Закрыв проклятую тетрадь с домашним заданием по алхимии — выписывала рецепты пяти основных составов снотворных зелий — я потянулась и зевнула. В последнее время я рано ложилась, радуясь тому, что кошмары наконец-то отстали, и все равно никак наспаться не могла. Но сегодня торопиться было некуда — завтра впервые за долгое время выходной… и бал. А так как я на него не иду, то планировала запереться, повесить на дверь гасящее звуки заклинание и спать-спать-спать. До тех пор спать, пока все на бал не разойдуться. А потом выковырять Фрино из его комнаты и устроить с ним свой собственный бал и пир — только для нас двоих.
Когда я снимала учебник с витой подставки и укладывала его в сумку, в дверь поскреблись, причем поскреблись — в самом прямом смысле этого слова. Ну еще бы — на дворе середина ночи, свет везде давно приглушен.
Так… стук совершенно незнакомый. Янка стучит трижды, коротко и настойчиво. Мрамор стучит громко, но неуверенно. Орсон весело барабанит пока не откроешь. Кальц выстукивает каждый раз новую короткую мелодию. Кто пришел-то?
Размышляя над тем, кто может вот так странно стучаться, я приоткрыла дверь и нос к носу столкнулась с Фрино. Удивилась — еще бы, в общежити мы старались не пересекаться совсем, боясь попасться. А тут вдруг посреди ночи пришел. Мало того… на Фрино была та одежда, которой я не нем не видела со времен нашей драки — темно-бордовый плащ, накинутый небрежно на плечи, рубашка с кружевным жабо, узкие брюки и сапоги до колена. Это меня очень обеспокоило. Невольно вспомнились слова Яны о том, что люди не меняются, и рано или поздно он еще покажет себя с очень плохой стороны.
— Что-то случилось? — с опаской спросила я, выглядывая в коридор.
— Ты случилась, — улыбнулся Фрино и, сцапав меня за руки, с интересом осмотрел. — Решил украсть тебя до утра и кое-куда сводить. Что скажешь?
— Скажу, что мне нужно одеться, — смутилась я, понимая, что предстала перед ним в одном коротком халатике. — Подождешь?
— А посмотреть как переодеваешься нельзя, да?
— Нет, нельзя, — я еще больше смутилась.
— А жаль. Ладно. Тогда жду в саду у общежития. Оденься тепло и обуйся во что-нибудь удобное. Идти далеко.
Я была нежно поцелована в щеку, поглажена по волосам и оставлена на пороге в полном недоумении. А если бы нас кто-нибудь увидел? Он же первый трясся над тем, чтобы сохранить нашу тайну, а тут вдруг вот так посреди коридора поцеловал! Что вообще происходит?
Глянув вслед собственному парню, я вскользь подумала, что я знаю целых три Фрино. Один — безумный псих, второй — безжалостно честная язва, третий — милый и веселый проныра. Последний на данный момент принадлежал только мне и, возможно, Эйнару.
Быстро покопавшись в своих вещах, я выудила из глубины шкафа единственный легкий серый свитер, натянула его поверх майки, сунула ноги сначала в джинсы, а потом в кроссовки, и вышла. Эх, так уже привыкла одеваться по земной моде. И как я только раньше терпела все эти корсеты и белые приторные платья, не понимаю?
Фрино действительно ждал у ворот, однако вместо магического светлячка у него в руках была длинная палка, с верхушки которой на тонкой цепочке свисал масляный фонарь. Выглядело это мягко говоря чудно.
— Куда мы пойдем? — уточнила я. — И почему ты так одет?
— Знаю, сейчас тебе все это кажется очень странным, — с таинственно-серьезным видом Фрино протянул мне руку. — Но когда мы придем на место — я все объясню. Просто… глупо, наверное, прозвучит, но доверься мне.
— Хорошо, — я удивленно приняла его руку.
Мы покинули окружающий общежития сад и Фрино потянул меня в сторону ворот академии. Миновав их, мы ступили на мягкие облака. Дикий туман тут же с интересом на нас накинулся, облепил, и тогда Фрино зажег фонарь. Тусклый свет чуть разогнал мутное марево. Я оглянулась на академию и хмыкнула.
— Врата небесные, — хмыкнула я. — Иногда мне кажется что тот, кто выдумал рай, бывал в Междумирье.
— Знаешь, а я вот считаю что рай — это не место, — пробормотал Фрино, — а состояние души.
Я не нашлась, что на это ответить. Сейчас я понимала только то, что Фрино ведет себя очень странно. Это чуть пугало и сбивало с толку. Если бы не данная им клятва не навредить мне — я бы даже забеспокоилась.
Пока я обдумывала своеобразную идею о рае, Фрино потянул меня через туман, в облака. Молча, уверенно, каким-то неведомым образом ориентируясь в совершенно одинаковом, частично утопленном в туманах пейзаже. У меня не возникало ни малейшего сомнения в том, что он знает, куда идет.
Шли мы довольно долго, то взбираясь по облачным склонам, то спускаясь, то проходя по узким мосткам. Шли до тех пор, пока вдруг облака не расступились, и мы не вышли на самый край.
Ничего прекраснее неба Междумирья я в жизни не видела. В академии оно никогда не показывалось из-за облаков, а теперь я наконец получила возможность на него полюбоваться. Здесь были звезды — но не такие, как на Кронусе. Иные. Живые. Они то раздувались, то опадали, и скользили по небу, встречались, перемешивались и расходились. Каждая из точек светилась своим цветом, и от них отходили тонкие нити, похожие на разноцветные пряди волос в воде. Меня так заворожило это зрелище, что я и не заметила, как Фрино подтянул меня к самому краю.
— Что это вообще… такое? — спросила я, жадно взглядом впитывая немыслимую красоту.
— Ну, я и сам толком не знаю, — садясь на самый край и втыкая рядом с нами в облака фонарь, сказал мне Фрино. — Я много у кого спрашивал, но… Якоб сказал, что это те самые щели, через которые утекает в другие миры магия. Грег — что это корни, которые миры пустили в Междумирье, объединившись в Альянс. Вальдор — что это просто граница мира так выглядит, и все остальные теории — ничем не подкрепленные домыслы. Но, честно сказать, мне все равно. Что бы это ни было — оно очень красивое. И вытягивает магию.
Чуть перепугавшись от такой новости, я заглянула в себя и поняла, что и правда уже наполовину пуста. Так вот почему он взял фонарь. Магический светлячок наверняка бы погас, а так у нас хоть какой-то с собой свет есть. Пусть в междумирье вечные сумерки, но сумерки далеко не светлые.
— И не поспоришь, действительно красиво, — опустившись рядом с ним, сказала я. — В последнее время я вижу столько всего потрясающего… кажется, я понимаю, что ты имел в виду. Ну, про рай. Как ты вообще нашел это место?
— Не поверишь, но я знал о нем задолго до прибытия в академию, — Фрино положил свою руку на мою, и мы осторожно переплели пальцы. — Я ведь гулял в Междумирье во снах. Эйнара здесь, кстати, встретил.
— Я тоже здесь познакомилась с Абигейл, — кивнула я. — Я понимаю. Но я бывала в Междумирье нечасто и только, может, последние полгода.
— А мне всю жизнь оно снилось, — Фрино повалился на спину, в облака, я примостилась рядом. Наши ноги болтались в воздухе, а сами мы смотрели вверх, на это удивительное небо. — Я ведь родился магом. Как говорил отец — мне еще пуповину не успели обрезать, а письмо о том, что меня заберут в академию уже пришло. Думаю, если бы не это — я бы не дожил и до шестнадцати.
Его рука стиснула мою. Я знала — это больная тема. Знала. Но все равно попросила:
– Расскажешь? Ну… о себе… о том, кем ты был до того, как…
— Расскажу, — неожиданно согласился Фрино. — Со временем. Обещаю. И не потому что Вальдор попросил, а потому, что сам хочу уже с кем-нибудь поделиться и перестать бояться собственного прошлого.
Я украдкой скосила на него глаза, но лифо Фрино ничего особенно не выражало.
— Однако это будет не самый приятный разговор, — хмыкнул парень. — Потому не сейчас, хорошо? Сейчас я хочу тебе кое-что другое показать. Я… не знаю, зачем я его сохранил, но… держи, в общем.
И он, порывшись, в кармане, выудил на свет маленькую склянку, похожую на флакон духов. Помешкав, Фрино передал ее мне в руки.
— Только не открывай. Даже запах может сильно навредить.
Бутылочка оказалась фигурной, из толстого зеленого стекла. Она изображала сердце, в которое впивалось по обе стороны зубами две змеи-ручки. Узкое горлышко закупоривала длинная пробка.
— Что это?
— Яд. Называется он — оргия тысячи змей. Самый страшный яд во всех семи мирах, от которого до сих пор не придумано противоядия. Выпьешь его — и умрешь в лучшем случае через пять суток, до этого пережив все возможные мучения. Это прощальный подарочек моего отца.
Я сжала бутылочку в руках, раздумывая, а не запустить ли ей с края света. Будто угадав мою мысль, Фрино кивнул.
— Хочешь — брось. А хочешь — забери себе. Оно очень дорого стоит.
— Отдам Кеше, — сказала я, засовывая яд в карман. — Он любит сложные задачки. Может, ему повезет, и он изобретет противоядие. Пусть зло послужит благу.
— Пусть зло послужит благу… — повторил за мной эхом Фрино. — В этом что-то есть. Что ж… я тоже собираюсь совершить кое-какое зло во благо. После выпуска.
— Что именно? — настороженно спросила я, оторвавшись от неба и посмотрев на серьезного Фрино. Он тоже повернул ко мне голову и прикрыл глаза спокойно, умиротворенно.
— Вчера мне пришло от отца еще одно письмо, — сказал парень. — Кто-то узнал о нашей маленькой тайне и рассказал ему. Он красочно расписал мне, что он с тобой сделает, когда нас поймает. И знаешь… то ли я действительно изменился, то ли беседы с Вальдором как-то повлияли, но меня смех от этого дурацкого письма разобрал. Угрозы, угрозы, угрозы. Я тебя убью, я тебя замучаю, я уничтожу все, что тебе дорого и все что ты любишь… такой бред, и из-за чего? Из-за какой-то немыслимой ерунды! Почему я вообще раньше его боялся, не понимаю?
— Все точно будет в порядке? — забеспокоилась я.
— Яна, я видел на что ты способна, — усмехнулся Фрино. — И я тоже расту очень быстро. Еще немного, и я превзойду отца по силе. К тому же — кто есть у него? Купленные шавки, которые бросят его как только запахнет жареным? А на моей стороне ты и Эйнар, и, кстати, Якоб. Так что я просто пойду к отцу сам.
— Почему он вообще так… ну… ненавидит тебя? — хмыкнула я. — Не понимаю.
— Я тоже не совсем это теперь понимаю, — согласился Фрино. — Раньше у меня действительно было чувство, что я что-то сделал не так. Не так, как ему бы хотелось. Но теперь, спустя месяц, мне начинает казаться, что он просто все это время играл со мной. Хотя что уж там… иногда и раньше мысли такие проскальзывали. Он любит ломать свои игрушки — слуг, рабов, жен, детей. Заставлять их мучиться. Я ведь не первый. Сентро порождают на свет наследника и, если он не удался, убивают и его, и мать, и пробуют снова. Он не убил меня только потому, что я был под защитой академии и Альянса. Но он не учел, что я здесь могу стать сильнее. Наверняка, думал, что меня вышвырнут, и он наконец избавится от меня… но я не вылетел каким-то чудом. И теперь все, чего я хочу — это прекратить его игры… Оборву этот сучий род Сентро, отпущу всех рабов. Устрою там что-то вроде небольшой революции имени меня и спокойно пойду заниматься тем, что мне действительно нравится.
— Может все же не стоит? — спросила я опасливо. — Может, лучше просто напугать?
— Увы, этого мало, — покачал головой Фрино. — Я сам уже думал… Много думал. Но, как бы я не думал — если я его не убью, он не даст мне спокойно жить. Потому мне придется это сделать. К тому же… Яна, он на моих глазах спускал живьем кожу с совершенно невинных людей — просто потому, что ему было скучно и хотелось развлечься. Что бы ты выбрала — смерть одного негодяя или смерти множества невинных людей.
— Хорошо… я понимаю… — согласилась я. — Но одного я тебя не отпущу…
Эти слова дались мне нелегко. С одной стороны — я все же была против убийства. С другой — чем больше я знала, тем больше ненавидела отца Фрино. И, думается мне, возненавижу его еще больше, когда мой парень наконец расскажет мне о своей жизни. Потому я решилась предложить помощь. Хотя и понимала, что нелегко мне придется.
Вот ведь… лежим и планируем убийство. Хороши великие маги.
— Спасибо за это, — Фрино с благодарностью приобнял меня за талию и зарылся носом в волосы. — Прости, что втягиваю тебя в этот ужас. Хотя к отцу я все равно пойду один. Но ты все же можешь кое-чем помочь. Ты когда-нибудь статуи взрывала? Я думаю у тебя прекрасно получится.
— А зачем их взрывать? — удивилась я.
— О, ты же не знаешь. Посреди Орны — это так моя страна родная называется — в столице стоит огромная статуя двухголовой собаки. Она называется Закон или Судья. Одна часть тела у нее черная, другая — белая, и у обоих голов языки высунуты. А на языках — закон, по которому Орна живет уже несколько столетий. Первая голова зовется Прокурор, на ее языке записаны обязанности. Вторая голова зовется Адвокат — на ее языке написаны права. Эта статуя и наш бог, и наш царь, другой власти на Орне нет. Так вот, ее, как я теперь понимаю, давно пора взорвать. Только она магией пропитана, так просто ее не возьмешь.
— Такие плохие законы?
— Нет, законы-то нормальные. Да только я теперь вижу, что выполняются они неправильно. Просто когда два человека судятся, то выясняется сначала кто выше по статусу. Тот, кто выше становится под голову с правами, а тот кто ниже — под голову с обязанностями. В общем, кто выше — тот и прав. А если учесть, что выполнение этих законов подкреплено магией… вся Орна в каком-то роде давно находится в магическом плену. Ничего… посмотрим, как они забегают, когда мы этого пса пустим на щебенку. Как я только мог считать такую систему нормальной…
— Поняла, — прикрыв глаза, сказала я. — На щебенку так на щебенку. Но мы точно не навредим?
— Ну… — фыркнул Фрино, — ее пытаются уничтожить каждые года два-три какие-нибудь революционеры. Их даже не останавливают — Судью еще никому не удалось даже поцарапать. Мы просто им немного поможем, вот и все. А уж что дальше после этого будет с Орной… на самом деле мне все равно. Пускай хоть сгинет эта треклятая страна, в море утонет вместе со всеми ее жителями — мне будет все равно.
— Будем считать, что ты меня убедил, — вздохнула я.
— И еще… — погладив меня рукой по боку, сказа Фрино тихо. — Честно сказать я не хотел раскрывать то, что мы встречаемся, именно из-за отца. Думал же, что убегать от него буду, прятаться. Боялся, что он тебе навредит, даже здесь, в академии способ найдет. Но раз он все равно теперь все знает, да и я совсем перестал его бояться, то, может, пойдем вместе на бал?
— Уверен? — обрадовавшись, я запрокинула голову и заглянула ему в глаза. — Не боишься, что вместо твоего отца нас убьют студенты?
— Ну, — потер нос Фрино. — Чую, без синяков я не уйду. Придется отбивать тебя у твоих многочисленных поклонников.
— Да нет у меня поклонников, — улыбнулась я весело. — Я их всех разогнала.
— Тем лучше, — хитро улыбнулся Фрино. — Приятно знать, что ты моя и только моя.
— Ууууу, — чуть ли не взвыла я от разгоревшегося внутри азарта. — Все просто рухнут на месте от такого. Небеса, я пойду туда только ради того, чтобы увидеть их реакцию. Но Мрамор однозначно тебя побьет. И Абигейл добавит.
— Так и знал, — скорбно вздохнул Фрино. — Придется тебе потом меня лечить.
— Бедный, бедный Фрино.
— И не говори.
— Хотя… — я смутилась, вспомнив последний разговор с подругой. — Абигейл и меня убьет. Она вообще просила держаться от тебя подальше.
— Спасибо за это, — улыбнулся Фрино. — Ну, что не рассказала. Хотя… какая уже теперь разница. И да, я не такой стойкий как ты. Так что Эйнар будет на нашей стороне.
— Не думаю, что это так уж и хорошо, — вздохнула я. — Если бы я рассказала ей, поговорила, пояснила, может, она бы это приняла это… как-то помягче. А так… я боюсь, как бы не было скандала.
— Если что — вали все на меня, — нежно поцеловал меня он.
Фрино осторожно выбрался из моих объятий и помог подняться. Мы в последний раз глянули на магическое зарево и пошли обратно к академии, обсуждая предстоящую вылазку и веселясь от этого. Я замерзла, и его тяжелый плащ перекочевал ко мне на плечи. Так странно было одеться в него. Одежда, в которой, казалось, жила вся злобная сущность Фрино вдруг стала безопасной и теплой. Чуть приглушили разговоры мы, только когда добрались до ворот в академию.
Красться мы не стали. Напротив. Никто нас не видел, все отсыпались перед балом. Потому можно было вдоволь нацеловаться и наобниматься по дороге. В результате до красного общежития мы дошли несколько помятые и взбудораженные. Какое-то время бессовестно целовались в входа, а потом, вместе поднялись наверх, на второй этаж. Он отпер свою дверь, я — свою. Мы повернулись друг к другу, еще раз поцеловались будто бы на прощание…
…а потом он осторожно так, ненавязчиво, потянул меня в сторону своей комнаты. Лицо у него было умоляющее, вид — чуть взъерошенный, раскрасневшийся. И я, так и оставив ключ от своей двери в замке, пошла за ним. Пошла, потому что действительно этого хотела. Дверь его комнаты за мной щелкнула, словно мышеловка, и я попалась.
Я думала, что меня разорвут на кусочки… но Фрино на удивление никуда не торопился. Он будто пытался украсть меня у всего мира, даже у самой себя. Медленно, мучительно, он уничтожал мои страхи, превращая их в желания. Он не кинул меня на кровать и не навалился сверху — мы легли вместе, медленно, долго просидев на ее краешке и с наслаждением целуясь. Он не рвал на мне одежду, как это любят описывать в дамских романах — а снял ее так медленно, что я и не заметила, как осталась голой. Он исследовал мое тело, каждый его изгиб, пытаясь найти способ вырвать у меня из губ очередной стон удовольствия. Он играл со мной как хищник со своей жертвой — и под конец я сама начала хотеть, чтобы меня съели. Но это была не грубая игра, а ужасающе нежная, заставляющая все внутри сжиматься от предвкушения нового его хода. Но что самое главное — он сам потихоньку, вместе со мной, терял голову.
В свою комнату я спать не пошла — мы уснули вместе, не утруждаясь поисками одежды. И, уже когда Фрино расслабился и засопел я поняла — никогда, никогда в жизни я об этом не пожалею. Но перед Яной мне придется очень серьезно извиниться… если, конечно, она тайком от меня уже не сделала этого с Хоуком.
***
Первым, что я увидела, проснувшись утром, стала исцарапанная спина Фрино. Кое-где на царапинах серьезно была запекшаяся кровь, и я отругала себя за это последними словами и пообещала, что буду теперь стричь их как можно короче, чтобы не навредить своему парню.
Парень, надо сказать, довольно мило спал, подложив руки под щеку и поджав ноги. Я решила его не будить, а осторожно выбраться из постели и одеться. Куда там. Фрино обернулся на меня после первого же произведенного мной шороха. Я смущенно потянула на себя одну из шкур и прикрыла ей тактически важные места — спала-то я голышом.
— Доброе утро, — сонно пробормотал он, переворачиваясь на спину и заставляя меня покраснеть еще больше. — Который сейчас час?
— Не знаю, — пискнула я, с интересом его разглядывая.
Впрочем, я и вчера его разглядывала, но насмотреться никак не могла. Фрино, конечно, не был эталоном мужской красоты, но мне его внешность нравилась. Худой, угловатый, но какой-то складный. Приятное лицо чуть портили залегшие под глазами тени, под глазами залегли тени. И ни намека на мышцы. Мне он напоминал одного мага из сказки с Кронуса. В ней рассказывалось о волшебнике, который был настолько физически слаб, что даже ноги свои двигал при помощи магии. А все потому что он не ел и не спал чтобы найти истину. Странная сказка… до сих пор я не могла понять, какая же в ней мораль.
— Тебе однозначно надо больше есть, — задумчиво сказала я. — И больше спать.
— Вальдор сказал мне то же самое, — невесело улыбнулся Фрино. — Я постараюсь. А то скоро буду действительно в обморок от недоедания и недосыпа падать.
— П… почему? — удивилась я.
— Я сплю часа по четыре в сутки, и почти ничего не ем, — пояснил мне Фрино, натягивая на себя шкуры. — Просто будучи голодным как-то легче… ну. психологи… чески. Думаешь больше о еде и сне, чем о своих проблемах. К тому же я всегда думал, что быть физически слабым нормально для меня. Вроде как вся моя сила в магии… но посмотри на меня. Даже малявка Абигейл свалила меня одним ударом с ног и сломала нос. А ты в тот раз между прочим сломала мне пять ребер.
— Кстати о травмах… — покраснела я, удивляясь таким совпадениям со старой сказкой. — Можно я полечу твою спину?
— Ну, если тебе не сложно, — улыбнулся мне Фрино.
— Прости, я не думала что так ее… поврежу.
— Дело не в тебе. Стыдно сознаваться, но кожа у меня тонкая. Так что если вздумаешь когда-нибудь меня покусать в порыве страсти — не удивляйся, если потом обнаружишь кучу синяков. Я вообще позорно хрупкий для мужчины.
После этих слов я лишь с нежностью улыбнулась. Да уж, парень мне достался мягко говоря необычный. Хрупкий, странный, запутавшийся. Но я знала, на что иду и ни о чем не жалела. К тому же с ним было не скучно. Я никогда не знала, что он в следующий момент выкинет. Единственное, о чем я беспокоилась — это то, что раньше он ничего о себе не рассказывал. Теперь же он обещал… и я понимала, что должна открыться в ответ.
— Надеюсь, ты не жалеешь, — понял мое молчание по-своему Фрино.
— Не жалею, — покачала я головой. — И никогда не пожалею. И еще…
Фрино насторожился, глядя на меня внимательно. Я помялась:
— Я постараюсь рассказать тебе или сегодня вечером, или завтра ночью одну большую тайну. Но сначала мне нужно уладить кое-какие дела.
А если быть точнее — поговорить с Яной. Давно пора было это сделать. Рассказать ей обо всем — и о Малуме, и о Фрино, и о том, что Мрамор знает наш секрет. Зря я столько тянула. И попросить рассказать наш секрет Фрино. Потому что вне зависимости от того, останемся мы в чужих телах или вернемся в свои, я не хотела с ним расставаться. Никаких свадеб с Хоуком. И еще… надо попытаться уговорить Яну поменяться телами уже навсегда. У меня в запасе как раз накопилась куча убедительных аргументов. Как раз на балу или после него и поговорим. Только вот…
В чем идти-то? Платья-то у меня нет.
На автомате я подняла с пола плащ Фрино. Посмотрела сначала на него, потом на себя в зеркале, потом на своего парня. И улыбнулась. Что ж… имелась у меня одна сумасшедшая идейка по поводу того, что надеть на бал. Кто сказал, что девушки должны приходить туда исключительно в платьях?
— Фрино, слушай, — улыбнулась ему я. — Ты ведь у нас будущий революционер и авантюрист? А не хочешь сломать кое-какие моральные устои уже сегодня вечером?
— Смотря какие, — с интересом уставился на меня Фрино. — Надеюсь, ты не предложишь мне пойти на бал в платье и на каблуках?
— Нет, — улыбнулась ему я. — Но общую суть ты уловил… только давай как-нибудь тайком проберемся на склад с одеждой…