Задание полуфинала вновь до последнего держалось в секрете. На этот раз нашими противниками должны были стать студенты из голубого общежития. Отстающие, как их все называли. Что ж, я честно пыталась принять участие в разведке, но… куда мне тягаться с Мрамором, Фрино и Ивоной? Первый через отца имел доступ к личным делам студентов, второй знал почти весь наш курс поименно и еще до соревнований интересовался тем, кто в какой магии преуспевает, а последняя, как она сама говорила, просто умела слушать. Таким образом я, Орсон, Текка и Рейнар просто мирно учились всю неделю и горя не знали.
Перед выходным же, вечером, учтя суматоху прошлого тура, Ивона собрала нас в гостиной, чтобы рассказать о результатах разведки.
— В общем, все плохо у них там, — вздохнула она, когда мы расселись на скрученном кольцом диване. На этот раз скрутил его Рейнар, научившийся этому приему у Якоба.
— В каком смысле плохо? — уточнила я опасливо. — С ними будет сложнее чем с оранжевыми?
— Да на первый взгляд — мы их как котят слепых уделаем, — хмыкнул Фрино.
— Нельзя недооценивать противника, — проворчал Мрамор. — Но хочу признать, что у них действительно не все хорошо. Всего трое парней, четверо девчонок. Первый парень — староста с Земли, какой-то зачуханный, который вообще в магию до сих пор толком не верит и думает, что с ума сошел. Второй с Готреда — контуженный. Третий из какого-то пинионского дикого племени лесного, разговаривает-то еле-еле.
— Девушки не лучше, — поддержала его Ивона в таком же ключе. — Ну невидимка у них есть там, да. Но с ней вообще все странно…
— А что с ней странного? — удивился Мрамор, а потом, вздохнув, признался. — Ладно уж… на самом деле я с ней знаком. Она со второго яруса Эквариуса, из садов Эллиума. Невидимки — народец полувымерший, скрытный. Я о них раньше слышал только мельком и думал, что они — сказка. Она… ну скажем так, совсем невидимая. Всегда. Только в зеркалах и воде отражается. Так что думаю имеет смысл этими самыми зеркалами запастись. Все что находится с ней в контакте дольше десяти секунд тоже становится невидимым — одежда там, личные вещи. Ну или человек, если она его за руку подержит.
— Вот это хорошая информация! — обрадовалась Ивона. — А то я сколько про ее расу не искала — ничего толком не нашла. Только все равно драться она не умеет, да и с магией у нее слабо. Как и у остальных трех девушек. Одна феечка без крылышек, которой всего-то восемь лет. Вторая — иртенша… ну русалка в общем, которая еле-еле дышит здесь на поверхности. И третья — вэйданская рабыня, которая никак не привыкнет к тому, что она теперь никому не принадлежит.
— Вот мне интересно, — зыркнул Фрино на Текку, — тебя к нам поселили потому что у них в голубом место закончилось или как?
— Брусника тоже удивлялась, почему Текку сюда поселили, — надулась наша зеленая соседка. — Но Якоб сказал, что ошибки нет. Потому что Текка — революно настроенная личность. Он так сказал.
— Революно? — не понял Фрино.
— Революционно, — нахмурился Рейнар. — Мне он то же самое сказал, когда я спрашивал, почему нас с Ивоной сюда поселили. Сказал, что красный — не только цвет опасности и крови, но еще и цвет революции и ярости. Говорят, выходцы из нашего общежития довольно часто что-то меняют, возвращаясь в свой мир. Или привносят новое. К томе же распределение производится магией, которая никогда не ошибается и находит порой в человеке то, о чем даже сам человек не знает.
От этих слов Фрино почему-то крепко задумался, а я вслед за ним. К опасным студентам меня не причислишь — ну да, силы большие, но я вполне из контролирую, и спонтанно, как у Орсона или Мрамора, она не срабатывают. Революцию на Кронусе меня тоже устроить не тянет. Да я вообще мечтала туда больше никогда не возвратиться, если уж честно. Иногда у меня возникал вопрос — что я вообще здесь делаю?
И тут, отвлекая нас от размышлений, входная дверь хлопнула. На пороге показался Якоб — взлохмоченный, запыхавшийся, злой. На плечах у него воротником растянулся черный кот, глаза которого в полутьме ярко горели. Кот, кажется, тоже был зол.
— А ну встали все живо! — скомандовал наш куратор.
Мы вскочили. Видеть Якоба злым нам еще не приходилось, и это пугало.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Ивона.
— Громы и молнии на голову умникам, которые придумали этот проклятый небом турнир! — выругался в сердцах Якоб, и я по достоинство оценила красочность ругательств с Кронуса. — Чтобы им солнце больше не светило, гадам поганым! Эти заразы задание для полуфинала. И, даже если меня выгонят из академии, я просто обязан вам помочь. Иначе травмами дело не ограничится. Фрино.
— Д… да? — ошарашенно откликнулся парень.
— Будешь их учить, — ткнул Якоб в нас пальцем. — Рассказать вам, что эти мрази придумали я не могу, а вот сказать, как выпутаться из этой передряги — могу.
— Что делать нужно? — растерялся Фрино.
— Обычную ментальную знаешь? — уточнил Якоб, а потом махнул рукой. — Да знаешь, что я спрашиваю. Скрути их всех на часок-другой, подними всю муть со дна и пускай учатся выпутываться…
— Это еще зачем? — нахмурился Мрамор.
— А ты, умник, молчи и делай что говорят, — подошел и дал ему подзатыльник Якоб. — И так тут работой из-за вас рискую. Вы мне еще потом спасибо скажете.
— Что значит “поднять муть со дна”? — опасливо уточнила я.
— Плохие воспоминания, — глухо ответил Фрино, стараясь на меня не смотреть. — Не понимаю, зачем, но сделать могу. Только предупреждаю, приятного мало.
— И тебе они потом спасибо скажут, — заверил его Якоб. — Давай, парень, я на тебя действительно рассчитываю. Скрути их даже если они будут брыкаться. Уж у тебя-то, надеюсь, хватит на это силы воли.
— Как скажете, — равнодушно пожал плечами Фрино. — Что ж, я заранее извиняюсь. Начнем с пяти минут…
И, почти сразу же меня накрыло какой-то непонятной волной. В глазах потемнело, дышать стало тяжело. Сначала мне показалось, что над нами погасла лампа… но потом поняла, что не в этом деле. Я не могла пошевелиться, даже пальцем двинуть. Такое знакомое, неприятное чувство. Почти то же самое, что сделал со мной Фрино в тот день, когда вырвался на свободу Малум. А потом я поняла, почему Якоб назвал эту неприятную практику “поднять муть со дна”. С моего личного дна, в которое оседало все, о чем я предпочитала не вспоминать, действительно нечто поднялось.
Воспоминание.
Самое мерзкое воспоминание из всех, о котором я благополучно забыла.
Как я вообще могла о нем забыть?
Сад. Дыра в заборе за розовым кустом. На голых руках царапины. Я маленькая, мне пять лет. Улица оживленная. Я — первооткрыватель. Я — исследователь. Я смелая, я сильная, мне не нужны няньки. Девочка-девочка, почему ты одна? Человек в красном. Смотрю на него, а он улыбается — совсем как папа, и усы такие же.
Нет… я не хочу это помнить… не хочу…
Вынырнув на секунду, дернувшись в магической паутинке, что сплел Фрино, я услышала чей-то душераздирающий вой. А потом воспоминания снова поднялись из темноты. Я сижу в темной каморке. Уже я, не Малум. И плачу, плачу, плачу. За дверью ругаются мать и отец. Запереть! Посадить под замок! Позор! Нонсенс! Никто не должен об этом знать!
Забыв о том, что не могла пошевелиться, зажимаю руками лицо.
— Яна… Яна? — голос, но не снаружи а где-то внутри. — Распутывай, Яна. Ты видишь нити? У тебя есть нож, Янка. Я видел, как ты им орудовала.
Голос такой знакомый, но чей?
— Выродок, перестань вопить. Оперным певцом подрабатывать не думал? Давай, дракон, где твои выдающиеся способности к поджиганию магии?
Точно знакомый голос. Мужской. Приятный.
— Рейнар, что за позорище? Парень, твоя защита была просто непрошибаемой, что же ты сейчас ее не поставишь. Как ты собираешься воевать если тебя скрутили таким ерундовым приемом?
Но в каморке никого нет. Откуда этот голос идет? Это с улицы?
— Орсон, чуть получше… ты почти меня сделал. Давай, выкини эту девку в красном платье из головы.
Красное, красное… красный камзол. Почему этот человек был в красном? Кем он был?
— Ивона, хватит жаться к Рейнару, он тебе не спасет. Да-да, тут каждый сам за себя. В войне против собственной головы никто не помощник. Давай, у тебя же есть шипы. Так что же ты их не применяешь?
И тут до меня дошло. Фрино. Магия. Мне не пять лет, не пять, я не маленькая, я не в каморке…Я потянулась внутрь себя, за магией, которая остыла и замерла вместе со мной. Нож. Меч. Мне нужен меч, чтобы срезать эти гадкие нити, которые обмотались вокруг меня. Эту паутину…
Но стоило мне дотянуться до магии, как память подбросила новое воспоминание.
Я иду. Мне снова пять. В одной моей руке леденец на палочке, в другой — шершавая рука. Я поднимаю взгляд. Человек улыбается в усы. Он сказал мне, что отведет меня в чудесное место. Красный человек…
Внезапно видение рассеивается и магия отпускает. Слезы катятся по щекам, тошнит страшно. Сверху лампочка мигает — видимо у кого-то сдали нервы и магия сбоит.
— Нда… — вздохнул Якоб. — Хотя все гораздо лучше чем я думал. Или ты, Фрино, обездвижил их чтобы они не метались?
— Обездвижил, — глухо сказал Фрино. — Иначе Мрамор бы здесь уже все разнес.
Осмотревшись, я увидела своих соседей. Мрамор стыдливо отворачивался у Ивоны глаза от слез были красные. Даже Текка, и та казалась подавленной. Фрино же сидел, обняв закинутые на диван ноги и, положив голову на коленки, тоскливо на нас смотрел.
— Подонок, — буркнул Мрамор. — Беру свои слова обратно.
— Отстань, — огрызнулся Фрино. — Самому тошно…
— Пять минут перерыв, а потом заново, — махнул на нас рукой Якоб. — Фрино, гоняй их нещадно. А вы вместо того, чтобы сопли на кулак наматывать, подумали бы лучше как вам выпутаться. Советовать ничего не буду, у каждого к ментальной защите свой подход, его искать надо. И старайтесь, а не злитесь на парня. А то справилась одна только Текка, не смотря на то, что Фрино вам даже подсказывал. Стыд и позор…