Часть 1
Пролог
Полковник Федор Михайлович Перекуров, старший оперуполномоченный отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, нервно царапая бумагу золотым пером авторучки, писал рапорт на внеочередной отпуск. Знакомые слова никак не хотели складываться в нужные предложения. Но деваться было некуда. В отпуск — и на машине в Белоруссию, к границе, а оттуда дорогами, да хоть болотами в Польшу, в свободный мир. И надо спешить. Васисуалий Федотычев, связник Перекурова с колумбийскими наркокартелями, вчера был отправлен под домашний арест. И пусть следователю Козлову пока ещё ничего не известно о его настоящей роли в российском кокаиновом бизнесе, но выяснение этого — только дело времени.
Так, вот и последняя фраза. "В связи с резким ухудшением состояния здоровья, прошу…" — Перекуров заранее запасся заключением экспертной комиссии служебного госпиталя о тяжёлой болезни почек — оно обошлось ему в пять тысяч баксов, но дело того стоило. Теперь эта бумажка спасёт ему жизнь.
Всё. Тяжело вздохнув, полковник встал, спустился в секретариат, зарегистрировалрапорт, и, вернувшись в свой кабинет, принялся ожидать вызова к генералу. Что такой вызов вскоре последует, он ничуть не сомневался. Генерал Юстасий Пятакашвили, курировавший их отдел, еженедельно получал от него туго набитый бумажками с портретом Франклинаконверт и незапланированный месячный перерыв в этих поставках должен был его сильно огорчить. Но на генерала, прикрывавшего его деятельность, надежды не было — как только он узнает, что процент от торговли наркотиками полковник платил ему только от двух картелей, а сам получал от пяти, он немедленно его сдаст. Вот почему пришлось писать рапорт на досрочный отпуск и готовиться к бегству.
Тихо звякнул красный телефон служебной связи.
— Федор Михайлович, зайдите ко мне. — Голос генерала звучал совершенно нейтрально и только хорошо знавший его человек мог различить в нём нотки обеспокоенности. — Ещё бы ему не беспокоиться, — хмыкнул вполголоса Перекуров, собирая бумаги. Генерал — это генерал, но и над ним есть начальство, которому тоже нужно заносить — не еженедельно, конечно, но хотя бы ежемесячно. Полковнику припомнились судьбы нескольких его знакомых, которые заносили слишком мало или слишком редко, и он зябко поёжился. Нет, он не хотел бы оказаться на их месте. Перевод в первый отдел рыбзавода в каком-нибудь Усть-Урюпинске в таких случаях можно было бы считатьподарком судьбы. С другой стороны, он не понимал и ханжей, что либеральных, что патриотических, которыесчитали, что олигархи, ничего для страны не сделавшие, могли иметь яхты, дворцы, бентли, шикарных проституток — а служивым людям, не щадящим живота своего ради Отечества, подобное не к лицу. Ладно, оставим лирику побоку. Сложив документы в папку, Перекуров встал и направился к начальству.
— Федор Михайлович, что это значит? — Пятакашвили держал в руках рапорт, внимательно, даже настороженно, глядя на подчинённого. — Мы с тобой всего два дня назад планировали поехать на выходные в Тверскую область пострелять лосей.
При этих словах Перекурову вдруг вспомнилсядепутат Рашкин, после чего неизвестно по какой ассоциации пришла на умкучаналичной "зелени" в квартире, которую за оставшиеся часы предстояло как-то раскидать — и его лицо выразило такое неподдельное страдание, что генерал расслабился, подобрел и даже сочувственно сощурился.
— Болит? — спросил он.
Перекуров только махнул рукой.
— Ладно. — Генерал размашисто подписал рапорт и вернул его подчинённому. — Отдай сам Танечке, пускай побыстрее оформит. Оставь мне материалы по текущим делам и отдыхай. Через месяц будь на рабочем месте.
— Есть, товарищ генерал. — Полковник положил на стол папку с документами и, дождавшись разрешающего кивка, покинул кабинет начальника.
*
"Форд" полковника уже сворачивал на сельскую дорогу, ведущую в сторону записанной на троюродную сестру дачи, в огороде которой Перекуров намеревался закопать остатки "капусты", когда наперерез ему выехала и, резко затормозив, преградила путь бежевая "Мазда". Из машины выскочили трое в капюшонах с прорезями для глаз и с автоматами в руках. Перекуров судорожно дёрнулся к пистолету, но было уже поздно, да и бессмысленно. Его грудь прошили несколько очередей. Налётчики, небрежно отпихнув труп, быстро обыскали "Форд", покидали добычу в заранее приготовленные мешки, облили покорёженную пулями машину бензином, подожгли её и умчались прочь.
Глава 1. Попадание.
Очнувшись, Перекуров осознал, что лежит спиной на земле в неглубокой яме, похожей на придорожную канаву. Шевелиться было больно. Скосив глаза, он увидел травянисто-грязные края ямы, а за ними — парочку странно одетых людей.
— Мы думали, тебе капец, тарищ комиссар. А ты, оказывается, жив, — бодро сказал один из них, помоложе.
— Живой он, живой, — густым басом добавил другой. — Тащи, Ванятка. Отвезём в ЧеКа сначала, пущай с ним там разберутся. Не из наших он. Может, из соседней деревни ехал, там какая-то часть стоит. А беляки из засады напали.
— Где я? — с трудом проговорил Перекуров. Ему было больно и до крайности неудобно.
Не отвечая, двое красноармейцев в будёновках взяли его за ноги, вытащили из канавы и, не без труда, взгромоздили на телегу. Лошадь грустно косилась на происходящее, не переставая меланхолически жевать травку.
— Где я? — повторил Перекуров.
— Так ведь Сопрониха напротив, — ответил молодой, который, похоже, был поразговорчивее. — От вашей части пять километров. А мы сейчас в Чуприху едем. Там наши стоят и ЧеКа есть. Да тебя, похоже, сильно приложили, тарищ комиссар, — ощупывая голову спасённого, сказал он. Затем вытер испачканную в крови руку о тряпку.
Перекуров размышлял. Нападение киллеров он помнил, потом как отрезало. На розыгрыш это не походило. Двое в красноармейской форме с винтовками… телега, лошадь… слишком сложно для розыгрыша. Голова по-прежнему болела и он, закрыв глаза, стал вслушиваться в монотонный успокаивающий скрип колёс. Затем погрузился в дрёму.
— Тпру, приехали.
Полковник открыл глаза. Телега стояла.
— Сам слезешь аль пособить? — обратился к нему с вопросом красноармеец постарше.
Перекуров, не отвечая, спустился на землю, отряхнулся и осмотрелся. Телега остановилась возле изгороди деревянного дома, украшенного кумачовым знаменем. Местность была явно сельской и какой-то сильно неухоженной.
Перекуров художественную литературу читал и про попаданцев знал. Сообразив, что выжить после нападения группы автоматчиков он не мог, он сделал логичный вывод, что его перенесло в тело кого-то, кто, в свою очередь, погиб здесь. Осталось понять, где и когда это "здесь", и кто, собственно говоря, он такой.
Полковник глянул на своих попутчиков. Будёновки с красными звёздами. Винтовки. Ещё раз посмотрел на здание, возле которого они стояли. Красный флаг.
— Хм, совок, значит, — пробормотал он, хлопая себя по карманам полувоенной гимнастёрки. — Сов. Россия двадцатых. Ладно, разберёмся. — Он достал документ, немного похожий на его старое удостоверение. — Старший оперуполномоченный ГубЧеКа Ясенев Пётр Матвеевич, — вслух прочитал он и покосился на красноармейцев. Те забеспокоились и который постарше, загасил о подошву сапога зажжённую было цигарку. — Звиняйте, товарищ, коли что не так, — сказал он. — Вот, Митька Шнур идёт, наш комиссар, вы уж сами с ним побазарьте.
Со ступенек деревенского дома спускался молодой парень в матросской форме и с кобурой на боку.
— Товарищ Ясенев? — полуутвердительно спросил он. Затем, глянув на мандат, кивнул. — Мы вас ждали. Операция по ликвидации банды контрабандистов Косого намечена на сегодняшний вечер.
— Угу, — неопределённо отозвался полковник, всё ещё осторожно осматриваясь. Раз речь идёт о контрабандистах, значит, они находятся где-то недалеко от границы. Впрочем-
— У вас есть карта? — спросил он.
— Конечно, — живо ответил парень. — Заходите к нам в штаб, заодно и закусите.
Переступив порог, Перекуров оказался в небольшой душной комнатке со столом посредине, на который были навалены самые разные предметы — фляга, стакан, кобура, несколько красных флажков, газеты.
Небрежно спихнув всё это хозяйство на пол, Шнур достал с полки замусоленную карту и расстелил её на столе.
— Вот, — тыча грязноватым пальцем в какие-то крестики возле голубого кружка, изображавшего, по-видимому, местный пруд или озеро, произнёс он. — Тут их база. Отсюда, — он переместил палец в сторону пересекавшей всю карту полосы, похоже, сельской дороги, — к ним можно подойти. Через лес они нас не заметят.
Полковник, морщась и чертыхаясь про себя, рассматривал эту пародию на карту. Наконец, он сказал:- Надо, прежде всего, выслать разведчиков. Если у них стоят часовые — снять. Только после этого можно отправлять основной отряд. Сколько у вас человек?
Митька Шнур счёт в школеучил, но особо в этом неусердствовал. Он зашевелил пальцами, напрягся, даже покраснел от усилий, наконец, вытолкнул из себя ответ:- Двадцать четыре бойца, товарищ уполномоченный.
— А у противника? — Перекуров задавал вопросы почти автоматически, внимательно изучая карту. Он хотел понять, куда же конкретно попал, но напрямую задать такой вопрос, конечно, не мог. На карте же никакой подсказки не обнаруживалось. Только в правом углу было грубо накарябано заглавными буквами СОПР — это, видимо, и была та Сопрониха, о которой говорили обнаружившие его красноармейцы. Ладно, придётся добывать сведения окольным путём.
— Тоже пара дюжин, — пожал плечами Шнур. — Но у них только обрезы, а у нас винтовки, да ещё два пулемёта. И гранат несколько. Хотя-он почесал затылок, — гранаты-то хотелось бы поберечь. Для пулемётов запасы обещали ещё подвезти, а гранат, говорят, нету пока.
— Куда может контра уйти, ежели мы не всех их возьмём, как думаешь? — бывший полковник решил, что будет нелишним подладить свою речь под местный революционный диалект.
Шнур задумался.
— В сторону Полесья пойдут, — наконец, решил он. — Там большой отряд индивиду-лу- тьфу ты чёрт, язык сломаешь, индивидуалистов-анархистов.
— А через границу не двинут? — небрежно поинтересовался Перекуров.
Шнур замотал головой.
— Кто же их с оружием пустит-то, — сказал он. — А оружие они не бросят, не дурные.