику?
— А ты хорошо знаешь Хозяина? Что по мне, так два сапога — пара. Он тоже держит нас за своих рабов. Только не заставляет рыть землю. Остров — его царство, и он так же, как Демон, упивается властью.
— А куда делись врачи и сёстры, тоже уволились?
— Хозяин их сам прогнал. Врачи, честно говоря, пьянствовали напропалую, благо медицинского спирта было в достатке. А однажды устроили пьяную драку, не поделив вторую медсестру. Она гуляла с обоими, ну это и закончилось мордобоем. Хозяин объявил, что лечить тут некого, все, мол, неизлечимые, а, значит, врачи ему не нужны. Выгнал всех к чёртовой матери. К этому времени он уже положился во всём на Демона, тот стал фактически его правой рукой.
— Как же Демону удаётся справляться со всем хозяйством?
— Силища в нём немереная. Да и помощников он себе нашёл. Садом Андрон занимается. Адам ему по технической части помогает.
— А кто такой Адам?
— О-о! Это замечательный человек. Только год он у нас, а мне уже как родной отец. Тебе обязательно надо с ним познакомиться.
Улыбнувшись тепло, продолжал:
— Он называет себя — «Последний человек». Говорит, что прибыл из будущего. Не знаю, правда это или нет, но то, что он человек особенный — несомненно. Последнее время он занят работой. У него мастерская за пределами Замка. Там он сейчас и ночует. Хозяин поручил ему починить второй дизель-генератор.
Нагулявшись, они уселись за столом в центре двора возле «Мыслителя».
Артур попросил:
— Расскажи мне о Сокровенной книге.
Паскаль посерьёзнел и сжал губы.
— Кто тебе сказал?
— Хозяин что-то такое говорил.
— Небось смеялся надо мной? — он вопросительно посмотрел на Артура.
— Нет… Хотя называл тебя сумасшедшим.
Паскаль вздохнул и ещё посерьёзнел.
— А кто не сумасшедший? Каждый верит во что-то, что при честном размышлении можно назвать безумием. Просто есть разрешённое безумие и запрещённое.
Он махнул рукой куда-то в сторону, где за Замком и океаном лежит большой мир.
— Там ведь не меньше сумасшедших, чем здесь. Всё зависит от того, что назвать сумасшествием, и, главное, кто будет называть. Верить в непорочное зачатие, Страшный Суд и чёртиков — это нормально. А верить во что-то иное — это безумие.
Он опустил голову.
— Не знаю, может я какой-то неправильный… Я с детства пытался понять этот мир. И больше всего меня поражало то, что другим это не нужно. Мои друзья по школе… — он пожал плечами — Наверно, и они когда-то задавались вопросами. Но быстро находили какой-то приемлемый ответ, и успокаивались на этом. Они очень легко принимали на веру всё, что им говорили взрослые — ведь взрослые всё знают!
Паскаль поднял голову и посмотрел на Артура.
— А взрослые не всё знают. Они также в своё время приняли всё на веру, успокоились и занялись более важными делами — карьерой, бизнесом, личной жизнью…
Он поднялся и махнул рукой Артуру.
— Пойдём ко мне, я тебе покажу…
Они пошли в комнату Паскаля.
Войдя в комнату, Паскаль подошёл к столу и включил ноутбук. Артур, чуть не споткнувшись о валявшийся на полу мяч, взял второй стул и сел рядом.
— Твой ноутбук? — спросил он.
— Нет, откуда? Мой остался там, — он кивнул куда-то видимо в сторону далёкого дома. — Это мне Ева свой подарила. Представляю, как злился Хозяин. Но одного у него не отнять — он любит дочь, и многое ей позволяет.
Он запустил какую-то программу и на экран посыпались слова. Это был какой-то сумбур, лишённый смысла. Паскаль напряжённо смотрел, меняя что-то в настройках.
— Не могу понять алгоритм.
— Алгоритм?
— Алгоритм шифрования… У меня ощущение, что он должен быть прост. Самое важное всегда просто. Сложность — это признак заблуждения. Как там, в бритве Оккама: не надо умножать сущности сверх необходимого.
Он откинулся на стуле, глядя в экран. Слова сыпались, слагались какие-то фразы, моргали какие-то предупреждения. Паскаль захлопнул крышку ноутбука и посмотрел на Артура.
— Я нашёл Сокровенную Книгу, но никак не могу её расшифровать.
Он встал и прошёлся по комнате. Артур ждал, когда он продолжит. Видно было, что Паскалю надо высказать всё, что накопилось внутри.
— Вспоминая сейчас своё детство, я понимаю, что всегда искал её. Мудрую книгу, которая мне всё объяснит. После которой не останется вопросов. Станет понятен удивительно простой и светлый замысел Творца. Помню, как я обрадовался, впервые прочитав Евангелие от Луки. Мне казалось — вот она. Эта книга. Но потом я стал читать Ветхий Завет… и это ощущение пропало. Не то… Не то!..
Он сел на кровать, но снова вскочил.
— Потом я увлёкся наукой. Но постепенно понял — наука всё больше сливается с фантастикой. Пытаясь пробиться к основам бытия, к точке сингулярности, к субатомным уровням; залезая в кварковые дебри и дёргая за многомерные струны, наука впадает в фэнтазийную беллетристику. Речь уже не идёт о доказательствах, они здесь и невозможны. Читая очередной опус популяризатора физики о том, что происходило между 10–43 и 10–37 секунды от Большого взрыва, мне хочется ему посочувствовать, как любому слабому на голову человеку.
Он ходил по комнате из угла в угол.
— Попытки найти абсолютную истину похожи на процесс вычисления иррационального числа. Ты можешь записать миллионы знаков числа Пи, но никогда не получишь окончательный ответ. В этом число Пи похоже на мир — оно постигаемо, но непостижимо.
Он бросил взгляд на Артура.
— Знаешь, где лучше всего можно что-то спрятать?
— Где?
— На виду. На самом видном месте. Только надо назвать это по-другому, и тогда никто не поймёт, что самое ценная вещь в мире всегда была у тебя под рукой, пока ты блуждал по чужим странам, рыл землю, нырял в океан, искал клады — самое ценное всегда лежало у тебя на виду.
— И что же это?
Паскаль подошёл к нему, Артур встал со стула. Их лица почти соприкасались, он ощутил дыхание Паскаля. Глядя Артуру прямо в глаза, он сказал:
— Сокровенная Книга зашифрована в числе Пи.
Он не отводил взгляд. Артур почувствовал озноб.
— Почему Пи?
Паскаль отошёл.
— Потому что это не случайное число. Это одна из немногих физических констант, определяющих наш мир. В этих константах скрыта суть мира. Если б они были другими, и мир был бы другим.
Он направился к двери.
— Пойдём на воздух!
— Мы из того поколения, которое родилось с ноутбуком в руках, — выйдя на «воздух» увлечённо рассказывал Паскаль. — Компьютерный мир называют виртуальной реальностью. Но для нас это не так. Для нашего поколения это уже такая же реальность, как и мир за окном. Я заметил, что слово «виртуальная» теряет свой изначальный оттенок «не подлинности». На наших глазах возникает новый мир, новая реальность. Это похоже на то, как если бы открылось иное измерение мира. Очень скоро появятся науки, изучающие мир интернета, на тех же правах, как науки, изучающие «реальный» мир. Будут изучать историю интернета, законы интернета, археологи будут рыться в интернет завалах, раскапывая черепки разбитых душ и острые наконечники язвительных стрел, оставшихся на полях интернет-баталий.
— Когда я увлёкся программированием, — он повернулся к Артуру, — я задумался о том — чем виртуальная реальность отличается от привычной реальности мира? Не является ли квантовая картина мира прямым намёком на дискретность мироздания, что свойственно виртуальным мирам? Быть может, Бог — это суперкомпьютер, а мир — его операционная система. Мир виртуален. Виртуальность не противоположна реальности, она и есть реальность. Если засунешь руку в огонь, получишь ожог. Если посмотреть исходник операционной системы, ты найдёшь там что-то вроде: IF рука&огонь THEN ожог.
Артур вспомнил про найденный клочок бумаги и улыбнулся. Паскаль продолжал.
— Мир познаваем, но не может быть познан. Наверно так и должно быть. Малое не вместит в себя великое. И никакая замкнутая в себе система не может быть познана изнутри — только извне. Человеку недоступны абсолютные истины, абсолютное знание. Его понимание мира всегда будет некой теоретической выдумкой, единственным требованием к которой будет приближённое соответствие непостижимой реальности. Это похоже на попытку нарисовать круг, рисуя многосторонние многоугольники.
Артур пожал плечами.
— Надо просто принять как данность, что Истина недоступна нам, и научиться жить с этим.
Паскаль понимающе улыбнулся.
— Сразу видно нормального человека…Что ты делаешь здесь? Тебе туда! — он кивнул головой в сторону. — Там всегда поступают так. Там давно научились жить с этим… а я не научился…
Он встряхнул головой.
— Мы с моим приятелем, тоже программистом, обсуждали одну компьютерную игру. Он мне объяснял, что общего между компьютерной игрой и жизнью.
— «Жизнь это игровой квест с неизвестным заданием. — говорил он. — В игре обычно тебе даётся задание, ты его выполняешь, тебе говорят: молодец! получи конфетку и переходи на новый уровень. В жизни не так. Ты помещён в какую-то игру, но никто не дал тебе задания. Ты не знаешь — что от тебя требуется, что ты должен сделать, чтобы перейти на новый уровень. В этом прелесть и трудность жизненной игры. Конечно ты можешь смотреть на окружающих, пытаться подражать тем, кто тебе по душе, но это не гарантирует результата. Ты будешь делать то, что тебе нравится, а не то, что должен. Главное в жизненной игре — понять, что от тебя требуется. Представь, что твоя жизнь — компьютерная игра. Вот как бы ты определил свою цель в этой игре?
— Иди туда, где много врагов. Начни драку, победи их всех. Они наверняка охраняют то, что тебе нужно для перехода на новый уровень. — сказал я.
— Это путь воина. Но если от тебя требуется совсем иное? Может быть, ты должен был исследовать мир и найти потайную дверь, которая проведёт тебя на другой уровень. Это путь разведчика. Или ты должен был сложить паззл из кусочков, попадавшихся тебе на пути, и понять — что ты должен сделать. Это путь мудреца.
— Возможно ты прав. Но игру можно переиграть, ты можешь выбрать любой из этих путей. Если он окажется неправильным, что ж, в следующей игре ты выберешь верный путь. А в жизни что-то переиграть уже невозможно.»
— Вот так мы с ним побеседовали, а я серьёзно задумался: может я действительно в компьютерной игре? Какой же путь мне выбрать? Чтобы не ошибиться?
— Ну и что же ты решил? — спросил Артур.
— Я бродил по миру в поисках тайных знаков на стенах, на лицах, на небе. Я искал подсказку, я читал книги, много книг. Пока не понял, что это тупиковый путь. В мире много людей, много книг. Но люди… Хорошо, если они знают своё предназначение. Но моё они мне точно не скажут. И книги тоже, расскажут тебе чьё-то решение, но не твоё. И тогда я решил найти Сокровенную Книгу. Прочитать её и понять своё предназначение в этом мире, в этой жизни.
Он обернулся, посмотрел на Артура.
— И я её нашёл.
Они помолчали. Потом Артур, пожав плечами, сказал:
— Я не понимаю, как связаны Книга и число Пи. Книга — это набор букв, число — это набор цифр.
— Ты живёшь в компьютерную эпоху. Должен знать, что каждая буква имеет своё числовое представление.
— Ну, хорошо. Если ты заменишь числа буквами по какой-то кодовой таблице, ты получишь бессмысленный набор букв, абракадабру.
— Смотришь в корень. Я долго шёл по этому пути, использовал разные позиционные системы счисления для расчёта числа Пи. Но потом понял, что это тупик. Числа не могут соответствовать буквам алфавита, ведь тогда Книга будет привязана к одному языку. Было бы странно, если бы Книга была написана на английском или русском языке. Тогда я подумал — что связывает все языки? Что является для них общим?
Он смотрел на Артура, ожидая ответа.
— Слова? — предположил Артур.
— Именно! Слова во всех языках произносятся и пишутся по-разному, но означают одно и то же. В последовательности цифр числа Пи зашифрованы не буквы, а слова.
— Но тогда надо знать словарь Бога, — улыбнулся Артур. — Слова, может быть, означают одно и то же (это ещё кстати большой вопрос), но словарный запас у разных народов разный.
Паскаль озабоченно вздохнул.
— Я пробовал подключить английский, русский, французский, немецкий словари. До китайского я не дошёл. Как-то трудно мне представить Господа китайцем. Сорри, за не толерантность.
Артур улыбнулся.
— А, может, у Бога свой словарный запас, какой-нибудь ангельский язык. И ты не сможешь прочитать Книгу, не зная его.
— Значит, я обречён. Это ведь ещё мучительней — держать сокровище в руках, и не мочь воспользоваться им. Но у меня есть кое-какие идеи. Слова, даже если их в словаре много, всё равно должны повторяться. В связной речи всегда есть повторяющиеся слова — личные местоимения, наиболее часто используемые глаголы, и так далее. Вот сейчас я ищу такие повторы в теле числа Пи. Проблема в том, что это опять зависит от системы счисления. А перебрать их все — задача непосильная. Представляешь, если в словаре Бога миллион слов! Это надо рассчитать число Пи в миллионотиричной системе счисления.
Артур не выдержал и засмеялся.
Паскаль посмотрел на него непонимающе, но потом тоже засмеялся.
Отсмеявшись, Артур спросил:
— Значит, ты считаешь, что мир виртуален? Как в фильме «Матрица»?
— «Матрица» — это комикс для тинэйджеров. Всё гораздо глубже, без спецэффектов и красивой картинки.
Вдруг Паскаль куда-то посмотрел. Артур проследил его взгляд и увидел Андрона, который, махая рукой, подзывал их к себе.
— Что он хочет? — спросил Артур.
— Он зовёт нас на проповедь, — улыбнулся Паскаль. — Пойдём, познакомишься с нашим Мессией.
Паскаль поднялся и пошёл к Андрону. Артур последовал за ним.
Андрон, окинув взглядом весь двор и убедившись, что больше никого нет, скрылся за дверью. Паскаль вместе с Артуром зашли в ту же дверь.
В просторной комнате уже было несколько человек. Они сидели на трёх небольших деревянных лавках. Высокий худой мужчина стоял на стуле у буфета, строго смотря на собравшихся. Одет он был в белую рубаху навыпуск и такие же белые штаны, на ногах его были истоптанные сандалии. Артур понял, что это и есть Мессия.
На правом плече Мессии сидел белый голубь. Он вертел своей маленькой головкой, как церковный староста озирался по сторонам — все ли соблюдают тишину и порядок? Вдруг он вспорхнул с плеча и пролетел по комнате, хлопая крылышками. Затем снова опустился на плечо Мессии.
Артур огляделся. По стенам комнаты висели горящие лампады и тёмные образа. Буфет, возле которого стоял Мессия, был превращён в иконостас. В воздухе чувствовался запах ладана. В углу за Мессией стояла статуя Мадонны с младенцем на руках. Видимо всё, что осталось от монахов, было собрано в этой комнате.
Мессия строго всех осмотрел и поднял руку. Все притихли. Несколько секунд в комнате висела тишина. Мессия, подняв голову, посмотрел вверх. Потом он опустил голову и заговорил.
— Дети мои! — он театрально раскинул руки, как бы заключая в объятия свою паству. Голубь снова вспорхнул, но тут же уселся обратно, когда Мессия опустил руки.
— Как же вам повезло! Вам повезло услышать Истину. Я расскажу вам об истинном Боге — творце миров.
— Много богов придумали люди. Я не виню их. Они не знали Истину, которая откроется вам через меня.
— Люди жаждали Бога, как жаждут воды путники, бредущие по пустыне. Не зная Его, они наделяли вымышленных богов своими чертами. Эти боги ели, пили, любили, страдали и радовались, воевали и примирялись — также как люди, придумавшие их.
— Обилие богов и полубогов древнего мира поражает воображение. Не сразу пришло понимание, что Создатель быть может только один. Лишь мудрый Авраам отверг языческих идолов и признал единого Бога. Он обладал мудростью, но не обладал знанием. Он тоже выдумал своего Бога. Он наделил Его человеческими чертами и качествами. Яхве гневался и радовался, как люди. Наказывал и вознаграждал, обещал и грозил. И, главное, как утверждается в Ветхом Завете, он создал человека по образу и подобию своему.
Мессия остановился и оглядел присутствующих, затем продолжил.
— По образу и подобию своему — какая неловкая выдумка! Неловкая, но понятная. Ближе к Богу, хотел быть человек, сыном божьим хотел себя называть. Родному и близкому Отцу, пусть даже порой суровому, человек мог покориться, Его он мог любить.
— Могу ли я упрекать Авраама, что он дал своему народу образ Отца?! Нет! Он дал своим людям то, что они могли понять, что они могли принять, во что они могли поверить.
— Но пришло время! Пришло время горьких истин, прошло время сладкой лжи.
— То, что Бог, по-вашему, создал вас по образу и подобию своему, изобличает вашу гордыню — смертный грех. Нет, не по образу своему создал вас Бог. Образ его вы даже представить себе не можете в самых страшных ваших снах. Тысячи рук у вашего Бога, тысячи ног. Тысячи глаз его пронзают мир насквозь и не укрыться от этого взора никому. Если бы вы могли увидеть Его и не ослепнуть, вы назвали бы Его чудовищем.
— Одно вы знаете верно: «неисповедимы пути Господни». И нет в его замыслах места для вашего спасения, для вашего райского сада, где вы будете гулять блаженные и счастливые всю оставшуюся вечность.
— Вы придумали себе удобного Бога! Поймите, что Бог, который любит вас, это Бог, которого вы хотите. Но тот, кто создал этот мир и вас в нём, не носит черты ваших хотений.
— «Бог — это любовь», — говорите вы, потому что вам так хочется. Человеку хочется, чтобы у него был любящий и сильный Отец. Это так понятно. Но дела и замыслы Бога вам непостижимы. Бог великий гончар и не любит он свои неудачные творения, кривые горшки. Он разбивает их без сожаления. Так великим потопом он стёр с лица Земли неудачное творение своё. Да, он спас Ноя, решив дать человечеству второй шанс. Но если человечество не использует этот шанс, нахмурится Бог и разобьёт кривой горшок. Примите это со смирением, не молите о пощаде.
— Я не буду вам говорить — «Бог любит вас!». Я не буду вам говорить — «Бог думает о вас!» Я не буду вам врать. Как это делают проповедники всех религий.
— Бог не любит вас, Бог не думает о вас. Бог творит великие дела в своей мастерской. А вы опилки под Его ногами, которые Он топчет.
— Я говорю вам о Боге, который ничего не обещает своим детям. «Вы — глина в моих руках. Из глины созданы, в глину вернётесь. Я не лгу вам, как придуманные вами боги, я не обещаю вам бессмертия, вечной жизни в каком-то раю. Из глины пришли, в глину уйдёте. Вы должны верить мне без надежды на выгоду для себя.»
— Вот какого Бога открываю я вам! Примите же Его в своё сердце, склоните перед ним свою голову! Проститесь со всеми страхами — не будет Страшного Суда! Проститесь со всеми надеждами — не будет райского сада! Из глины пришли, в глину уйдёте.
— Поймите, что, открывая вам истинного Бога, я дарю вам свободу. Нет страхов, нет надежд — вы свободны!
— Аминь.
Выходя из комнаты, Артур казался сбитым с толку.
— Зачем приходят его слушать? Это же какое-то дремучее сектантство.
— У всех свои мотивы. Кто-то находит в его речах подтверждение своих мыслей. Андрон невысокого мнения о человеке. Меня завораживает его энергия и мессианство. Сократ слушает со своей вечной иронической улыбкой. Он говорит: «каждый имеет право на своё мировоззрение».
— А потом… — Паскаль посмотрел на Артура с улыбкой. — Здесь так мало развлечений!..
— Я кстати понимаю исходный посыл этой проповеди, — продолжил он. — Мессию волнует простой вопрос: возможна ли вера, за которую ничего не обещано?
Они сели на скамейку во дворе.
— Я сам задавался подобным вопросом, — признался Паскаль, — когда в церкви слушал проповедь священника, который призывал возлюбить Господа всеблагого, всемогущего, вездесущего — в общем, супермена… Я думал: если спросить его — почему он любит Господа? — он прочитает ещё одну проповедь, где приведёт десятки причин, кроме одной, может быть, самой важной. Ему обещаны вечная жизнь, спасение души, райское блаженство — при условии, что он будет паинькой, и во всём будет слушаться Отца своего… Вот если бы ему не было это обещано, была бы его любовь к Господу столь пламенной? — вопрос не из лёгких…
— Мой тёзка, Блез Паскаль, — продолжил он, — предлагал верить в Бога, потому что это выгодно. Если Бог есть, ваша вера вам зачтётся, если же Его нет — вы ничего не теряете. Как говорит пословица: на «нет» и Страшного Суда нет. Вот против такой веры идёт Мессия.
Вечером Паскаль познакомил Артура с Поэтом.
Поэт выглядел так, как и должен выглядеть поэт — восторженный, с кудрявыми, взъерошенными волосами, с выразительной мимикой и не менее выразительными руками.
Он сходу взял Артура в оборот и, прижав его к стенке, стал изрекать:
— «Вначале было слово». Потом была рифма. Вселенная — это поэма, созданная Богом. Человечество в ней — отдельная глава. Каждый человек — одно слово в этой главе. Вот вы — какое слово? У каждого человека есть, определяющее его, слово. Есть люди — существительные, есть люди — прилагательные, есть люди — глаголы, есть люди — междометия. Вот я, например, — Поэт. В этом моя суть. Это моё высшее призвание. Определите своё призвание, и вы найдёте своё слово. Когда вы найдёте своё слово, вы сможете искать своё место в этом мире, в этой поэме. Вы сможете подобрать к себе рифму, связать себя с родственным вам, созвучным вам человеком. Понимаете, как всё это работает?
Артур, ошеломлённый столь неистовым напором, только моргал. Поэт продолжал.
— Нет в мире большего счастья, чем найти себе рифму. Вы сразу обретаете и счастье, и смысл. Вы вплетаетесь в неразрывную ткань столетий на полотне времени. Вы исполняете Божий замысел. Есть у вас любимый человек, нет? Значит, вы ещё не нашли себе рифму или даже не нашли своё слово. Поторопитесь, поторопитесь, молодой человек! Жизнь коротка и надо успеть вписать своё имя в поэму Отца нашего. Иначе ваша жизнь пропадёт зря, и вы останетесь на страницах поэмы какой-то маленькой запятой или знаком вопроса.
— Прочитайте что-нибудь своё, — смог выдавить из себя Артур, подумав, что поэты обычно любят декламировать свои стихи.
Поэт вперил в него свой взгляд и отошёл, чтобы получше разглядеть нахала.
— Прочитать своё?! — провозгласил он и внезапно остыл.
— Я не читаю стихи… Читать можно прозу, мемуары, доклады, лекции. Стихами надо жить! Они должны изливаться из твоей души естественно и непреодолимо, как Ниагарский водопад.
Он ещё раз уставился на Артура, словно увидев его в первый раз.
— Кто вы такой, молодой человек?
— Его зовут Артур. Он недавно прибыл, — помог Паскаль.
— А чем вы занимаетесь по жизни?
Артур пожал плечами.
— Пытаюсь понять — кто я, где и зачем?
— Так вы на правильном пути! — снова оживился Поэт. — Большинство людей уверены, что они знают — кто они. Но они ошибаются! Всё, что они якобы знают, им внушено. С рождения люди слышат: ты должен быть таким, ты должен делать то и не делать это, ты должен стать тем, и ни в коем случае не этим. Всё это внушение и создаёт у человека уверенность, что он всё о себе знает, и судьба его лежит перед ним прямой дорогой. Какое заблуждение! Никто не знает своего предназначения, а большинство даже не пытается его понять. Большинство плывёт по течению.
Он на мгновение задумался.
— Нет, конечно и запятые, и знаки вопроса тоже нужны в поэме. Но как-то в них мало смысла — вы не находите? Они являются оформлением, а не содержанием. А человек всё-таки должен как-то наполниться смыслом.
Паскаль решил прервать монолог и спросил.
— Я слышал, что вы пишете новую трагедию в стихах.
— Это вам Сократ сказал? Вот старый болтун! Уже всё растрепал. Я попросил его помочь мне, зная, что он хороший знаток античной трагедии. Да, я пишу трагедию. Это будет новое слово, поверьте мне. Сам Софокл мне позавидует. Но пока она не рождена, её нельзя предъявлять человечеству. Всё имеет свой срок. Я знал художника, который рисовал каждую свою картину девять месяцев. Он был убеждён, что рождение картины требует не меньше времени, чем рождение человека.
— И всё-таки прочитайте что-нибудь, — присоединился к просьбе Артура Паскаль. — Хотя бы из Поэмы Грусти. Вы в прошлый раз читали, мне понравилось.
Поэт, с явным удовлетворением, склонил голову.
— У вас хороший вкус. Ну так и быть, прочитаю отрывок.
Он гордо выпрямился и, глядя поверх голов, стал декламировать с выразительной мимикой:
«Сегодня холодно и надобно жалеть
тех, кто идёт по тонкому канату
и ловит птиц в сиреневую сеть.
Мой милый друг, я не хочу стареть!
Сыграйте мне печальную сонату.
Вот так живёшь — как будто бы давно,
но каждый раз, когда приходит это,
заворожённый, смотришь за окно –
как умирает раненное лето.
Приходит осень в шорохе листвы…»
В этот момент открылась дверь, и вместо осени пришёл Андрон.
Поэт осёкся и закапризничал.
— Нет, я так не могу! Меня отвлекают! И вообще я не в настроении.
Андрон засмущался, а Паскаль сказал:
— Почитайте свои короткие стихотворения.
Поэт откашлялся, встал в прежнюю позу и прочитал:
«И этот жёлтый лист,
что медленно парит
с небесной высоты
или соседской крыши –
то он не говорит
иль мы его не слышим? –
о чём он нам печально говорит…»
Дверь опять отворилась и вошёл Сократ.
Поэт воскликнул:
— А! Вот он ты, старый болтун! Всем проговорился про мою трагедию?!
С лица Сократа сползла ироничная улыбка, но через мгновение вернулась обратно.
— Если ты не в духе, так я позже зайду.
— Нет, нет! — засуетился Поэт. — Друзья! Извините, нам надо поработать.
Все, кроме Сократа, пошли на выход.
За дверью Паскаль, посмеиваясь, спросил Артура:
— Ну как тебе наш Поэт?
— Интересный человек. Хотелось бы ещё его послушать.
— Подожди, он тебе ещё свои сборники стихов подарит. Поэты они такие — капризничает, капризничает, а без внимания к себе загибается. Ему нужны слушатели и читатели, хоть он всячески от этого будет отнекиваться.
Поговорив ещё недолго с Паскалем, Артур отправился в комнату, поужинал, взял книгу и лёг на кровать.
«Помимо, окружающего нас, материального мира, несомненно существование иной Вселенной, Вселенной, которую строит само человечество. Для неё придумали слово — ноосфера. Внешний мир не подозревает о существовании в нём второго мира — человеческого. Но для человека — он очевиден и реален не меньше, чем первый. Это Вселенная, построенная человеческим разумом. Это Вселенная культуры, искусства, музыки, поэзии, литературы, живописи, науки, философии, религии. Это духовная Вселенная строится человечеством на протяжении веков, из кирпичиков миллионов человеческих жизней. Гомер заложил два краеугольных камня новой Вселенной, которая растёт, и расширяется быстрее, чем материальная Вселенная. Чтобы послушать всю хорошую музыку, прочитать все хорошие книги, посмотреть все хорошие фильмы и картины уже нужно десять жизней.
Старина Эйнштейн плотно увязал понятия массы и энергии. И хотя вторая Вселенная обладает только духовной энергией, по известной формуле можно вычислить её духовную массу. Результаты уже потрясают воображение. В этом мире разбросаны тысячи ярких звёзд и загадочных планет, быстрые метеоры и кометы пронзают его пространство, как молнии вспыхивают сверхновые, солнечный ветер развевает волосы, проливным дождём льётся космическая радиация, в коварной засаде притаились чёрные дыры. Духовная Вселенная человечества не только обладает несомненной реальностью, но пределы её расширяются с космическими скоростями. Это не что-то абстрактное, это часть общей реальности, которую создаём мы. Человек достойный сын своего Отца. Он продолжает Его дело, он творит Вселенную.»
Закрыв книгу, Артур вышел погулять перед сном.
Он гулял по дорожкам, обдумывая всё, что узнал сегодня.
От мыслей Артура отвлекло прикосновение. Он оглянулся. Рядом стоял человек в чёрном плаще.
Артур вздохнул.
— Я вас не вижу! — и отвернулся.
Никто был настойчив, он ещё раз похлопал его по плечу.
Артур уже с досадой обернулся к нему вновь. Никто наклонился к нему и тихо заговорил.
— Вы думаете, что второй этаж пуст. Это не так. Там действительно нет людей, но там есть тайные комнаты.
Он оглянулся — убедиться, что никто не подслушивает.
— В одной из комнат есть телефон, по которому можно поговорить с Богом.
Увидев недоумение в глазах Артура, кивнул.
— Не сомневайтесь, мне это доподлинно известно. Пустая комната, посередине стоит стол, а на нём — телефон. Обычный домашний телефон, но без диска, без кнопок, и даже без проводов. Поднимаешь трубку, и говоришь с Богом.
Артур недоверчиво хмыкнул.
— И вы уже говорили?
— Нет… Я пока думаю, — что у него спросить? Это ведь непросто — отрывать от работы такого… нечеловека. Надо обязательно спросить что-то важное. А что бы вы спросили у Него?
Артур задумался.
— Я бы спросил: есть ли во всём хоть какой-то смысл, и если есть, то — какой?
— Это абстрактный вопрос. Так не годится. Это всё слишком субъективно. То, что вы назовёте смыслом, другой назовёт бредом. Надо что-то более конкретное.
— Конкретное? Тогда я бы спросил: что мне делать, как мне жить?
— Это тоже неправильно. Бог нам дал свободу выбора. А вы хотите свой выбор переложить на Него. Что вам делать и как вам жить — решать вам придётся самому.
— Тогда не знаю. Просто сказал бы: «Здравствуйте. Спасибо, что подарили мне жизнь. С которой я, правда, не знаю, что мне делать. Спасибо, что создали этот удивительный мир. Где я не нашёл себе места. Спасибо за всё, что так здорово, и так глупо. Здорово — это конечно Ваша заслуга, а глупо — наверно моя.»
Никто помолчал и вздохнул.
— Не стоит беспокоить Его ради «спасибо». Вам нечего у Него спросить.
Он повернулся и пропал в ночной темноте.
¶