Когда мы вернулись к красному общежитию, Ярэн Корн как раз прикрывал за собой калитку. Он едва слышно напевал себе под нос что-то веселое, и увидев нас почти обрадовался
— А, Яна, Абигейл, как это я вовремя… Правда, мне уже и нет нужды вас задерживать. Фрино любезно ответил на все вопросы. К слову, при старании он может быть удивительно милым мальчиком…
Уж я не сомневалась, раз этому блондинчику удалось так вскружить голову Эби.
— Рада, что он вам помог, — улыбнулась Ярэну Эби, глянув на меня осторожно. — Он немного язва, но с ним действительно есть о чем поговорить.
Я отвела взгляд. Хотелось в очередной раз показать, какой язвой бываю я, но сейчас было не до Фрино. Сейчас нужно разобраться, как дальше быть с Радой, и к черту парня, с которым переспала Эби в моем теле… Но перед глазами почему-то так и встал парень, с которым переспала в ее теле я. Хоук, который возмущенно, восхищенно и обреченно одновременно смотрел, как я исчезаю из его дома… просто смотрел, но не пытался догнать и остановить, отчего душу царапало какое-то разочарование. Но ведь я и сама не хотела его видеть, хотела доказать, что и сама со всем справлюсь… и незачем теперь сомневаться.
— Мне приятно видеть, что вы подружились, Яна. Столь мягкая и добрая девушка, сможет ему помочь преодолеть болезненное прошлое. Как думаете у него получается?
— Фрино было очень плохо после второго тура, — сказала напряженно, чуть пугливо Эби. А потом неожиданно будто подобралась, нахмурилась, скрестив руки на груди. — И я, честно сказать, зла на вас за такие жестокие испытания. Всем нам было так плохо после знакомства с этой ужасной рукой.
Какой неожиданно прямолинейный упрек. Мне всегда нравилось, как у Эби сочетаются боязливость и какая-то бесшабашная храбрость. Но теперь на место первого все чаще приходит уверенность. Теперь Эби отучилась вечно чувствовать вину перед всеми, по делу и нет. Я всегда этого и хотела, но ее нежелание чувствовать вину именно передо мной… и возмутило меня, тогда на балу. Тем самым обнажило мой собственный эгоизм.
И сейчас ее недоверие к моим обвинением Рады обескураживало настолько, что я даже не знала как реагировать. Но это и… радовало. Восхищало в какой-то степени. Лишало последней возможности сбежать за маску снисходительной защитницы для наивной малышки Эби, а потом смертельно обижаться, что мои благородные порывы были не оценены. Потому что Эби давно уже сама способна себя защитить. Достойна сама принимать решения. Учится на собственных ошибках, в конце концов.
Я извинялась перед ней искренне, ведь я действительно чувствовала себя виноватой. Но эта искренность не отменяла расчета, что Эби в ответ начнет тоже сразу каяться, покажет, что ей тоже было плохо, очень плохо из-за нашей ссоры…Я вела себя так, будто и обрезанные волосы, и ее загубленная моей злостью девственность — ерунда, не стоящая внимания. И сама удивлялась, с какой дрожью внутри ожидала ее реакции, ее негодования, разочарования, презрения…
И каким стыдливым облегчением было понять, что ожидания не оправдались.
И ладно.
Мы просто обе предпочли поскорее забыть про наши бабские склоки и вместе заняться спасением нашей магии. Пусть Эби и не могла осознать всю серьезность, всю мерзость того, что Рада делает с магами, но зато прислушалась ко мне. Я была за это так благодарна… и молила мироздание, чтобы мое решение не оказалось очередной ошибкой.
— На меня? — Ярэн выглядел сбитым с толку от наезда Эби, но, подумав, все же понимающе хмыкнул. — Ну что вы… Хранители не причастны к смене задания. Это идея госпожи Тарвиус, и я до сих пор гадаю, зачем ей это было нужно. Конечно, Раде пришлось попотеть, чтобы его приняли, подобная магия ведь практически под запретом, но своего она добилась.
Имя этой старой лживой ведьмы заставило меня собраться и вспомнить чего я, собственно, от Хранителя хочу.
— На самом деле мы хотели поговорить с вами… На прощание, так сказать, — я хотела беззаботно улыбнуться, но решила, что получится слишком неественно. Пусть, как хочет, так и понимает мое серьезное лицо.
— Надо же… — оживился Корн, не скрывая удивления. — Буду откровенен — я весьма польщен. Не часто студенты сами изъявляют желание перемолвиться со мной парой словечек. Разве что наябедничать — на преподавателей или сокурсников, а подобное, должен сказать, выслушивать малоприятно.
— Нет, мы… — замешкалась я, обескураженная таким заявлением. — Мы скорее хотим расспросить.
Просто вести Хранителя к Раде для откровенного разговора было бы совсем безрассудством. Для начала я собиралась аккуратно с ним поболтать. Убедиться в том, что он хочет поймать ректоршу на нарушении закона. Узнать, на многое ли он готов закрыть глаза ради этого. Сразу же жаловаться на то, что ректорша, использовала запретную магию, чтобы насильно поменять нас с Эби телами, я уж точно не собиралась. В идеале я бы предпочла вообще обойтись без раскрытия этой тайны… но тут придется уже импровизировать.
Хранитель нам кивнул, а потом не сдержал усталого зевка.
— Я не смею настаивать, милые леди, но может вы загляните ко мне в гости для разговора за чашечкой чая? — он протянул нам руки, предлагая телепортировать.
Я на секунду засомневалась. Хорошо бы было, конечно, играть на своей территории, но откуда ей взятся-то? Не приглашать же Хранителя в собственную комнату… хотя моя комната тот еще проходной двор, все равно не подошла бы. В принципе, я ведь могла телепортироваться откуда угодно. Сбежим если что. Так что отказываться от приглашения я не стала. Кивнула Эби и мы взялись за любезно протянутые руки Ярэна.
Переместились мы в небольшую скромно обставленную комнату. На стенах висели плакаты со сложными руническими схемами, в углу стояли алхимические агрегаты. Можно было предположить, что Хранителя поселили в переделанную лабораторию. Комнату даже можно было назвать уютной, если бы не изобилие синего света. Синий ковер, синий диван, синий плед на постели с вручную вышитыми звездами и луной, синяя скатерть на круглом столике, синие занавески на окне… Аж глаза режет.
— Вам так нравится синий? — хмыкнула я, сдерживая порыв сесть на такой удобный, но чужой стол.
— Терпеть не могу. Вот Рада и предложила мне обустроиться в этой комнате… Увы, тут все зачаровано, и никак мне от этой синевы не избавиться. Но вы присаживайтесь, присаживайтесь — Ярэн выдвинул магией перед нами стулья с удобными спинками. — Я сейчас чай поставлю. У меня и пирожные с Пиниона есть — вишневые. Специально для Рады их и захватил, думал ее в гости напоследок позвать.
Разговаривая, Ярэн беззвучно колдовал. На столе из ниоткуда появился пузатый синий заварник, три чашки и блюдо с дюжиной шоколадных пирожных, украшенных крупными вишенками. Я к такого рода вкусностям была равнодушна, а вот Эби сразу оживилась. Ну да она же у нас та еще сладкоежка. К тому же мое тело медленно набирало вес от переизбытка калорий… интересно, она еще и поэтому меняться не хочет?
— Угощение-то, небось, сывороткой правды какой пропитано, — не сдержала я подколки.
Ярэн мягко рассмеялся.
— Подвох тут в другом и только для вашего ректора. Видите ли, вишню она терпеть не может еще больше, чем я синий цвет, — сам мужчина взял себе пирожное и с аппетитом откусил сразу половинку, чуть вымазав усы в креме. — Не буду, скрывать, когда-то я баловался шиарой или правда-зельем, чтобы развязать определенным людям язык, но такие хитрости мне давно уже наскучили. Да и не они слишком ненадежны. Например не действуют на хороших менталистов.
Менталистом, кстати, Хранитель не был от слово совсем. Его магия виделась мне слишком грубой для этого… но одновременно с тем она казалась какой-то уютной, словно пушистый плед. Вот уж странное восприятие. Может он немного эмпат? Хотя… эмпат, не эмпат — артефакт подсказывал, что Корн не лгал. Пусть так, но пить да есть я все-таки не рискнула. Зато рискнула Эби, и я понадеялась что с ней все будет в порядке.
Я между тем продолжила пустую болтовню, раздумывая, как бы лучше подвести его к интересующим меня темам.
— Так вот, значит, какими методами вы с ректором воюете. Цвет, пироженки. А не мелковато ли?
— Ну что вы, Абигейл. Это у нас не война, а так, любезное приветствие… По-настоящему досадить Раде задачка крайне сложная.
— А мне казалось, что одно ваше присутствие здесь — та еще досадная… неприятность. Вы даже арестовали ее работника.
Ярэн Корн вздохнул и потянулся за сигаретой.
— Если бы… Можете считать меня старым параноиком, но каждый раз, когда я будто бы выигрываю у нее, нахожу какое-то нарушение… сомневаюсь. А не она ли сама мне это подсунула, это нарушение? Решила моими руками убрать неугодного ей человека и дать Хранителям иллюзию власти в Академии а студентам — иллюзию злобности Хранителей? Ведь когда Рада Тарвиус действительно хочет кого-то защитить — она защищает. Все семь миров перевернуть готова ради этого, — он задумчиво затянулся папиросой и добавил: — Признаться, это даже вызывает уважение… вам так не кажется, Абигейл, Яна?
Я неопределенно пожала плечами. Ничего связанное с лживой ректоршей не вызывало у меня уважения. Я как вспоминала ее улыбочки и притворные вздохи, будто бы она там сожалеет, что просмотрела демона-злодея, так у меня сразу все душе переворачивается от злости. Эби, судя по всему, вообще было все равно…а я вот Раду, пожалуй, ненавидела. За все, что она сотворила с нашими жизнями.
Но что я ей сама могла сделать? И из преподавателей никому нельзя было доверять… Как и этому добродушному дядьке, что сидел напротив и дымил, словно паровоз.
А может все-таки можно было?
Как бы проверить.
— Вот вы Раду Тарвиус хоть и уважаете, — я откинулась на спинку кресла, — но так откровенно не любите. И всех вокруг пытаетесь убедить, что ее нужно не любить. Что она прямо худшее, что могло случится с Академией, каждый ее поступок — хитрая интрига. Но знаете, как-то оно… голословно. Как бы это повежлевее выразиться… в общем, ваши обвинительные намеки действительно просто старческую паранойю напоминают.
Корну вовсе было не обязательно знать, насколько я согласна с его обвинениями. Пусть лучше расскажет что-нибудь полезное, докажет какая Рада плохая. Насколько я могла его изучить, моя вежливая грубость его только позабавит.
Ярэн Корн и правда не сдержал усмешки. Потер усы, избавляясь от последних крошек и крема. Как-то незаметно они с Эби уже все пирожные и умолотили.
— Значит вы хотите услышать шокирующие факты ее злодеяний? Увы, будь мне такие известны, давно бы сам их и использовал. А ее безразличие, которое принимают за хладнокровие… ее жестокая политика, как в обучении, так во всем остальном… Что ж, говорят — цель оправдывает средства. Забавно, но с тех пор как она стала ректором, Альянсу становится все хуже, но миры убеждены, что если бы не Рада Тарвиус — все было бы… гораздо хуже.
– А вы ее ненавидите.
Отголоски этого чувства я улавливала через артефакт каждый раз, когда Корн произносил ее имя.
— Ну что вы… Ненависть — это слишком громко сказано, — впервые за все наши беседы солгал он. Я спорить не стала, но внутренне почувствовала удовлетворение.
Но Корн сам пошел на попятную.
— Кажется, я вас обманул, — он издал грустный смешок. — Верно… ненавижу. Должен же я хоть кого-то в семи мирах ненавидеть. Наверное, дело в том, что я слишком люблю Академию, точнее… детей. Начинающих магов, перед которыми открыты все пути, которые, как податливая глина в умелых руках… Но руки Рады Тарвиус слишком безжалостны.
Горячность, с которой говорил Корн отдавалась и жаром искренности в камне на моей груди.
— Мне мерзко видеть, как Рада твердит о совершенстве через саморазвитие, а на деле словно просто развлекается, наблюдая, как студенты уничтожают сами себя и друг друга. Хотите историю? — не дожидаясь нашего ответа, он продолжил. — Для вас давняя, лет тридцать уже прошло, но для меня — словно вчера. Попала в академию девушка, славная, скромная девушка, простолюдинка из Вейданы, из моей проклятой родины Орны. Так бывает, что иногда распределительная система дает сбой — сейчас же вся магия сбоит периодически. Вот и осталась она без места в нужном общежитии, и отправили ее туда, где свободно было. В зеленое. Нашему общему знакомому Иннокентию в свое время повезло, он нашел друзей и стал замечательным магом и преподавателем. Увы, бедной Ирими удача не улыбнулась. Ее соседи были… жестоки. Убийцы и насильники, которым была подарена возможность стать лучше. Но с бесправной жертвой под боком и всей этой политикой невмешательства в дела студентов, напротив, лишь сильнее раскрылись их темные стороны. Особенно отличался один из парней, сын пирата с искаженной моралью. Ирими не раз и не два подавала прошения о том, чтобы ее переселили, чтобы ей помогли, да хоть исключили, но тщетно. Парень достаточно хорошо заметал следы, и до выпуска преподаватели ничего ему сделать так и не смогли, доказательств не хватало. Было непонятно, врет ли она просто, чтобы убрать досаждающего ей соседа, или он действительно с ней что-то сделал. От проверки памяти она отказывалась. Вот, к чему это привело.
Ярэн призвал из воздуха старую, потрепанную газету и положил ее на стол:
— Серийная убийца, использовавшая запретную магию, поймана, — прочитала Эби вслух крупный заголовок. — А что она делала?
— О, она просто переловила после академии всех тех, кто ее доставал, — сделав глоток чая, пояснил Ярэн. — И ей было мало того, чтобы они просто умерли. О нет. Она нашла ради своих мучителей книгу с запрещенными проклятиями. А когда ее поймали, она сожалела только о том, что не успела унести с собой на тот свет совершенно равнодушную Раду, у которой она в ногах валялась умоляя вернуть ее домой. Но, разумеется, Рада Тарвиус как всегда вышла из этой истории без единого пятнышка на репутации.
– Ее казнили? Эту Ирими… — тихо спросила я.
Ярэн Корн помолчал, оценивающе посмотрела на нас с Эби, словно раздумывая, стоит ли нам говорить правду.
И все же сказал.
– Официально, Ирими покончила жизнь самоубийством. Она была слабым магом, это вам не Дженнифер или Якоб… Раде она не была интересна, не зачем даже внимания обращать. Но я… пожалел девочку. Амелия заслуживала еще один шанс. Сейчас она живет на Кронусе, работает лекарем, тайно применяя целебную магию, и это все, что я могу вам сказать.
Он не лгал, это точно.
Но в то же время Корн откровенничал не просто так. Он хотел вызвать наше доверие.
Я вздохнула, обдумывая свой следующий шаг. Этот разговор походил на мою магию. Аккуратно, нежно-мягко, чуть оступишься — и все, смертельный взрыв… Это вызывало какое-то ненормальное удовольствие и азарт.
– Вы так говорите, будто Раду ничем не возьмешь…
— Есть законы, которые даже она не в сможет обмануть, — покачал головой Корн. — Но, увы, несмотря на… хм, грехи некоторых ее подопечных, несмотря на грязные истории в стенах академии, репутация самой Рады всегда оставалась безупречной. Нужно что-то действительно серьезное, чтобы свергнуть ее с этого поста…
Запретная магия переселения душ, наверное, подойдет. Был бы способ рассказать об этом, не упоминая нас…
— Ну что например? — спросила я почти в лоб. — Просто, знаете… мы ведь к вам из-за Рады и пришли. Я понимаю, прекрасно вижу, что именно этого вы от нас и хотите, распинаясь о этих гадостях с ней связанных, признаваясь в собственном…. преступлении…
— Хочу, — перебил меня серьезный как никогда Ярэн. — А как вы думаете почему я этого хочу, Абигейл?
Я на миг растерялась. Вроде бы понятно, что он весь такой за жизнь и душевный комфорт студентов радеет, но как-то странно было про это говорить, и я скептически предположила еще один вариант:
— Ради спасения вселенной?
А что? Это идеальный аргумент — у Хоука вполне убедительно получилось его подать.
Корн подавился дымом, Эби посмотрела на меня с некоторым недоумением.
— Знаете, мне приятно осознавать, что хотя бы у кого-то такое приятное мнение о Хранителях сложилось, — сказал Ярэн. — Но увы… Хранители давно уже не занимаются тем, чем должны были заниматься. Они разучились.
– Именно что разучились? — хмыкнула Эби.
— Нет, были времена, когда Хранители действительно хранили — хранили саму магию и Сердце Междумирья. Академия помогала разжечь пламя магии, а мы — поддерживали его, чтобы не потухло, чтобы не причинило никому вреда. Но теперь мы — из-за прихоти слишком сильной и умной женщины — оказались по разные стороны баррикад… И Хранителей постепенно стали волновать больше деньги, статус и власть, чем какая-то там магия.
Он тяжело вздохнул, допил чай, отставил в сторону блюдце.
— Возвращаясь к нашей теме… нет, дело не только в спасении мира, Абигейл. Пусть я и считаю, что чем меньше в Альянсе зла и насилия, тем лучше для самой магии, но избавление Рады от поста ректора вряд ли тут сразу поможет. Скажем так… это глубоко личная неприязнь. И моя личная неприязнь, и той группы оппозиционеров, к которой я принадлежу. Мы хотим вернуться к истокам, объединить Академию и Хранителей.
— Если удастся убрать Раду, это может получится?
— Я бы искренне хотел верить в то, что это возможно. Я бы многое отдал за это, многим бы пожертвовал. На все готов, чтобы заставить эту женщину заплатить по всем счетам. Отчитаться за каждого загубленного ей студента…
В голосе Ярэна звучала искренняя печаль.
Если бы я хоть на миг почувствовала через свой артефакт толику лжи — тотчас бы сбежала вместе с Эби прочь от Хранителя. Но в этом человеке не было никакого притворства — я была совершенно в этом уверена, чувствовала это. Его откровенность — не лицемерие. Его волновали чувства других. Он не любил обмана и эгоизма. Он готов был на жертвы. Он думал о Раде Тарвиус то же, что и я.
Это нужно было использовать.
Мы всего лишь безвинные девчонки, что случайно узнали о своем ректоре что-то нехорошее, и теперь мучались сомнениями — сдавать или не сдавать? И Ярэн Корн убедил нас сделать последнее. Но остался у меня еще последний вопрос к нему….
— А вот… ну допустим, вы узнаете нечто, из-за чего Раду… ээ, возьмут под следствие. В общем, кто тогда будет во главе Академии? Вы?
Ярэн фыркнул.
— Ну что вы! Не моя это работа, я даже не смею решать, кого можно было бы сделать новым ректором… но если бы спросили моего мнения — Вальдер Озель ле Морта был бы замечательным кандидатурой.
— Бюрократии точно стало бы меньше, — фыркнула я. Если Вальдор все-таки не замешан в обмене нас телами ради вытягивания магии — и правда, кандидатура неплохая. Он хоть и смахивает на пьяницу и разгильдяя, но на самом деле очень даже ответственный эльф, а главное — по-настоящему волнуется за студентов и справедливость для него — не пустые слова.
— Верно, — Ярэн хохотнул. — А еще… помните, что я говорил о помощи в адаптации некоторых студентов к новой жизни в Академии? Мне нравится, что Вальдор тут полностью разделяет мою точку зрения, и несмотря на неодобрение Рады и сейчас помогает студентом. Слышал он после этого мерзкого третьего тура помогал бедолаге Фрино? Верно, Яна?
— Да, это так, — поймав мой заинтересованный взгляд, кивнула Эби. — Они… вроде как периодически разговаривают о чем-то. Да и Мрамор говорил, что Вальдор ему помогал…
Я на это только хмыкнула. Не знала я таких подробностей. Эби же лишь неловко мне улыбнулась. Она практически полностью оставила разговор на моих плечах, и это одновременно и заставляло чувствовать себя уверенней, и напрягало — уж больно большая ответственность на меня свалилась.
— Все не верите мне, Яна? Сложно выбрать меньшее из двух зол, понимаю… Но я правда хочу вам помочь. Вот только мне на самом деле непонятно, что она сделала именно вам, что вы на нее так взъелись? Или я что-то упускаю…
— На самом деле она много чего сделала, — сказала я как можно более расслабленно. — У меня до сих пор в голове не укладывается, как она могла упустить Малума. И знаете, странное у меня чувство, что не просто так все это было. Уж больно подозрительно то, что он здесь оказался при их-то юношеской дружбе. Прошел через защиту академи, отдал Яне часть своей памяти, натворил делов, а теперь его еще и с комфортом заточили в подземельях.
— Да вы сами можете сходить и посмотреть — поддакнула мне Эби. — Он там пьет в компании красивых девушек из барделя… как по мне — так себе наказание.
Ярэн в волнении встал со стула, прошелся по комнате.
— Так я все же был прав… Ох, мои милые, но я все равно не понимаю, зачем Рада решилась на подобный риск? Что мог ей дать союз с демоном… демоном, владеющим тайнами запретной магии… Знания? — он замер и внимательно осмотрел нас.
— Малум еще кое-что сказал, — я бросила быстрый взгляд на Эби, тоже встала и торопливо продолжила, пока он не зациклился на мысли, зачем ректору запретная магия. — Сказал, что в академии из студентов вытягивают магию. И мы… честно сказать, напуганы. Мы думаем, что Рада хочет забрать наши с Эби силы. Она еще мне раньше говорила об уникальности нашей магии, о том, что надо развивать их… но не сказала как. Сослалась на то, что мы должны дойти до всего самостоятельно. Мне еще тогда показалось это подозрительным… но теперь я думаю, что она и не хотела, чтобы мы учились. Нам… просто больше не к кому обратиться. Мы запутались и не знаем, где ложь, а где правда. Не хочется возвращаться к своей прошлой жизни, в которой нас ничего хорошего не ждет. Ярэн… вы поможете нам?
Ярэн Корн ведь так любил помогать. И сейчас меня захлестнуло волной его сочувствия и бесконечного сожаления. Я оказалась в его поддерживающих объятиях. Ведь Ярэн Корн, любил меня в данный момент, как любят родного ребенка. Это было так странно — от его чувств у меня защипало глаза.
Но в этой любви было слишком много пугающей боли.
Он взял меня за плечи и тихо, так проникновенно, сказал.
— Мне так жаль, Яна.
Я вздрогнула, хотела вырваться, но он вцепился в меня крепко и потопил в бесконечном сочувствии.
— Ох, моя милая, как же мне жаль… Эта стерва поменяла вас телами, да? Решила, что магии магов, рожденных традиционным способом мало. Вот откуда в вас столько силы…
Я чуть растерялась, обернулась в волнении к Эби. Она сидела напряженная, как струна, испуганная, но решительная. Я буквально чувствовала, как под столом у нее в руке формируется ее излюбленный меч.
Я успокаивающе покачала головой.
Вроде Ярэн не спешил нас обвинять в запретной магии. Напротив — сочувствовал. Но все же теперь расслабиться, находясь в его руках было сложнее.
— Вы слишком догадливы, — я грустно ему улыбнулась.
— Всегда гордился своей интуицией, — улыбнулся он мне в ответ своей доброй усатой улыбкой. — Чувствовал же, что не спроста Рада так обрадовалась турниру. Должно быть хотела помочь Академии поскорее, чуть подтасовав задания для победы хоть одной из вас. Наверняка, если бы победило желтое общежития, объявила бы, что желание будет загадывать староста, а если красное — сильнейший… До чего же бесчестно.
Ярэн поморщился, но у меня все внутри заледенело от понимая, что все он знает о вытягивании магии и считает это нормой.
— Вы же хотели вернуться к истокам… — я неверяще качнула головой. — Разве не видете, что так неправильно, нельзя?! Забирать силу у магов, даже ради того, чтобы сохранить Академию. Это как… — я попыталась передать своим смутным ощущениям, своему отвращению понятный образ, — из чистого пруда, что отчего-то иссыхает, черпать грязной, покрытой заразной плесенью чашей воду и выливать ее обратно, распространяя заразу.
Сказала — и сама удивилась. Но весь этот искусственный круговорот магии, что в Гоуд-Сва, что в Академии виделся мне какой-то болезнью, порчей, пусть я и не могла понять почему… Что-то не так было с этими кристаллами… Но ведь они — просто концентрация магии, проводник…
– Надо же, — Ярэн тяжело вздохнул, и этот вздох почему-то резал душу, как нож. — Из вас, Яночка, действительно бы вышла замечательная Хранительница. Настоящая. Даже не припомню, кто в вашем возрасте, с вашим опытом, так чутко понимал всю эту беду с исчезновением магии. Только вот это единственный известный нам способ сохранить Альянс, других получше еще никто не нашел.
Сердце у меня подпрыгнуло. Знает. Он и правда все знает. Печалится… но готов это простить, закрыть на это глаза.
— Надеюсь вскоре все изменится, — сказал он, покачав головой. — Ведь Рада не позволяла исследовать Междумирье, поискать болезнь там. Но теперь… союз с демоном-отступником, запретная магия перемещения душ, самая страшная…. теперь даже ей не выкрутится. Но вы же понимаете, чтобы избавится от Рады, мне нужны веские доказательства. Вы, девочки. Быть может, не будь вы так сильны — смог бы попытаться сохранить вам жизнь, но… грех будет не использовать такую чудную возможность подлечить Академию — все-таки при казни мага энергии получается много и сразу. Такой вот ныне у Хранителей способ магию хранить.
Его горечь и печаль не позволяли верить своим ушам. Он же правда это искренне… сожалеет, черт побери, любит меня в каком-то смысле и говорит, что нужно умереть. И у меня в голове это не укладывалось. Словно землю окончательно выбили из под ног, и я летела в пропасть, и смыла даже не было сопротивляться…
Но я была не одна.
Эби не стала мучаться лишними сомнениями как я. Она атаковала чистым потоком магии, от мощи которого мурашки по коже побежали. Как тогда, на третьем туре. Мимо меня будто меч просвистел, метивший Ярену прямо в голову.
Хранитель даже не испугался.
Хранитель, черт побери, был лет на тысячу старше и опытней нас. Его магия не имела никакой формы, он просто-напросто развеяла концентрированную энергию, словно расплавила ее меч и тысячи горячих брызг изрешетили комнату, чудом — или волей Ярэна — не покалечили нас с Эби.
Бежать.
Я вырвала свое плечо из цепких лап хранителя, бросилась к подруге, схватила ее за руку, сосредотачиваясь на телепортации… и поняла, что ничего не могу сделать.
— Как иронично, — задумчиво сказал Ярэн Корн, подходя к нам. — Видимо Рада проведала, что я тут с вами болтаю и на всякий случай решила не выпускать меня из Академии. Полностью блокировала телепортацию на ее территории.
И лишила нас последнего шанса просто покинуть эту комнату.
Но пусть Корн не думает, что мы так просто сдадимся! Вместе уж как-нибудь одолеем этого доброго дядюшку! Есть же еще дверь и пара окон.
Сделать ничего мы не успели. Ярэн Корн, оказывается, мог быть очень быстрым. Ожившие занавески набросились на нас с Эби, и пусть мы обе справилась с синей тканью за пару секунд, этой задержки хватило, чтобы Корн подобрался прямо к нам и то ли ловким движением, то ли магией нацепил нам на запястья знакомые антимагические браслеты и сковал парализующим заклинанием.
Магии не стало, как и надежды, что мы выкрутимся.
Я опять ошиблась. И кажется, этот раз — действительно последний.