Увы, посмотреть вблизи на красивых марионеток нам не удалось. Пока мы прощались с Рейнаром и Ивоной, кукловод, видно, их уже забрал. Мы залезли на сцену но все, что увидели — это метнувшуюся по стене тень с оленьими рожками. Догонять не стали и решили разойтись по общежитиям. Ну как разойтись… Кальц взялся меня проводить.
Если честно, Кальца я считала своим если не другом, то по крайней мере хорошим приятелем. Мы с ним довольно тесно общались после того, как он приструнил в тот день Малума. Кальц, правда, вел себя довольно своеобразно, но это только добавляло ему обояния. Демон понятия не имел о существовании такой важной штуки как “личное пространство”, был совершенно без комплексов, ни на кого не обижался, не злился и не грустил. Воистину, самое легкое существо из всех, кого я встречала.
У входа в наше общежитие, Кальц, весело улыбаясь, полез обниматься. Я, фыркая от смеха, попыталась от него отбиться, но куда там — пусть он и был на вид довольно утонченным, но это не делало его слабым. Парень, как никак.
— Спасибо, что вытащила меня, — сказал он. — Давай, бросай киснуть, Янка. Чужие сны не должны мешать тебе радоваться жизни.
— Я постараюсь, — улыбнулась ему я. — Буду брать с тебя пример.
На это Кальц только улыбнулся и звонко чмокнул меня в лоб. Я опешила, а демонюга только еще шире улыбнулся и отпустил меня наконец.
— Ты меня смущаешь, — потерла я свой лоб. — Все демоны такие…
— Красивые? Веселые? Хорошие? — заинтересовался Кальц.
— Прилипучие, — весело осадила его я.
— Ой да ладно тебе, это же всего лишь дружеские объятия! Вы, люди, такие странные. Держите всех на расстоянии. Обниматься и целоваться же так приятно, не понимаю, чего в этом плохого. Ладно, я ушел. Смотри у меня, спи сегодня без всяких кошмаров. Пока.
И это чудо грациозно махнуло мне рукой и ушло в сторону желтого общежития. Глядя ему в спину, я почему-то даже позавидовала. Так плавно ходить еще уметь надо. В голове мелькнула странная мысль — а как бы он ходил на каблуках? Конечно, мужчина на каблуках это верх странности, но иногда я ловила себя на мысли, что ему бы пошло. Особенно если бы каблук был такой… мощный что ли. И с чего только такие глупые мысли в голову лезут?
В гостиной меня уже поджидали. Мрамор делал вид, что читает книгу, но, стоило мне войти, как он предательски дернулся. Рядом с ним на диване лежало целых три кота. Они вообще его любили — он же теплый, почти горячий. То ли пушистые друзья Якоба считали, что у него температура и его надо лечить волшебными мурчаниями, то ли просто греться приходили.
Увидев друга, я тяжело вздохнула. Ну что ж… кажется, сейчас самое подходящее время, чтобы извиниться. Я уже даже начала придумывать, с чего бы начать, как Мрамор сам оторвался от книги и спросил устало:
— Ты с ним встречаешься, да?
От такого вопроса я опешила и даже смутилась. Ну вот, знала же что не стоит с Кальцем обниматься, не так все поймут. И ведь не отгонишь его, он же вообще о последствиях не особо задумывается. Как же тяжело с этими иномирцами — что для одного нормально ненормально для другого. Для Кальца дружеские объятия — это нормально, для Мрамора — это вопиющий акт разврата. И как со всем этим жить? Запоздало я подумала, что так мне и надо. Не стоило привечать всех бедных и несчастных одиноких парней в академии. Доигралась в спасательницу.
— Нет, конечно, — постаралась улыбнуться я Мрамору. — Я ни с кем не встречаюсь. Ни с Кальцем, ни с кем-то еще.
— Тогда почему вы там целовались? И утром он к тебе заходил в комнату…
— Не подумай ничего такого, — вздохнула я. — В комнату он ко мне заходил, чтобы поболтать. А поцелуй был невинный и в лоб. По его словам они там, на Плутосе, все так выражают… хмн… дружеские чувства.
— Ты такая наивная, — Мрамор отложил книгу. — А что, если он просто напросто тебя дурит? Если бы он сказал, что они на Плутосе спят со своими друзьями, ты бы и на это согласилась?
Я нахмурилась. В голосе Мрамора сквозила обида, и это раздражало. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не начать снова с ним ругаться. Вместо этого я глубоко вздохнула, потом выдохнула. Все. Что там Ивона мне говорила? Лучший способ во всем разобраться — это поговорить. На этот раз, правда, я уже ученая — наговорилась с Фрино, ничего не скажешь. Потому я села напротив Мрамора, подальше от него, чтобы он не дай небо не полез ко мне целоваться или обниматься, и начала разговор:
— Слушай, Мрамор. Ты не думаешь, что в последнее время немного перебарщиваешь?
— Перебарщиваю? — нахмурился парень. — Поясни.
— Ну смотри, — вздохнула я. — Хотя, пожалуй, мне сначала стоило бы извиниться за ту… сцену. Я понимаю, почему ты Фрино так ненавидишь. Просто… прости меня, ладно.
— Я не обижался. Однако мое мнение по его поводу не изменилось.
— Ну да и… ладно, — отмахнулась я. — Дело не в нем. Я о другом. Понимаешь, ты постоянно обо мне переживаешь. Тебе не кажется, что я сама способна о себе позаботиться и решить, что мне нужно, а что нет? Я бы не стала с Кальцем спать просто потому, что он так бы мне сказал. Я ведь не круглая дура. К тому же, мы ведь и с тобой обнимались, и с Орсоном я обнималась, но тогда ты ничего не сказал.
— Со мной ты не целовалась, — поморщился Мрамор. — К тому же я и Орсон не демоны. Его народ не просто так боятся….
– Да, раньше они были злобными и дикими, — нахмурилась я. — Но… что вообще плохого может быть в Кальце? Он ведь тоже по сути спас меня, когда я была одержима. И вообще… тебя послушать — так все вокруг враги!
— Что плохого в том, чтобы быть осторожным?
Эти слова поставили меня в тупик.
— Но как ты тогда вообще собираешься заводить знакомства?
— Никак, — ответил полудракон. — Мне хватает тебя.
— А Орсон? — удивилась я.
— Он мне не слишком нравится, сама же знаешь.
Мда. Ну и дела. Я всмотрелась в своего друга, или человека, которого считала другом. Правильно говорят, что первое впечатление обманчиво. А ведь по-началу, когда у меня было совсем мало здесь знакомых, я в Мрамора почти влюбилась. А теперь что? Теперь я вдруг осознала, что совершенно его не понимаю.
— И что же… — осторожно начала я, — ну хорошо, пусть у тебя буду одна я. Дело, конечно, твое. Но я вот не хочу иметь всего одного друга. У меня есть Яна, Брусника, Кальц. Да и Орсон с Ивоной меня не раздражают.
— Яна тоже так себе подруга, — поморщился Мрамор. — Самодовольная выскочка. А Орсон все же вампир. Он может в любой момент на тебя…
— Прекрати, — остановила его я. — Перестань. Я не могу дружить с одним только тобой. Не могу, не хочу и не буду. И мне надоело, что ты пытаешься очернить дорогих мне людей.
— Я не пытаюсь их очернить. Я пытаюсь донести до тебя, что им не стоит доверять.
— А тебе, значит, стоит? — чувствуя, как во мне поднимается возмущение, спросила я. — Вот у тебя все вокруг такие плохие… а ты сам?
Не стоило мне этого говорить. Мрамор от этих моих слов помрачнел.
— Я всего лишь хочу защитить тебя, — сказал он почти с угрозой. — Не хочу, чтобы ты страдала из-за всех этих твоих… друзей. Ты слишком наивная, слишком всем доверяешь. И один из твоих так называемых друзей обязательно воткнет тебе рано или поздно нож в спину, вот увидишь.
— Защитить, значит? — возмутилась я. — Да нет, не защитить. Скорее уж присвоить себе и посадить под замок.
— Если бы я мог, я бы давно посадил, — ошарашил меня Мрамор. — Для твоего же блага.
Это стало последней каплей. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слов не нашлось. В памяти ярким пламенем полыхнули подзабывшиеся воспоминания о прошлом на Кронусе. Вспомнила, как сидела у окна и смотрела на кипящую в городе жизнь. Смотрела на то, как гуляют по улицам люди, как они смеются, как они танцуют и обнимаются. А я просто сидела на подоконнике, чувствуя себя выставленной на показ фарфоровой статуэткой, и завидовала им. Как же мне хотелось тогда разбить это окно. Разбить и сбежать. Но я не могла. И теперь, вот прямо сейчас, передо мной замаячил снова призрак этого подоконника и этого окна, рама которого напоминает прутья решетки. Это укололо меня так остро, что я даже поморщилась.
— А ты не думал о том, что я бы тогда тебя возненавидела? — вырвалось у меня.
— Да, думал, — потупился Мрамор. — Потому я… этого и не сделал…
— Тогда, может, ты поймешь уже, что ты на меня давишь? — выпалила я, поднявшись со своего места. — Ты мне не даешь свободно дышать. Давишь, давишь, давишь. И нет, Мрамор. Это не желание защитить. Это ревность.
Парень смутился, и тоже встал.
— А что если и так? — спросил он. — Да, я не хочу тебя ни с кем делить. Ты единственная, кто принял меня. Единственная, кто не испугалась меня в драконьем облике. Ты поверила в меня. С тех пор, как мы с тобой впервые заговорили, я ни разу не падал, ни разу не терял над собой контроль, кроме как в тумане. Ты хоть понимаешь, насколько я тебе благодарен?
— Мрамор, но если бы я вела себя так, как ты советуешь, то я бы не подошла к тебе вообще. Если бы я как и ты никому не доверяла, то мы бы не были сейчас друзьями. И если бы я прислушивалась к твоим советам, то первым делом я бы начала сторониться именно тебя.
Мрамор опустил голову. Кажется, я его победила, но победа меня совершенно не обрадовала.
— Ты права, — сказал он покладисто. — Прости, я больше не побеспокою тебя.
И с этими словами он ушел наверх, в свою комнату. А я осталась стоять столбом посреди гостинной, понимая, что опять натворила дел. Как бы я хотела, чтобы Мрамор таки смог меня понять, но при этом наша дружбу, только-только зародившаяся, не превратилась в ничто.