Если даже чрезмерно самоуверенный губкомиссар и узнает об этом его поступке, то не увидит в нём ничего подозрительного. Откудаему знать, что нынешнего наркомвоенмора, создателя Красной армии, наследника Ленина, чьи портреты украшают все государственные учреждения Советской России, через несколько лет будут официально именовать "врагом народа", его имя будут вымарывать изо всех книг по истории революции, а списки подписей под "пламенными приветствиями товарищу Троцкому" станут списками на расстрел.
Уложив ценную бумагу в папку к остальным документам, бывший старший уполномоченный ГубЧеКа мстительно улыбнулся. — Не всё тебебудет масленица, троцкист, — вполголоса повторил он. — Вспомнишь ещё, жадюга, золотой унитаз.
Затем он вызвал своего помощника, сообщил ему о новом назначении, и велел готовиться к отъезду. Напоследок они вместе обошли все торговые точки городских буржуев, собрали с ним внеочереднойналог на революционные нужды и конвертировали его в текущие хозяйственные потребности.
Эпилог
С орденом на груди, с мандатом в кармане, с золотыми червонцамии фунтами стерлингов в двойном дне чемодана, и в сопровождении Ахмеда, бывший старший уполномоченный ГубЧеКа Ясенев Пётр Матвеевич, он же бывший российский полковник Перекуров Фёдор Михайлович (названный так патриотически настроенными родителями в честь писателя Ф.М. Достоевского)шагал к вокзалу, чтобы отбытьна новое место службы. В Москву.
На перроне их встретил красноармеец, посланный комиссаромФельдцерманом. Он вручилПерекурову бонус от Исай Борисовича: памятную благодарственную грамоту, подписанную всеми сотрудниками ГубЧеКа, и его личную письменную рекомендацию к своему двоюродному брату в Москве, работавшему в наркомате по линии распределения продовольствия.
Когда чекисты обосновались в купе, Ясенев-Перекуров положилполученные бумаги впапку, где уже находились его удостоверения, характеристики, наградные листы и прочие документы.
— С таким инструментарием мынаверняка покорим столицу во второй раз, — сказал он.
— Почему во второй? — недоуменно спросил Ахмед, но бывший российский полковник только усмехнулся и ничего не ответил.
Часть 2
Пролог
— Вечер в хату, часик в радость, чифирь в сладость, — несколько наигранно бодрым тоном произнёс старший уполномоченный Ясенев, когда его, связанного по рукам и обезоруженного, втолкнули в затянутую табачным дымом комнату на втором этаже трактира "Разносолье", где вокруг стола, заставленного спиртными напитками и закусками, сидели трое. Один из них, высокий седой морщинистый старик, окинул чекиста мрачным взглядом.
— Это ещё что за фрукт? — спросил он.
— Краснопузый! — радостно объявил конвоировавший Ясенева щербатый коротышка с наганом в руке. — Он пару раз внизу в нашем ресторане обедал. А потом я его возле Лубянки в форме срисовал. Теперь снова зачем-то здесь объявился. Я его и сдёрнул. С Митяем вместе — тот сейчас внизу у лестницы сторожит.
Старик повернулся к своему соседу справа, кивнул, и тот, подойдя к Ясеневу, сноровисто обыскал его и вытащил из внутреннего кармана мандат. — Старший уполномоченный Московской ЧеКа Ясенев Пётр Матвеевич. Отдел по борьбе с незаконным оборотом ценностей, — вслух зачитал он, передавая мандат старику. — Краснопузый он, точно, Корнеич. Гляди-ка, как Васятка угадал.
— Не угадал, а распознал, — важно поправил коротышка конвоир.
Старик взял мандат, мельком глянул на него и бросил на стол. — Развяжи, — приказал он Васятке.
Тот засунул наган за ремень и несколькими ловкими движениями распутал довольно сложный узел, которым он же немного ранее и завязал.
— Садись, — кивнул чекисту названный Корнеичем, который был тут, очевидно, за главного. — А ты покарауль у двери, Василий.
Ясенев, растирая успевшие немного занеметь руки, осторожно опустился на не вызывавший большого доверия по виду стул. Однако тот оказался вполне надёжным.
Некоторое время хозяева рассматривали незваного гостя.
— И что же ты скажешь, друг ситный, — нарушил, наконец, молчание Корнеич. — Какая нужда привела тебя к нам?
Старший уполномоченный МосЧеКа облизнул пересохшие губы. Он планировал встретиться с главой компании "Мальцев и сыновья", легально занимавшейся реставрацией антиквариата, а нелегально — его переправкой через границу, чтобы предложить им, говоря современным языком, крышу от силовых структур в обмен на процент от доходов. Однако он планировал провести эту встречу в другом формате: во-первых, собрав побольше информации о компании и её руководстве, во-вторых, на нейтральной территории, а не в офисе предполагаемых клиентов, да ещё будучи доставленным туда под конвоем. Впрочем, бывший российский полковник в своём прошлом мире попадал и в более сложные ситуации. Раздумывая, с чего начать, он одновременно незаметно изучал хозяев. "Корнеич", сидевший в центре, был, несомненно, Семён Корнеевич Мальцев, глава предприятия. Он не очень походил на расплодившихся в двадцатых годах, после объявления нэпа, скороспелых хамовитых богачей, своего рода аналогов новых русских прошлого мира Перекурова. По внешнему виду он напоминал полковнику смесь вора в законе с профессором университета и был, очевидно, умён, скрытен, опасен. Тип справа от него имел брутально-уголовную внешность. Ясенев-Перекуров предварительно идентифицировал его как начальника службы безопасности. А сидевший слева и немного поодаль от Мальцева тип в золочёных очках и с претензией на интеллигентность, похоже, представлял собой специалиста по антиквариату. Таких личностей бывший полковник во множестве повидал в своём прежнем мире, где они обретались в качестве консультантов при олигархах, авторитетах и чиновниках. Разница была лишь в выражениях лиц — если те консультанты представляли собой, в целом, безлико-универсальные образцы, обкатанные десятилетиями воздействия внешней бюрократической среды, то этот явно был из черносотенцев-националистов, и своей выразительной внешностью прямо-таки заранее напрашивался на 282-ю статью.
Закончив предварительный анализ ситуации, полковник решил сразу взять быка за рога.
— Бог заповедал делиться, — сказал он.
На туповатом лице безопасника, очевидным образом незнакомого со сленгом российской постперестроечной братвы, появилось недоуменное выражение, интеллигент-консультант тоже непонимающе нахмурился, зато Корнеич, сходу уяснив суть проблемы, задумчиво потянулся к рюмке водки. Выпил, закусил солёным огурчиком. Потом кивнул гостю:
— Угощайся.
Старший уполномоченный чиниться не стал, помня, что совместные возлияния укрепляют деловые связи. Однако он всё же налил себе не водки, а коньяка, и закусить предпочёл красной рыбкой.
— У нас уже есть блатский бугор в МУРе, — сообщил ему Мальцев, хрустя огурцом.
— Петровка против Лубянки — всё равно, что Каштанка супротив человека, — парировал старший уполномоченный, жуя рыбку.
— а он ходит под секретарём московского горкома, — продолжил глава фирмы.
— Безродные космополиты, — скривился Ясенев. — Сосут кровь из трудового народа. За нас стоит помощник секретаря ЦеКа по идеологии. Истинно русский человек. И у него есть прямой канал на реализацию антиквариата через Ревель.
Мальцев прикрыл глаза, поразмышлял, потом кратко спросил:
— Сколько?
— Двадцать процентов, — также кратко ответил полковник. И добавил:- оплата будет чеками Банка Англии на предъявителя, которые заверит второй секретарь английской торговой миссии. Он же может и переводить их в валюту. Его доля при обналичке — три процента.
Мальцев продолжал пребывать в задумчивости, и старший уполномоченный решил немного усилить нажим:
— Наш процент пойдёт на укрепление позиций патриотической группы в составе ЧеКа и ЦеКа. Вы же знаете, что сейчас в стране ведётся борьба между безродными космополитами и истинно русскими людьми.
Начальник службы безопасности хмыкнул. Консультант-черносотенец взволновался, раскрыл было рот, порываясь что-то сказать, но под жёстким взглядом главы компании закрыл его обратно.
— Мне до ваших тёрок дела нет, — сказал, как отрезал, Мальцев, и Перекуров мельком отметил про себя, что, определяя его как авторитета, он, похоже, не ошибся. — Принимаю твоё предложение, деловой. Ты будешь отвечать за товар и бабки. За двадцать процентов, — подтвердил он, в ответ на вопросительный взгляд Перекурова. — Хват, — он кивнул на безопасника, — ведает доставкой, а Евлампий, — он кивнул на консультанта — оценкой. Присылай за товаром своих людей сюда через пять дней, в понедельник, после обеда. Бабки вернёшь через две недели. Только сначала разберись с уголовкой — они придут сюда в то же время.
— Договорились. — Полковник встал. Свой чекистский мандат он со стола взял, но руку хозяину не подал, чтобы не попасть в неловкое положение — среди воров не принято было ручкаться с ментами. Однако, бросив взгляд на конопато-курносую физиономию консультанта, он решил добавить: — Заверяю вас ещё раз, что эти деньги пойдут на благо русского народа.
Мальцев отчётливо фыркнул, но это не смутило полковника — кашу маслом не испортишь, а идейный союзник в среде бандитов лишним не будет. Закрывая за собой дверь, он расслышал высокий взволнованный голос Евлампия:
— Не погибла ещё Россия!
Глава 1. В МосЧеКа.
За полгода работы в московской ЧеКа Ясенев-Перекуров, назначенный уполномоченным отдела по борьбе с незаконным оборотом ценностей, успел досконально изучить как местный контингент, так и партийно-политические расклады. В быстрой адаптации к текущим реалиям ему очень помог опыт прошлого мира.
Вначале Перекуров полагал, что деятельность его новых коллег будет состоять в выполнении указаний политического руководства и, одновременно, крышевании возродившегося при нэпе бизнеса, с неизбежной конкуренцией между отделами и ведомствами. В общем так и было, но в деталях ситуация оказалась более сложной — что определялось, в первую очередь, острой борьбой внутри партии, неизбежно сказывавшейся и на силовых структурах.
По наблюдениям Ясенева-Перекурова, чекисты его отдела (и МосЧеКа в целом) делились на три группы. Первая, наиболее сплочённая, состояла из идейных большевиков и её лидером был начальник отдела Альфред Кронин, вступивший в РСДРП(б) ещё в 1906 году. Идейные люди всегда были Перекурову неприятны, с ними трудно, а иногда и невозможно было найти деловой компромисс. В его прошлом мире, они, к счастью, как он считал, уже почти вывелись, и если ещё встречались изредка, словно динозавры в эпоху млекопитающих, то лишь на низовых, ничего не решающих должностях. Однако, зная историю партии, Перекуров понимал, что в дальнейшем именно эта группа составит костяк сталинистов, победителей в ожесточённой партийной борьбе второй половины двадцатых-начала тридцатых годов, и потому конфликтов с ними избегал. Хотя и своим человеком для них не особо старался стать — до победы Сталина в 1929 году было далеко, и за восемь очень непростых лет с рядовым оперативником могло случиться что угодно.
Вскоре после своего назначения в отдел Кронина, Ясенев-Перекуров попытался прощупать начальника, задав ему с невинным видом немного провокационный вопрос: как согласуется новая экономическая политика с партийными установками на искоренение буржуазии и построение социалистического общества? Старший уполномоченный понимал, что Кронин, которого он довольно быстро определил как твердокаменного большевика и будущего сталиниста, с одной стороны не может относиться сочувственно к нэпу, а с другой стороны — обязан выполнять решения партии.
Нюх на провокации у старого чекиста был отменный и, несмотря на простецкую физиономию нового сотрудника, прямо-таки располагавшую к беседе душа нараспашку, и бесхитростный тон, с которым он задал вопрос, Кронин никаких своих подлинных мыслей не высказал, и даже не изменился в лице, ограничившись стандартно-партийным ответом:
— Из России нэповской будет Россия социалистическая, товарищ Ясенев. Наш долг как членов партии — выполнять решения ЦеКа. А нашего с вами отдела задача — пресекать незаконный оборот ценностей.