Поскольку времени до мероприятия оставалось ещё порядочно, старший сотрудник ОГПУ решил поближе познакомиться с местом действия. Оставив инструкции своему подчинённому, он отправился на завод. Издали осмотрел громадные нефтехранилища и устроенные рядом с ними нефтеперегонные кубы, заглянул в производственные цеха, прошёлся по центральной улице заводского посёлка, мимо дощатых бараков для приезжих рабочих. За полчаса до начала совещания Ясенев направился к зданию администрации.
Когда он вошёл в холл, там уже толпилась разношерстая публика. Большинство её составляли технические специалисты. Среди них было и нескольких иностранцев, в том числе тот высокий американец, представитель "Стандард Ойл", с которым клиент чекистов встречался в ресторане "Националь". Около стойки буфета кучковались канцелярского типа личности, с виду мелкие местные боссы из парткома и фабзавкома. Пару раз появлялись, разыскивая кого-то из начальства, рабочие в перепачканных мазутом спецовках.
Наконец, по громкоговорителю прозвучало приглашение к участникам совещания проходить в зал, и те нестройной толпой потянулись в открывшиеся двери.
Ожидая начала мероприятия, Ясенев устроился на краешке пятого ряда и углубился в чтение местной производственной газетёнки. Основное её содержание составляли статьи с бравурными заголовками, призывавшими трудящихся завода "драться за всемерное развертывание встречного промфинплана", "развивать соцсоревнование и ударничество", а также организовывать "сквозные бригады", "оперативно-плановые группы" и "рационализаторские артели". В переводе с языка советских канцеляризмов, всё это обозначало разного рода добровольно-принудительные приёмы, имевшие целью повысить доходность предприятия за счёт недооплаты рабочего труда.
Ровно в 11–00, с громким боем настенных часов, на сцену вереницей вошличлены президиума и принялись рассаживаться за украшенным кумачовым флагом столом. Среди них был и одетый в спецовку-комбинезон Бодун.
Первым выступил заместитель директора завода. Он указал на важное значение производства нефтепродуктов для экономики молодого Советского государства, особенно, для получения так нужной для закупок современных станков иностранной валюты. Взявший слово следом парторг призвал коммунистов и беспартийных приложить все свои силы к выполнению их предприятиями напряжённых планов главка по добыче и переработке нефти.
Затем началась содержательная часть — доклады технических специалистов.
Сидевшие в зале — а это были, в основном, инженеры и представители западных торговых фирм — оживились и зачёркали авторучками в блокнотах, записывая параметры предлагаемых машин, цены на них, информацию о спросе на нефтепродукты и прочее. Наибольший интерес вызвало обсуждение внедрения на предприятиях нефтяной отрасли крекинга — метода разложения нефти под действием высокой температуры и давления.
Когда стрелки часов приблизилось к половине второго, деловое обсуждение закончилось и вновь пошли агитки, на этот раз от профсоюзных деятелей: призывы" не щадить сил", "ширить фронт работ", "догнать и перегнать", "усугубить и усилить".
Пропуская мимо ушей утомительную словесную трескотню, Перекуров-Ясеневрассматривал развешанные вдоль стен зала красочные плакаты. В которых рисунки вышек, качающих из земли нефть, сопровождались сделанными аршинными буквами подписями:
Больше нефти в закрома родины!
Выше трудовой энтузиазм рабочих масс!
Мы придём к победе социалистического труда!
Портреты видных деятелей партии и правительства украшали здравицы;
Делу Ленина верны!
Да здравствует мировая революция!
Да здравствуют товарищи Зиновьев, Каменев, Троцкий!
Бывший российский полковник мог бы рассказать присутствующим немало интересного о судьбе помянутых лиц, а также разъяснить им реальный смысл приведённых лозунгов. Например, безудержно восхваляемые ныне в официальной советской прессе члены Политбюро Зиновьев и Каменев будут с конца двадцатых годов опускаться в партийной иерархии всё ниже и ниже, пока в 1936 году их не расстреляют как контрреволюционеров и врагов народа. Помянутый рядом с ними Троцкий будет в 1929 году выслан из СССР, после чего отбудет в Мексику, переживёт там ряд покушений, но, в конце концов, падёт от рук агентов Сталина. Что до социалистического труда, то он, действительно, на некоторое время победит в Советском Союзе, и даже поможет аграрной стране стать второй промышленной державой мира. Однако в исторической перспективе он получит смысл громадной недоплаты денег рабочим, колхозникам, специалистам — подавляющему большинству населения — недоплаты, которая через некоторое время конвертируется в прибыль олигархов — новых хозяев бывших социалистических предприятий. Именно она фактически станет ценой, которой будут оплачены дворцы олигархов, их самые длинные в мире яхты, их коллекции роллс-ройсов, бентли и элитных проституток.
Но, разумеется, бывший российский полковник ничего подобного говорить не собирался. Да ему никто и не поверил бы.
Когда время уже приближалось к перерыву на обед и некоторые начинали демонстративно постукивать по часам, председатель совещания неожиданно объявил о выступлении представителя ОГПУ из Москвы.
Под недоумевающе-настороженными взглядами затихшей аудитории Ахмед Кирбазаев вышел на сцену, бодрым шагом подошёл к трибуне, возложил правую руку на свой громадный кинжал и уверенно заговорил:
— Товарищи! Ныне наша страна в едином порыве выполняет грандиозные планы, начертанные партией великого Ленина. Каждый день привносит в копилку Родины новые тонны угля, нефти, газа, металла, киловатты электроэнергии, километры тканей.
Однако, в то время как весь сознательный пролетариат Советской страны под руководством большевиков строит новую, социалистическую жизнь, ещё находятся выброшенные на помойку истории отбросы общества, ставящие свои личные и притом грязные делишки выше интересов народных масс.
Текст, который несколько часов назад вручил Ахмеду его начальник, он заучил наизусть, так что теперь шпарил как по писаному, в прямом смысле слова:
— Помните товарищи, гидра контрреволюции не дремлет. Но меч партии, наши славные органы, всегда готовы пресечь преступную деятельность.
С такими словами Ахмедповернулся к президиуму, отыскал там взглядом Бодуна, пару минут мрачно смотрел на него, потом смачно сплюнул и снова повернулся к залу.
— Я говорю вам об этом, товарищи, потому что некоторые вредители, шпионы, взяточники радуются, когда им удаётся один-два раза обмануть наш народ. Но от расплаты не уйдёт никто из них. Карающий меч пролетарского правосудия непременно обрушится на головы всех врагов трудящихся.
Словно невзначай, он снова провёл рукой по кинжалу, повернулся в сторону президиума и кивнул, показывая, что речь окончена.
Под тихий тревожный гул аудитории председатель объявил перерыв на обед, вслед за чем местная руководящая верхушка, приезжие специалисты, а также иностранцы потянулись в спецстоловую. К спустившемся со сцены чекисту подошёл управляющий заводским хозяйством и, растягивая в несколько напряжённой улыбке губы, подал приглашение на обед вместе с красочно оформленным меню. Однакокавказец демонстративно отпихнул его руку, подошёл к стоявшим поодаль рабочим, что-то сказал им, а затем потопал вместе с ними к расположенной у проходной пивной-закусочной. Заводские служащиепроводили всю компанию обеспокоенными взглядами.
*
Ответственный сотрудник "Нефтесиндиката" Анатолий Авсксентьвич Бодун заказал на раздаче в спецстоловой рыбные деликатесы и белое вино. Он сел за отдельный столик, повязал на шею салфетку, взял вилку, отковырял кусочек белорыбицы, макнул её в соус, но изысканное кушанье не полезло ему в горло. Из памяти не выходила странная концовка совещания. Он бросил взгляд в сторону большого стеклянного окна, выходившего на жилой квартал, и увиденное там расстроило его ещё больше. Таинственный чекист распивал пиво в компании рабочих, что-то обсуждая с ними и чокаясь кружками.
Пока Бодун размышлял откуда принесла нелёгкая этого типа и что от него можно ожидать, близ его столика обозначился и сел на соседний стул какой-то непонятный хмырь с пухлым портфелем в руках.
Вид незнакомца, фамильярно рассевшегося рядом, ещё больше раздосадовал нефтяника, и у него началась нервная изжога. Отложив в сторону вилку, он пару раз икнул, а потом с плохо скрытым неудовольствием уставился на незваного гостя.
— Яотвлеку вас только на минуту, — улыбнулся тот. — Позвольте задать вам всего один вопрос.
— Какой вопрос? — щурясь от падавших на лицо солнечных бликов, мрачно осведомился ответственный работник.
Снаружи, со стороны пролетарской пивной-закусочной доносился звон сталкивающихся кружек и гортанный хохот. Бодун мог бы поклясться, что это смеётся таинственный чекист.
Тем временем присоседившийся незнакомец начал выкладывать из своего объёмистого портфеля какие-то документы.
— Вот, посмотрите, — положив на стол последнюю бумагу, предложил он, и ответственный работник "Нефтесиндиката", опустив взгляд вниз, с изумлением увидел копии счетов, которые он выставлял зарубежным фирмам, а рядом с ними — накладные на поставки нефти от трестов. Бодунпрекрасно знал, что числа в первых существенно отличаются от сумм чисел во вторых — и что некоторая часть от этой разницы, конвертированная в валюту, каждый месяц оседает в его карманах. Он перевёл взгляд на незнакомца, а тот, снова улыбнувшись, увенчал кучку бумагфотографией, на которой ответственный сотрудник принимал из рук представителя американской "Стандард Ойл" пухлый конверт.
— Мой вопрос простой: что вы предпочитаете — тысячу долларов наличными сознательному и разумному советскому гражданину, или карающий меч пролетарского правосудия разоблачённому шпиону и вредителю? — поинтересовался незнакомец.
Бодун перевёл взгляд обратно на документы.
— Откуда это у вас? Вы, собственно, кто будете? — судорожно сглотнув, спросил он.
Вразвалку, громко топая, к их столику подошёл давешний кавказец-чекист. Он уселся на стул и принялся сверлить ответственного работника тяжёлым взглядом. Как и было предписано ему в сюжете перфоманса, заранее составленного Перекуровым-Ясеневым.
Бодун затравленно глянул на кавказца.
— Мы — сотрудники московского отдела ОГПУ по борьбе со спекуляцией, — небрежно сообщил Ясенев.
В этот момент в спецстоловой появилось новое действующее лицо. Высоченный американец взял поднос с рыбными деликатесами, увидел в обеденном зале знакомого, приветственно махнул ему рукой, подошёл и, с бесцеремонностью, присущей янки, не спросив разрешения, плюхнулся на соседний стул.
— Glad to see you, Anatol, — громогласно объявил он.
Бодун вяло кивнул в ответ, потом уткнулся обратно в бумаги.
Ясенев хмыкнул, а Ахмед Кирбазаев насупился.
Американец бросил на них мимолётный взгляд и принялся намазывать на хлеб с маслом чёрную икру.