— Хорошо, разберёмся. — уже несколько утомлённо сказал чекист. — Следующий!
До позднего вечера Перекуров принимал заявления. Заврыкин ещё разок заглянул в его кабинет, бросил взгляд на громадную кучу бумажек на письменном столе, виновато кашлянул и скрылся обратно.
*
Сознательные граждане городка, в которых пробудились глубинные чувства, шли в приёмную ГПУ три дня, потом их поток иссяк.
Несколько заявлений пришло из близлежащей деревни — видимо, излучение Заврыкина добралось и туда, превысив теоретически рассчитанный порог дальности его воздействия. Все деревенские сигналы были, впрочем, довольно однотипными. На грубой бумаге школьным почерком было накарябано, как правило, что-то вроде"… единоличник Мишка Косой третью корову завёл… а евойная Верка не пошла на праздник солидарности трудящихся, она смеялась и говорила, что себе скоро шолковой отрез купит…".
Когда поток сигналов окончательно сошёл на нет, Перекуров занялся сортировкой собранных материалов. Он растасовал полученные документы по темам, потом уложил их в папки, и каждую надписал. В одну группу папок пошли донесения на рядовых граждан — таких было большинство. В другой группе были собраны сообщения, компрометирующие местную номенклатуру. Их было мало, но зато они представляли собой определённую ценность, при надобности монетизируемую или конвертируемую в хозяйственные или политические услуги.
Закончив эту работу, старший сотрудник ОГПУ по особым поручениям потянулся в кресле иудовлетворённо усмехнулся. Эксперимент прошёл успешно, хотя и дал несколько неожиданные результаты. Во всяком случае, ему теперь было что доложить секретарю ЦеКа, а отпущенный для выполнения задания месяц ещё далеко не закончился.
Глава 3. Творческая интеллигенция.
— Викентий Авксентьевич, разместите ваш аппарат в этом портфеле и выведите от него наружу провод с кнопкой.
Чекист снова беседовал с изобретателем на Лубянке. После успешного завершения массового опыта предстояло проверить, как резонаторное излучение действует в индивидуальном порядке и на представителей разных социальных групп.
Заврыкин взял портфель, осмотрел, кивнул, а Перекуров продолжал:
— Аппарат следует хорошо закрепить, а кнопка должна быть рядом с ручкой портфеля, чтобы её можно было незаметно нажимать. Вопросы есть?
Изобретатель отрицательно покачал головой. — Работа несложная, — ответил он. — Завтра можете забрать.
*
Первый эксперимент Перекуров решил поставить на творческой интеллигенции. Он позвонил в "Мосфильм" и предложил взявшему трубку заместителю директора собрать группу для съёмок картины о бдительных и сознательных пионерах. Фамилия режиссёра, кандидатуру которого тот назвал, оказалась знакомой Перекурову по его прежнему миру. Она принадлежала целой династии видных деятелей культуры — поэтов, писателей, режиссёров, литературных критиков — в советское время неустанно прославлявших достижения социалистического строительства, а в постсоветское — так же усердно воспевавших капитализм и олигархию.
*
Старший сотрудник ОГПУ выбрался из служебной машины, нацепил кепку, чтобы не мокнуть под начавшим накрапывать дождём, и, захватив портфель с аппаратом, зашагал ко входу в здание киностудии. В вестибюле его встретил солидный плотный мужчина.
— Пётр Матвеевич Ясенев? — спросил он.
Чекист кивнул, и тот представился. — Корней Филонтьевич Сказинский, заместитель директора. Мы разговаривали с вами два дня назад по поводу нового фильма. Прошу, пройдёмте в кабинет и обсудим сценарий.
Чекист снял намокшую кожанку, кепку, огляделся в поисках вешалки и, не найдя таковой, обратился к высокому человеку, замершему в почтительной позе неподалёку.
— Возьми-ка, любезнейший.
Тот услужливо наклонившись, обеими руками принял от Перекурова кожанку с кепкой.
Сказинский, показывая дорогу, шёл впереди, Перекуров чуть отставал от него.
— Почему вы отдали ему свою одежду? — полуобернувшись, негромко спросил замдиректора у чекиста.
— Так ведь это же был лакей, — удивлённо ответил тот. — Разве нет?
— Что вы, это режиссёр, с которым я хотел вас познакомить!
— Гм, а физиономия и глаза у него точь-в-точь как у лакея, — пробурчал вполголоса Перекуров. — Только усы немного портят типаж. Я раньше где-то слышал его фамилию, — повысив голос, сказал он.
— Знаменитое и талантливое семейство, — кивнул замдиректора. — Бывшие дворяне. Они ещё при царях работали. Его отец писал детские стихи, потом патриотическую литературу. При Николае II стал цензором и тайным советником. Но после революции он перековался. А за ним перековались и остальные родственники, включая нашего режиссёра.
— Точно перековались? — строгим тоном спросил чекист.
— Не сомневайтесь, — заверил замдиректора. — Наш написал стихи с призывом к детям сообщать в ГПУ об антисоветских настроениях родителей. Потом по его стопам пошли и другие писатели. Но основоположником этого жанра был он.
— Отлично. Как раз то, что мне нужно.
Когда замдиректора киностудии и чекист устроились в креслах, в дверь деликатно постучали, и на пороге кабинета обозначилась уже знакомая Перекурову личность.
— Вашу одежду я отдал для просушки, — подобострастно кланяясь, обратился вошедший к чекисту.
— Это Иван Арсеньевич Высоков, режиссёр, — представил вошедшего замдиректора студии, и, со словами "Присаживайся, Ваня", кивнул ему на свободный стул.
Перекуров подтянул к себе портфель, повернул его так, чтобы излучатель оказался направлен на режиссёра, затем незаметно нажал прикреплённую к ручке кнопку.
— Фильм "Дозорные", постановку которого я хочу с вами обсудить, имеет целью воспитание в наших гражданах с самого раннего детства сознательности и бдительности, — заговорил он. — Его сюжет таков. — Перекуров открыл блокнот со сделанными ранее наметками. — В селе, где недавно организовался колхоз, происходят хищения социалистической собственности. Пионер, ученик местной школы, замечает, что по ночам его родители куда-то исчезают. Он решает за ними проследить и обнаруживает, что те мешками таскают колхозное зерно в свои амбары. Сначала он пытается усовестить их, а потом, когда те, вместо прекращения своей деятельности, начинают ему угрожать, обращается за помощью в комсомольский актив. Расхитители разоблачены и осуждены, сознательный пионер получает именные часы, подписку на газету "Пионерская правда", и путёвку в крымский лагерь "Артек". В конце фильма на экране появляются лозунги: "Бдительность — наше оружие" и "Как ни извиваются враги, им не избежать суровой кары пролетарского правосудия". — Перекуров закрыл блокнот, вернул его в кармашек портфеля и незаметным движением отключил излучатель. — Что скажете?
— Очень актуально, — ответил внимательно слушавший чекиста замдиректора. — Берешься, Иван Арсеньевич? Как раз твой профиль.
Режиссёр, наклонившись вперед, быстро конспектировал слова чекиста, высунув от усердия язык. Услышав вопрос, он вскинулся и ответил:- Конечно, Корней Филонтьевич! До чего глубокая и своевременная концепция. Она произведёт революцию в современном кинематографе!
— Тогда обсудите детали, а я вас оставляю. Нужно срочно оформить выездные документы для поездки в Италию. Иван, через пару дней пришлёшь мне начальный вариант сценария. — С такими словами заместитель директора обменялся прощальным рукопожатием с сотрудником ГПУ, кивнул режиссёру, и покинул помещение.
— Что ж, давайте обсудим детали, — сообщил Перекуров, глянув на часы и решив, что действие излучения уже должно было начать сказываться. — Я дам вам предложения в общей форме, а вы их разработайте профессионально.
— Конечно, товарищ Ясенев, — кинорежиссёр продолжал преданно смотреть на чекиста.
— Итак, во-первых, — Перекуров начал загибать пальцы, — в фильме следует акцентировать тему пролетарского интернационализма. Главные герои, члены комсомольского актива школы — дети разных народов: русские, татары, якуты, происходящие из трудовых семей. Всех их объединяет классовая солидарность и ненависть к эксплуататорам. — Перекурову было очень любопытно как отреагирует на этот пассаж будущий классик, лауреат всех премий советской интернациональной литературы, ставший через некоторое время после перестройки, в соответствии с новым идейно-политическим заказом, горячим пропагандистом патриотизма и почвенничества.
— Ничто не может вызвать у интеллигентного человека большего отвращения, чем пещерный национализм, — прочувствованно ответил кинорежиссёр.
— Партия ставит вопрос так же, — кивнул чекист и продолжил:
— Во-вторых, в фильме нужно будет показать борьбу с религиозным дурманом. Главные злодеи — не просто расхитители колхозного добра, пособники кулачества, но и фанатики, охваченные изуверскими предрассудками, находящиеся под влиянием контрреволюционно настроенного попа. — Он наклонил голову и с интересом всмотрелся в лицо будущего колосса советской, махрово атеистической, литературы, вскоре после перестройки перековавшегося, в согласии с новыми веяниями, в истового приверженца православия.
— Мракобесие ведёт людей в пропасть, — убеждённо заверил кинорежиссёр. — Этот момент надо действительно хорошо осветить.
— И наконец, в-третьих, в фильме должна быть подчёркнута направляющая роль нашей партии.
— Само собой разумеется, — подхватил Высоков. — Мы вставим в фильм кадры кинохроники из выступлений партийных руководителей, а завершим его показом портретов членов Политбюро крупным планом. На первое место среди них я бы поставил товарища Сталина. А вы как считаете, товарищ Ясенев? — Кинорежиссёр Высоков с каким-то непонятным выражением в глазах уставился на чекиста.
— "Так, стоп", — замелькали в голове у Перекурова мысли. — "До победы Сталина на партсъезде ещё полгода. Надо же, какая блестящая у товарища интуиция. Ну да ведь иначе он бы так высоко не взлетел". — Тут бывший российский спецслужбист вгляделся внимательнее в лицо собеседника и чуть не ахнул, увидев в его глазах очень характерное выражение. — "Да он же меня проверяет! Если я сейчас хоть словом поддержу оппозицию, старых соратников Ленина… Хорош гусь!"