Артемий сидел перед зеркалом. Из-за его спины, словно альпеншток, выглядывала оконная рама.
Из старого трофейного радио, привезенного дедом Артемия из Кенигсберга, доносились кряхтящие звуки умирающей волны: «Над колонией тракайских караимов пролетала стая диких птиц. Одна камнем упала, да крылом зарубила. Зарубила. За-ру-би-ла».
Артемий схватил альпеншток и что есть силы ударил им по портрету на стене. Стекло рассыпалось и вместо музыканта с лютней он увидел лицо Арины.
Иван Антонович крепко спал и шум не разбудил его. Он лишь устало пробормотал во сне:
– А у старика то из холщовой сумки топорик торчал. А на топорике кровь свежая.