— Это уже кое-что новенькое, — негромко прокомментировала я, когда мы переместились в другой мир.
Обычно ведь все было просто, и никому мы были не нужны, а тут — никакого свободного входа. В Гоуд-Сва — только с регистрацией. И мы с Хоуком застряли в кабинке, похожей на большую телефонную будку. Только выглядела она очень богато — сверкающие чистотой стекла, белоснежные стены с лепниной, полосы из чего-то золотого цвета обивали углы и рамы. В центре, на мозаичном полу стояла трибуна, за которой дремал высокий мужчина в черно-золотой ливрее и с такой же черной, будто выкрашенной, кожей. Увидев гостей, он всрепенулся и с отрепетированной улыбкой поприветствовал нас. Внимательно рассмотрел бумажку, что ему Хоук подсунул и заставил нас поставить добрый десяток подписей. Когда с документами было покончено, мужчина дал нам по кулону — спираль, заключенная в треугольник из выкрашенного в желтый легкого металла — и выпустил, наконец, наружу с пожеланиями приятного вечера.
Оглядевшись по сторонам, я подумала, что до вечера здесь еще далеко — огромное белое солнце стояло в зените. Рекламные брошюры и путеводители по мирам не преувеличивали. Город действительно был красив.
Узкая дорога, словно зеркальная — так отполированы были черные и темно-оранжевые каменные плиты — прямой стрелой летела вверх, к холму на котором издали сверкала золотая пирамида храма. Аллею украшали пушистые узколистные пальмы и высокие кустарники с мелкими желтыми и красными цветочками.
В зелени утопали и раскинувшиеся по левую сторону особняки. Казалось их хозяева соревновались друг с другом за самую оригинальную архитектуру и экстерьер. Классические белокаменные дома с темно-красной черепицей и обилием колонн и хайтековские кубики, связанные стеклянными коридорами, объединяли лишь строгие геометрические формы и символ на фасаде, такой же, как на наших кулонах.
— Эта улица в переводе называется Путь, Ведущий к Храму, Где Хранится Божественная Суть, — просветил меня Хоук. — Здесь живут жрецы и жрицы. Чем ближе дом к храму — тем выше ранг хозяина дома. Но все они — невероятно богаты и проявляют фантазию, как могут, чтобы выделиться. Строительством некоторых домов, к слову, занимались мои люди…
— Так у тебя междумировая компания, — хмыкнула я. — А я думала, ты только на Кронусе торгуешь товарами из всего Альянса.
— В основном да, я на Кронусе просто торгую. Но филиалы моей, как ты сказала, междумировой компании есть в каждом из миров.
— Ого, — я пораженно подняла брови. А слова то он какие знает…. — И на Земле тоже есть?
— На Земле, в Англии, у меня всего лишь антикварный магазинчик для знающих людей. Там продаются товары для немногих магов того мира.
— И часто ты там бываешь? — рассеянно продолжила допытываться я.
Домами жрецов я уже вдоволь налюбовалась и теперь рассматривала другую сторону улицы — пятиэтажные здания из белого и рыжего кирпича, с плоских крыш которых тянулись странные солнечно-желтые канаты, связанные в единую сеть. На первых этажах разместились магазинчики с открытыми витринами и кафешки под кружевными белыми навесами — и как только не пачкались? В воздухе витал сильный запах кофе, сладкой выпечки и цитруса. Из приоткрытых дверей одного из ресторанчиков доносилась музыка — кто-то играл на рояле что-то печальное и торжественное. Передразнивая эту мелодию откуда-то сверху, из окна, веселился саксофон.
И тишина. Музыка была практически единственными звуками. Город же стоял ненормально тих и безлюден. Прохожих можно было по пальцам пересчитать. Все чернокожие, в строгих костюмах и платьях или белых тогах. Столики в кафешках вроде не пустовали, но люди там сидели больно культурные и сдержанные — молча ели, вместо того чтобы разговаривать.
— Сейчас уже редко, — отвечал мне Хоук, пока я принюхивалась, прислушивалась и присматривалась. — Но Землю я неплохо знаю… учился там логистике, управлению, стратегии… и в бизнес-школе. В разных странах. Где-то заочно, где-то тайком посещал лекции, а где-то… просто не совсем честно. Мне нужно было получить необходимые навыки.
И, подумав, добавил:
– Это был самый ужасный год в моей жизни.
– Представляю, — посочувствовала я. Я ведь тоже заочно училась, и несмотря на мои мечты на Земле открыть собственный бизнес, любые сумбурные лекции в университете связанные с экономикой и менеджментом вызывали у меня тоску. А Хоук явно учился по программам серьезней, чем были в захудалом провинциальном вузе. — Но как ты вообще… докатился до такого, господин великий маг?
– Вот из-за строительства и докатился, — хмыкнул он, подхватывая меня под руку. — И Кеши. Однажды, уже перед самым выпуском, мы с соседями по общежитию напились и размечтались о счастливом будущем. Моем в том числе… напридумывали, напланировали… Я тогда… был в некоторых вопросах наивен, как феечка, и крепко пообещал себе эти планы обязательно осуществить. Строительная империя на Кронусе, о небо! До сих пор не представляю, с какого радости, я был тогда так уверен, что это именно то дело, которое на Кронусе выгорит и принесет мне состояние.
— Ошибся с анализом рынка, бедный студентик, — я подбадривающее похлопала его по плечу.
Хоук вместо ехидной реплики в ответ только сильнее меня к себе прижал — аж идти стало неудобно. Но приятно. И слушать то, что он о себе рассказывает, о собственных ошибках — тоже приятно. Он ведь это сам, искренне. И законченный только вчера кулон из блэртелита на моей шее был не причем. Способность камня вызывать у собеседника эмоциональную раскрепощенность и странную болтливость мне на пользу мы с Эйнаром оставили — но только на крайний случай, функция, что включается лишь по моему желанию. А в обычном состоянии он всего лишь служил защитой от любого внешнего ментального воздействия, улавливал откровенную ложь, повышал эмпатию и помогал мне концентрироваться при колдовстве.
— Вроде того. Не разбирался ведь совсем. И торговлей по началу я хотел заниматься лишь в память о родителях… Мечта детства, знаешь ли. А потом и желание оправдать себя за воровство и мошенничество благим делом, простому народу помочь… Кеша вообще благими делами нехило мне мозги промыл за время учебы, — Хоук по-доброму усмехнулся.
Я еще раз проверила — не работает ли камушек? Что это женишок так разболтался, даже перешел на сленг и просторечия? Но нет, камень на него не влиял. Просто видно настроение у Хоука было такое. Желание пооткровенничать читалось и на его лице, и в мимолетных, полных тревоги взглядах. Он вообще выглядел очень уставшим. Эта усталость пропитала все, от растрепанной прически до помятого костюма. И куда только делся самоуверенный гад, который мне так нравился?
Зато сегодня я уже узнала о нем, больше чем за за все предыдущие недели.
– На желании людям помогать бизнес не построишь.
— Вот именно. Но денег я тоже хотел. Деньги я всегда любил. И альтруизмом долго не страдал. Кронус довольно грязный мирок, мошенники там вырастают намного лучшие, чем честные торговцы. Честные — вообще живут недолго, — Хоук скривил губы в горькой усмешке. — И даже с магией это не так просто исправить… ну, не запрещенной магией. Я вернулся на родину воодушевленный, чувствующий себя крутым всемогущим магом, да еще и с верным помощником. Новые документы, новое лицо и великие силы. Но первые полгода я просто тыкался носом, как слепой котенок туда-сюда, пытаясь организовать дело, которое там никому на хрен не нужно было. И плюнуть бы, сменить хотя бы сферу, но я же тот еще осел. И если вобью себе что-то в голову — не могу отступиться. И чем больше не получается — тем больший азарт охватывает. Добиться желаемого любой ценой. Так что я бы наверняка вновь свернул на темную дорожку, и ничем хорошим бы это не закончилось, но мне повезло. Я встретил Дженни.
— Нашу Дженни? — поразилась я.
— Ее, единственную и неповторимую. Не помню уже, что она на Кронусе забыла, но, пусть мы в академии были знакомы только как один из многих учеников и эксцентричный преподаватель — Дженни помогла мне. В своем стиле.
— Любезно кинула в середину озера, и смотрела, как утопающий быстро учится плавать? — понимающе кивнула я.
— Вроде того, — сказал Хоук, на миг зарывшись носом в мои волосы. На это невинное действие проходящий мимо пожилой лысый джентльмен в белоснежной тоге, так контрастирующей с темной кожей, брезгливо поморщился, и мы с Хоуком дружно хихикнули.
— Это, на самом деле, долгая история…
— … взлетов и падений…
— … но я уяснил, главное — хочешь чего-то добиться, имей кроме желания и план. Много планов. Собирай информацию и просчитывай все варианты.
— Не похоже на Дженни.
— А это и не ее принцип, а мой… хотя не стоит недооценивать эту женщину…
— В отношении меня тоже это принцип действует? — я пытливо заглянула Хоуку в глаза. — Многовариантный план по завоеванию сердца своей невесты, где каждое наше свидание по минутам расписано, где каждая тема — заранее продумана.
— В какой-то степени, — Хоук попытался отвлечь меня поцелуем. Поцелуй я приняла, но отвлекаться не собиралась.
— И как оно, всегда гладко идет? Телепортация меня черт знает куда тоже часть плана? — я подозрительно сощурилась. Уверена была что тот случай — случайность, но уточнить еще раз не помешало бы.
— Нет. Ты же знаешь, что нет, — Хоук замотал головой. Не врал — артефакт молчал. Посмотрел на меня как-то растерянно, и схватил вдруг за плечи, мягко, но крепко, прижался лбом к лбу, обдавая жарким дыханием. Сверху шелестели листья пальмы. — И поэтому я так тогда испугался… обратная сторона медали… План — это прекрасно, но когда все… сбивается, идет не так как надо… я паникую, как мальчишка. И сейчас…
— Что сейчас? Вроде просто идем… — Я с тревогой вгляделась в его лицо, осторожно высвободилась из объятий. Щеки у меня горели, и чтобы скрыть смущение и испуг, я шутливо спросила: — Или ты о том, что твой расчетливый и безумно коварный план по покорению строптивой невесты обернулся против тебя самого…
— Я об этих проклятых небом соревнованиях! — в сердцах воскликнул Хоук, заставляя меня дернуться от неожиданности, привлекая внимания парочки прохожих. Это его мгновенно успокоило. Он провел рукой по лицу, словно стирая с него любые ненужные эмоции.
— А что с ними? — я напряглась. — Ты, будучи в судейской коллегии узнал что-то… что-то, что может быть для меня опасным?
— Я… нет, я не про… — Хоук глубоко вздохнул, собираясь мыслями и возвращая себе привычный уверенный тон: — Дело в Хранителях. Они всегда ко мне неровно дышали. Биография, знаешь ли располагает к подозрениям — вдруг да стану использовать великий дар во зло. Ярэн Корн выглядит невинным, но… Я ведь и правда замешан в делах, что Хранителям не по вкусу. И он все со своими задушевными разговорами допытывается, допытывается, допытывается — как недавний выпускник таких успехов достиг? Какие отношения нас связывают с Радой?.. И тобой тоже заинтересован, все восхищается, старый похотливый баран, моей невестой!
Я отступила на шаг и сложила руки на груди. Хоук вроде как не лгал в открытую, точно не лгал, но явно недоговаривал. А еще старательно показывал себя хуже, чем есть. Попытка сделать вид, что в первую очередь он за свою шкуру беспокоился вышла не очень убедительная.
— Ладно. Уильям Хоук, честно ответь. Если мне будет грозить опасность… или моей подруге Яне… в общем… ты ведь меня предупредишь?
— Хочу купить тебе платье, — заявил Хоук заглядывая куда-то за мою спину.
— Чт..? — обернулась я, офигев от такой резкой смены темы. За стеклянной витриной стояли женские манекены и платья на них были такие, что купить, или хотя бы примерить даже мне захотелось.
Хоук тут же открыл двери магазинчика, приглашая меня внутрь. Я сделала глубокий успокоительный вздох. Конечно, я тащилась от непредсказуемости Хоука, но не в данном случае. Он серьезно думает, что сейчас я позволю просто уйти от ответа? Променяю правду на шмотки? Ну все, теперь я от него не отстану, пока не все выпытаю.
Но стоя перед зеркалом с золоченой рамой среди обитой черным мрамором примерочной, я забыла, что хотела просто притвориться забывшей о важных вопросах блондинкой. Я всегда если и носила платья, то короткие и удобные — они мне шли, да и комфорт превыше красоты. Но на такие вот — длинные и облегающие с открытыми плечами — я всегда поглядывала, как на недосягаемую мечту. Потому что грудь у моего родного тела для такого фасона была слишком маленькая, и вообще висели они на мне как на вешалке, превращая спортивную стройность в какую-то болезненную худобу. А вот Эби шло чертовски. Я распустила белоснежные волосы, и в этом черном платье, с лиловым кулоном под цвет глаз на груди выглядела просто…
— Я красивая? — не поворачиваясь, спросила я, сама не понимая, что желаю услышать в ответ. Хоук в отражении зеркала оценивающе склонил голову, подошел ко мне и обнял со спины. Шепнул мне на ухо, не думая, искренне:
— Изумительная. Я сначала видел в тебе лишь красивую куклу, но внешность — это лишь иллюзия, главное, что внутри…
Я фыркнула, но почувствовала к нему благодарность — Хоук ведь действительно обделял меня комплиментами, даже язвительными, за хорошенькую, но чужую внешность. И я в который раз подумала — а не знает ли он, кто находится в теле его невесты? Имеет же с ректором какие-то тайные дела, интригующие Хранителей. Может она ему рассказала… Но рискну ли я спросить?
— Не могу понять, что ты сделала с моим подарком… — пальцы Хоука замерли в сантиметре от камня — его тянуло, но от прикосновения он благоразумно удержался. Я все смотрела в зеркало и видела — до чего мы красивой парой смотримся. И тошно от этого стало. И платье вдруг резко разонравилось — не мое это все… почти все не мое.
— Так я тебе и призналась. И это не твой подарок, а моя законная добыча.
— Я совсем не чувствую, что это артефакт, а не просто украшение.
— В этом и смысл, — я пожала плечами. И развернувшись в его объятьях, поцеловала, удивляя Хоука и возмущая безмолвных продавцов.
— Так что, обещаешь, что не позволишь причинить мне вред? Предупредишь, если будут подозрения…
— Я хочу это сделать, — едва слышно прошептал Хоук, болезненно вцепившись мне в плечи.
И опять не ответил напрямик.
Я разозлилась, хотя вида и не подала — изобразила понимающую улыбку. Ладно, пусть. Не хочет — не надо. Он мне не доверяет, и я ему тоже не собираюсь. Просто буду использовать осторожней, чем раньше.
Или вообще лучше прекратить весь этот фарс?
Хоук, словно ничего и не произошло, расплатился за платье, сказал мимоходом, что это подарок — чтобы было в чем на бал идти. Что ему сначала придется потусоваться с другими судьями и гостями, а потом перейдет полностью в мое распоряжение — и будем в тот прекрасный вечер мы танцевать до умопомрачения.
Щас, разбежался.
Но я быстро успокоилась. Мы покинули магазин и пошли по зеркальной дороге вверх, к храму. Меня так и тянуло перепрыгивать только по оранжевым или только по черным плитам, как в детстве. Кафешек становилось все меньше, а запах кофе — все сильнее. Хоук нес сверток с платьем, читал мне лекцию о Вейдане и Гоуд-Сва.
А я все думала, думала, думала о нем, о нас — как малолетка влюбленная.
Если бы я ему и правда была дорога — не скрывал бы правду.
Но…
Я же видела, чувствовала, что дорога ему. Просто есть что-то важнее. Что?… Как бы выпытать, аккуратно, ничего не разрушив. Ведь он после каждого проблеска искренности прячется за толстой стеной, за длинными колючками самоуверенности и иронии. Дикобраз он чертов, а не сокол. Или нет… Это ведь не боязнь чувств, привязанности, как у меня. Не привычка скрываться за маской, вечно притворяться и получать от этого искреннее удовольствие, как у Эйнара. Нет, чую, тут все дело в каком-то очередном плане… он ведь на это намекал, оправдывался…
От путанных мыслей меня отвлекла музыка, прозвучавшая как гром среди ясного неба. Трубы и барабаны — но не торжественный марш или что-то в этом духе. Нет, звуки были на удивление мелодичные… и гипнотические. Нарастающий ритм трубы сменило что-то более утонченное и пронзительное, с редкими каплями ударов клавиш рояля и стонами скрипки.