— Аллах! ХСАНКОР! Иегова! Кришна!
— Все это нам? Ну, очень пышно!
Бухло и закусь, ананасы.
Потом натырим балабасов!
Сейчас братаемся и дружим,
Ну, в общем: не особо тужим.
Проходит час, потом другой,
(Бухи. Не шевельнешь ногой)
И вот, средь пьяной тишины
Крадется к нам через спины
Кадум с ножом наперевес
Так тихо, как медведь сквозь лес.
Он думает, что мы–то спим…
Ну нет уж, хрена — мы ВСЕ бдим!
— Алярм!!! Измена! Хэнде хох!
Кидай перо татарский лох!
Кадум несильно испужался
(Но обоссаться обоссался):
— Коли урусов! Режь собак!
Мы им припомним: «Кто дурак!»
А мы:
— Ножи, братва, наизготовку! —
Покажем им свою сноровку!
— Щас так дадим мы вам просраться,
Что не успеешь испугаться!
Но вот всех сторон шатра.
На нас поперла шантрапа!
Один к пяти. Они в оружье.
— Ну ладно суки! Щас подружим!..
— А что же дальше с вами было?
— Нас половину всех убило
Но мы прорвалися, ребята!
И побежали, как когда–то…
От страшной тьма спасла нас смерти.
Вы в том мне на слово поверьте…
Татар хотели мы обуть,
А получилась просто Жуть….
Татарин — подлый, низкий гад
Любой победе подлой рад!
А мы их побеждали с честью
Как витязи в старинных песнях.
Не трусьте братья, чурки плохи,
А в одиночку вовсе лохи!
Росточком — метр пятьдесят
Давить их надо, как цыплят!
Стихи на самом деле Павла Зубкова! (Отрывок из поэмы «Базар времён татаро–монгольского нашествия»)
— Тихо, — вдруг сказал Эйнор. Только что он смеялся — и вдруг, не переставая посмеиваться, ухитрился одновременно произнести это. — Орки.
От одного слова внутри у Гарава (у Пашки) всё сжалось в тугой ком — и пришёл унизительный, тягучий страх. Фередир продолжал смеяться, даже назад откинулся — так, что оказался рядом со своим щитом.
— Много? — тихо спросил он.