Николетта
Собственно, проблемы не стали нас ждать, вышли навстречу. Выглядели они, как внезапно появившиеся из-за деревьев высокие люди… то есть, эльфы, конечно, с очень странными луками. В какой-то момент мне даже показалось, что они многозарядные, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они просто умеют выпускать по несколько стрел одновременно.
Как говорится, ничего не предвещало. Пообедав, мы двинулись дальше, по пути остановившись лишь один раз — у ручья, набрать воды и помыть посуду. Как выяснилось, бытовая магия ведьмаку с детства давалась хуже всего (то любимую бабкину чашку разобьет, то самовар лепестками раскроет), а лишаться такой полезной походной утвари не хотелось. Вот и пришлось возиться в холодной воде, но надо отдать ему должное, работу поделили честно, он отскребал котелок, а я — тарелку с ложкой. Волк посмеивался с высокого берега на тему, как повезло тем, у кого лапки.
Основная наша проблема заключалась в том, что уже во второй половине дня мы покинули Древнюю Пущу, лишившись реальной защиты князя-колдуна. Формальная же не особенно успокаивала моих спутников.
— Летта, ты же умная девочка, — так насмешливо кряхтел волк на бегу, что Летта сразу чувствовала себя полной дурочкой. — Чтобы что-то объяснить эльфам, нужно гораздо больше времени, чем им, чтобы выпустить стрелу мне в зад или Габриэлю в спину. Поэтому, перво-наперво, они должны захотеть нас выслушать.
Когда начало смеркаться, волк сбавил темп, начал внимательнее принюхиваться к каждому кусту, делать какие-то одному ему понятные крюки и петли.
Лично я, по понятным причинам, ничего подозрительного в зарослях той же лещины не находила, но Фенрир свернул с протоптанной звериной тропы и обежал ее по такой широкой дуге, что я слегка заволновалась, а не вернемся ли мы в Пущу такими темпами.
Габриэль обиженно молчал почти час (примерно до ручья), а потом еще примерно столько же сосредоточенно вглядывался вперед. Но, видимо, где-то по дороге понял, что обижаться на прижимающуюся к его груди (пусть и без всяких задних мыслей) симпатичную женщину как-то неспортивно, расслабился, а под вечер даже расщедрился на историю про "старых ведьм", бабки Гутиных подружек.
В незапамятные времена, когда этот мир перестало трясти от противоборства стихий, их воплощения скрепили договор основанием общей закрытой школы для своих детей, а несколько лет спустя стали принимать туда и сверходаренных маленьких магов. Тогда еще рождались дети с невероятными магическими способностями, и их предстояло воспитывать и обучать пользоваться силой ко всеобщему благу. ("Правильно, не зря ж они между собой договаривались", — не удержалась я от комментария).
Школа существует и сейчас. Там учатся и марены, дети Океана, и пириты, дети Подземного Огня, и эфиры, дети Ветра, и даже несколько терров — в результате схваток за власть и главенство в этом мире, сильнее всего пострадала Земля и ее дети. Одаренных магов сейчас там учится всего несколько человек.
Так вот, лет триста назад ("Видимо, когда деревья были выше, трава зеленее, а мальчики — симпатичнее", — снова не удержалась от реплики я, но на сей раз удостоилась не только укоризненного взгляда от Габриэля, но и предупредительного взрыка от Фенрира) в этой элитной закрытой школе для детей властелинов мира познакомились три девочки. Старшая дочь Океана Гертруда, тринадцатая племянница тринадцатого сына Подземного Огня пиритка Лилит и сверходаренная единственная дочь сильнейших магов столетия — Кали.
Они как сели за один стол в первый день занятий, так их до конца учебы друг без друга и не видели. Это уже потом каждая вернулась в свою жизнь к исполнению дочернего долга, но друг о друге они не забывали. И много-много десятилетий они встречались на каждом ежегодном шабаше, который родители Кали устраивали в ночь ее рождения, а потом и она сама, в память о родителях, когда они ушли в Вечность. Но вот однажды… Гертруда не пришла.
Ритуальный костер полыхнул до небес, землетрясение прокатилось почти до самого Океана, гневную клятву найти подругу и непременно воссоединиться услышали даже в Пуще. Ни у Кали, ни у Лилит даже сомнения не возникло, что случилась беда.
К тому времени подруги уже давно разменяли четвертую сотню, прославившись, как самые страшные и коварные ведьмы. Возможно, поэтому никто не отказал им в помощи — было ясно, как день, что они не остановятся ни перед чем. Но Гертруда как сквозь землю провалилась. Хотя и там не было никаких следов. Сама Великая Праматерь и Океан безмолвствовали.
Спустя шестьдесят лет, отчаявшись, Лилит пошла на поклон к Подземному Огню, своему прародителю:
— Великий, не оправдала я твоего доверия, — тяжело вздохнула пиритка, опускаясь на колени перед стихией. — Я старательно училась, я пополнила наш народ, деля свою любовь на тринадцать сыновей и дочерей, я стала самой сильной огненной ведьмой в мире, но не смогла уберечь от беды свою подругу… А хуже всего то, что даже следов ее я не смогла найти.
Больше всего на свете Подземный Огонь ненавидел соленую воду ("Именно поэтому их споры с Океаном не могли урегулировать дольше всего", — пояснил для меня Габриэль). Чем и пользовались его многочисленные дочери, внучки и правнучки. Но Лилит всегда была его любимицей.
— Что ты просишь у меня, дитя мое?
— Чтобы ты спросил у Великой Праматери, что случилось с Гертрудой, — склонившись еще ниже и вздыхая еще тяжелее, выложила свою просьбу ведьма.
Огонь полыхнул нестерпимым жаром, рассыпающим в прах даже кости пиритов, но Лилит и правда была сильнейшей.
— Прочь! — прогудело пламя, но ведьма своего добилась.
Океан запросил немалую плату за информацию о Старшей дочери, но Кали и Лилит сочли ее приемлемой. Они согласились состариться вместе с подругой, оставив свою вечную красоту и молодость в залог. А Великая Праматерь, видя такое дело, разрешила им изредка перемещать Гертруду в родной мир…
— Интересно, а тебе-то откуда такие интимные подробности известны? — язвительно уточнила я, пытаясь не хлюпать носом от такой трогательной дружбы "старых ведьм".
Я же их и запомнила такими — вечно подкалывающими друг друга, над чем-то хихикающими и перешептывающимися.
— Потому что моя бабка много лет посвятила работе в этой школе, — хмыкнул ведьмак. — Была классной дамой этих подружек, да и потом поддерживала отношения с ними, как и со многими другими своими ученицами.
— Ого, — уважительно округлила я глаза. — Если в этой школе учились детки таких родителей, то кто же там должен был преподавать?
— А преподавали там как раз не самые сильные маги, — удивил меня Габриэль. — Преподавали там самые умелые. Понимаешь, если тебе повезло родиться обладателем огромной магической силы, ты и тратить ее будешь, не задумываясь. Зачем учить всякие заклинания, плетения, изучать разные разделы магии, если ты одной силовой волной можешь дел натворить? Одна проблема — умения это не прибавит. Моя бабка была очень средняя магичка, но придумала, как подпитываться напрямую из земли Древней Пущи. А потом и вовсе договорилась с князем-колдуном, не Василием, а еще его отцом, чтобы делать это в открытую. Вот тогда директор школы и предложил ей работу…
— А в Пущу она вернулась по выслуге лет? — хмыкнула я.
— Нет, — усмехнулся мужчина. — Она вернулась, потому что от меня отказались даже волки.
— Ты бы хоть колбаской там, сосисками обвешивался, что ли, — иронично покосилась я через плечо.
— В каком смысле? — не понял он.
— В прямом, чтоб с тобой хотя бы кошечки с собачками… или хотя бы волки вон, — поправилась я, — дружили!
Фенрир снова закхекал, обегая какое-то подозрительное дерево.
— Ну, как видишь, они не то, чтобы все отказались, — усмехнулся он, поняв, что я шучу и не со зла. — У Фенрира вот, например, выбора не было.
— Конечно, — согласился волк. — Он же меня насильно спас, я в ту прорубь топиться пошел! Ведь невозможно жить такой прекрасной жизнью, чтоб и в родном логове, и среди симпатичных пушистых волчиц. Пришлось принести ему клятву верности… Тиран и деспот!
За ворчанием в голосе волка слышалась тщательно замаскированная благодарность и такое искреннее сопереживание непутевому, по его мнению, человеку, что я, не выдержав, рассмеялась:
— Да что с тобой не так? Ты же вроде нормальный!..
А дальше как раз и полетела через голову резко затормозившего всеми четырьмя лапами волка, выдернув приличный клок из его роскошной шубы…
Ловец
Ужин прошел в молчании. Я все еще чувствовал на горле удушающий захват собственной рубашки, глотать было больно, но терпимо. Князь не торопил, но поглядывал очень задумчиво. В конце концов он досмотрелся до того, что следующим куском я банально подавился.
— Давай я тебе расскажу, что да как, а ты уж сам решишь, как с этим знанием быть, — предложил я, откладывая ложку.
Хозяин Древней Пущи старательно дожевал, кивнул и тоже отложил свою. Даже тарелку отодвинул, демонстрируя готовность слушать.
— Гертруда ушла к Праматери, — глупое начало, но другого я придумать не смог.
Да и какой смысл? Нам обоим достаточно лет, чтобы понимать, что смерть — всего лишь переход из одного состояния в другое. Поэтому я рассказывал, стараясь не упустить никаких деталей нашей последней встречи со Старшей дочерью, которые могут иметь значение для мужчины, всю жизнь любившего одну женщину. В какой-то момент к разговору подключился вампир, добавляя и поправляя мои неточности. Что уж там, язык у него был подвешен значительно лучше моего.
— Ты сказал про наследника… — когда я закончил, напомнил князь-колдун.
Я встал из-за стола, порылся в торбе и извлек слегка помятый конверт. Гертруда знала, что делала — никто кроме меня не мог прочитать письмо, а это гарантировала хотя бы призрачную безопасность моей жизни.
— Лилит?! — взревел Василий, вскакивая и отбрасывая свой монументальный стул к дальней стене, когда я закончил читать то, что его касалось непосредственно. — Да как она могла?!. Как она могла так поступить с… нами?
Даже Алекс проникся трагичностью ситуации. Сидел, молча уткнувшись в тарелку, и не издавал ни звука. Семейные тайны — это, чаще всего, та еще грязь, что уж говорить про чужие. Слушать их и интересно, и противно, но принимать участие в их обсуждении — увольте.
Огромные кулаки, покрытые почти звериной шерстью, сжались в бессильной ярости до побелевших костяшек. Я отвел глаза, понимая, что привезенные новости, конечно, выкупили наши жизни, но были такими, которые лучше проживать в одиночку.
— Она взяла с меня клятву, что я не причиню Николетте зла сверх того наказания, которое отмерил ей Океан, — негромко проговорил я, чтобы хоть немного сменить тему. — Я чувствую, что она была здесь и ты ей помог. Не знаю, как и почему, но что сделано — то сделано, в этой многовековой игре не существует правил. Единственное, о чем я прошу тебя, позволить беспрепятственно покинуть твой дом.
Князь гулко и зло рахохотался. В желтых звериных глазах перекатились яркие блики.
— Да что ты?! — пророкатал он с веселой злостью. — Ты думаешь, что обещание не причинять зла Летте — достаточный повод, чтобы выпустить тебя отсюда? Ловец, ты стал совсем стар и потерял хватку, если уверен в этом…
В его голосе ясно слышался вызов, ему нужно было выплеснуть гнев на сломанную судьбу, на женщину, все решившую за всех, на двух старых шалашовок, которые все эти годы хоть изредка, но мелькали в его жизни… И никто ничего не сказал! И кто мог стать лучшим объектом для этого, как не дурак, заваривший всю эту кашу? Я его прекрасно понимал, но мне было уже не сорок, и даже не сто сорок, чтобы проявлять сочувствие, как-то иначе, чем мысленно.
— Он должен развеять ее прах над Океаном, — спокойный голос вампира прозвучал в воцарившейся тишине громовым раскатом.
Лицо Василия начало странно подергиваться, он бросил на меня тяжелый взгляд и быстро вышел из комнаты. Но не достаточно быстро, чтобы мы не заметили рвущуюся на спине огромного медведя рубашку…
Хлопнула входная дверь, а, спустя несколько мгновений, откуда-то издалека раздался громовой рык.
— Получается, он оборотень? — так же негромко спросил Алекс, выводя меня из оцепенения.
— Он урсолак, — я тряхнул головой, окончательно возвращая себе ясность мыслей. — Оборотень-медведь, Хозяин Леса. На сегодняшний день, Пуща — все, что осталось от изначального леса этого мира. Да и ее — всего ничего, за день можно выехать, если со скоростью ваших машин ехать, на коне подольше скакать, но дорог здесь немного.
— А… гм… его наследник? — кажется, вампир тоже избегал слова "сын".
— Судя по тому, что это мальчик, он унаследовал способности отца. Должен был, по крайней мере. Марены рождаются только девочками.
— У нас считается, что пол ребенка зависит от того, чья страсть сильнее, — усмехнулся мой спутник, явно намекая на собственную состоятельность в этом вопросе.
— Учитывая, как с ним обошлась Старшая дочь, очень может быть, что он любил ее сильнее, — хмыкнул я, придвигая свою тарелку.
Горло, наконец, перестало саднить, а без пристального взгляда хозяина дома проснулся и аппетит.
— А ты когда-нибудь любил? — продолжил ни к чему не обязывающий разговор вампиреныш, выбрав не самую удачную тему.
— Не твое дело, — буркнул я.
— Вот что ты начинаешь, — не обиделся Алекс, откидываясь на спинку стула и поигрывая ложкой. — Нормально же общались. Я вот могу тебе честно признаться, так, как этому мужику, мне ни одна не западала в сердце…
— А оно у тебя вообще есть? — заинтересовался я.
— А как же! — удивился вампир. — У меня и сердце есть, и почек две, и печень даже…
— А если тебе туда осиновый кол вбить, ты умрешь?
— А ты? — скептически уточнил Алекс, возвращая ложку в тарелку.
— Да я даже насчет наличия сердца не уверен, — хмыкнул я, понимая, что не заметил, как тарелка опустела.
— Так ты, как следующий раз в нашем мире будешь, кардиограмму сделай, МРТ там… и лучше сразу мозги проверь на наличие, а то мало ли что.
Я вдруг осознал, что дурацкий треп Алекса снова как-то разрядил обстановку и прогнал тревожные и гнетущие мысли.
— Слушай, ты же ведь магический вампир? — озвучил я то, о чем думал не первые сутки. — В том смысле, что ты питаешься магией, а не кровью?
— Мы предпочитаем термин "энергетический". Потому что, например, в твоем случае пить особенно нечего, но жизненной силы откусить могу запросто. По крайней мере, бесить тебя очень приятно, — с довольной улыбкой признался он.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Но на кого же вы охотитесь в мире без магии?
— Видишь ли, какая штука, — Алекс подпер подбородок кулаком и внимательно посмотрел на меня. — С тех пор, как Деверели переселились в тот техномир, нам больше нет необходимости охотиться.
— Это как?
— Энергия бывает разная, но негативные эмоции — самая сильная. Мы были просто в шоке, поняв, что она насыщает даже лучше, чем чистая магия. А в том мире ее полно!
— Особенно, в юридической сфере? — понял я.
— Точно, — широко улыбнулся он. — После некоторых заседаний я выхожу, как пьяный. А клиенты думают, что я так сильно устал, отстаивая их интересы и платят даже больше, чем мы договаривались. Не всегда, конечно, но часто.
Я негромко рассмеялся, сраженный такой приспособляемостью.
И только случайно услышал повторное хлопанье входной двери. В передней комнате послышалась какая-то возня, характерный скрип дверцы шкафа и негромкая ругань, перемежающаяся рычанием. На вопросительный взгляд Алекса я мог ответить только таким же недоуменным пожатием плеч.
Спустя еще несколько минут в комнату вошел всклокоченный князь. Он тяжело оперся о столешницу своими огромными лапами со сбитыми в кровь костяшками и негромко спросил:
— Она не сказала, как назвала… нашего сына?