Весь день я мыслями была в этих соревнованиях. Зациклилась на победе и исполнении желания. Тут же шанс прикоснуться к Кристаллу и получить заветное желание один из семи, а не один из полсотни, и чтобы бы там Эби не думала, нужно было как-то сообразить, что делать, чтобы шанс этот не профукать.
Правда, для начала нужно хотя бы круто презентовать нашу супергруппу, а тут у меня идей — ноль. Но ждать, пока они сами по себе появятся, нельзя, неделя это не так уж и много… И я вместо последней пары отправилась в общежитие — решила, что ясновидение мне не так уж и нужно, все равно заглядывала туда только для галочки, поддавшись на уговоры Лэйли Фиш.
Я хотела зайти к Дженни — ее расписание я знала как свое, и кураторша должна уже быть свободна. Может, она хоть раз решит помочь своим подопечным. Хотя бы чисто из желания выпендриться перед Хранителями?
Однако, зайдя в ее комнату — вечно неубранную и пропахшую алкоголем, дымом и перцем — я увидела, что Дженни Лоуренс перешла на сторону зла.
Она расслабленно полулежала на кровати и курила на редкость вонючую сигарету, а рядом с ней, сидел на полу тот самый Хранитель-наблюдатель. Он свернул свой пафосный белый плащик, умостился на него для удобства и тоже курил — огонек папиросы, словно золотой зуб, торчал из под пушистых и длинноватых черных усов. Был этот страшный товарищ Хранитель — весь из себя обычный мужичок. Простое смуглое лицо, большой нос и чуть торчащие уши, по-доброму прищуренные светлые глаза. Да он вообще лысеть начинал, то же мне маг нашелся — мог бы за внешним видом и получше следить, а то ведь работа у него такая, представительная. Или он наивно считает, что его безобидный облик заставит всех думать, что и сам он — безобидный? Ну-ну…
— Ааа, Абигейл Руоль, — встрепенулся Хранитель, завидев меня, — одна из самых перспективных студенток и просто прелестная леди с, осмелюсь сказать, прелестными формами.
— Рада, что удалось вас впечатлить, — я покосилась на безучастную Дженни. Какого фига этот тип тут делает? И что Вальдор мне гнал про ненависть нашей кураторши ко всей хранительской братии? Это как-то на дружеские посиделки похоже больше, чем на допрос.
— Это Ярэн Корн, — лениво махнула рукой в сторону Хранителя Дженни. — И он уже уходит, потому что не хочет мешать мне выполнять свою работу.
Мы с этим Ярэном Корном проявили удивительное единодушие, хором спросили:
— Какую работу?
— Кураторскую, прикиньте, — Дженни щелчком пальцев испепелила окурок и резким движением встала с кровати.
— Преподаватели, к слову, не должны помогать своей группе, — заметил Ярэн. — Мы это проговаривали, но вот досада, Рада забыла утром упомянуть…. да и в последнюю поправку к правилам не внесла… А то, что не записано и не закреплено магической печатью, все равно не считается. Так что повезло вам, нарушения не будет. Ведь и так и так бы — помогали.
Ярэн чуть пальчиком укоризненно не помахал перед носом Дженни. И добродушно рассмеялся.
— Приятно было с вами побеседовать, Дженни. Рад, что в столь многом насчет вас ошибся, — и, повернувшись ко мне, добавил. — Абигейль, надеюсь с вами мы еще не раз побеседуем. Вы, признаться, меня с первого взгляда очаровали.
Я любезно улыбнулась ответ. Я-то надеялась никогда больше с ним не беседовать — так, на всякий случай.
Когда Ярэн Корн свалил, я сразу же получила благодарный тычок от Дженни.
— Как ты вовремя вошла, детка! — кураторша словно проснулась, глаза загорелись привычным огнем, в голосе появилась злость. — Мое терпение грозилось лопнуть, как мыльный пузырь. Только последствия были бы пострашнее… кое-чей лысый и усатый труп, например.
Дженни-Дженни. Вот все же любила я эту ее манеру вести себя с подопечными студентами, как со старыми приятелями. И, главное то, что в ответ она требовала того же. И с нашей кураторшей всегда можно было поболтать о всякой ерунде и постебаться.
— Прям-таки труп? — хмыкнула я. — Неужели и правда не зря тебя Хранители пасут? Мисс опасна для общества?
— Мисс была тем еще маргинальным элементом. Но уже два десятка лет ведет себя, как сущий ангел. И все это время страдает от домогательств подлых Хранителей. Ах, Эбичка, мне так тяжко, что аж несчастливая юность, дьявол ее побери, вспоминается… — Дженни приобняла меня, театрально закатила глаза. — Но раз все равно я на самом дне со своей репутацией, думаю, хуже не будет, если попрошу тебя разделить со мной стаканчик-другой…
— Не-не-не, — сразу запротестовала я. — Тебе Дженни, может и не будет, а мне будет. С некоторых пор с алкоголем я не дружу. Так что, госпожа куратор, с этим делом иди к Вальдору, а не студенток спаивай.
Валь со мной пьет, только если у нас Гранит — третий, — вздохнула Дженни. — Говорит, что наши с ним попойки наедине вечно заканчиваются не тем. А по мне — очень даже тем… Ну да пофиг. С чем пожаловала-то? С представлением, надеюсь, сами справитесь, не моя тема — вся эта красота, хвастовство… Самая бредовая часть соревнований. А вот когда турнир будет, стихийка и боевка, там — помогу, подучу своих любимых ребятишек.
— Ну, конечно! — разочарованно отодвинулась я от Дженни. — Сдается мне, тебе глубоко фиолетово на своих ребятишек. Живы — и ладно, все окей. Тоже мне куратор!
Хотя на что я собственно рассчитывала? Это же Дженни — она сразу приказала всем относится к себе не как к заботливой мамочке, а как ко вредной старшей сестренке. У которой слишком много своих дел, чтобы еще и за малышней приглядывать.
— Ты на меня свои проблемы не проецируй, — кураторша неожиданно посерьезнела. — Я в академии, может и далеко не самый опытный преподаватель, но свое дело знаю. И разные тактики общения с желтенькими перепробовала. Опыт подсказывает — лучше всего вы получаетесь, если сами по себе, без надежды на добрую тетеньку Дженни выживаете.
— А может это тебе лень подсказывает?
— Надоело старостой быть, мороки много, да? — ехидно уточнила Дженни. — Все равно никто не ценит, не любит. Виноватой еще делают. Бедная, бедная, Эби, как же быть?
— Не в этом дело…
Но я не могла отрицать, что где-то там грыз червячок сомнения — а может, правда, пусть Юз, с одногруппниками забавляется, а я — сама по себе. Оно мне надо? Я всегда сама по себе, это надежней, двое близких друзей — более чем достаточно. Собственных проблем же хватает…
Только вот я этого червячка хотела оканчательно додушить: потому что гордо уходить, громко хлопая дверью — не выход. Черт побери, это ведь как с работой — меня увольняли, а я с достоинством уходила — ну, быть может, иногда чуть поскандалив, но никогда я не оправдывалась, не унижалась. Молодец, Яна. Только вот на следующей работе ничего исправить и не пыталась, вела себя точно так же — до точно такого же финала. И, кажется, пора что-то делать с собой, а не обвинять всех окружающих в тупости и несправедливом отношении. Меняться ведь не слабость.
— Даже не думай, что можешь соскочить, — Дженни сложила руки на груди, задумчиво меня осмотрела. — Я назначила тебя старостой не потому, что первой увидела. Я, понимаешь ли, просто наше родство душ почувствовала. И твой потенциал. Аристократочка, что была безмолвной куклой в родительских руках попадает в академию — и разбивает нос самому высокомерному гавнюку на курсе. Очаровательно же. Среди доставшихся мне девиц ты мне больше всех симпатична. А недевиц я старостами просто принципиально не назначаю. Феминистка я немного, если не заметила.
— А чем Юз плоха?
Дженни, казалось, даже чуть смутилась.
— Мне ведь уже за сотню лет. Я из Америки…. южанка. И, как с прискорбием в голосе Валь любит трындеть — некоторые детские предрассудки неискоренимы ни магией, и возрастом… Хотя ж ты вряд ли понимаешь о чем я. Так подробно историю Земли вы еще не проходили… да и не будете, наверно. Ну, поспрашиваешь подружку, если оно тебе надо, а теперь — дуй к своим воодушевлять на подвиги.
Спрашивать мне ничего не надо было, все же историю родного мира я кое-как знала. Достаточно, чтобы в каком-то смысле даже посочувствовать бедной амбициозной Юз — повезло же попасть к кураторше, которой плевать на демоничность, но не на цвет кожи.
Какая же все-таки Дженни… Дженни. Что тут скажешь.