— Ну и дурак, — поплывшим голосом сказал один из курящих повстанцев и расхохотался.
Смеялся он долго. Вслед за ним мерзко хихикать стал второй, пока не повалился на бок. Триггер поспешил вернуться на свое место…
…Он не сразу понял, что еще жив — лишь когда холодная вода начала резать широко раскрытые глаза. Гордон, чуть не нахлебавшись этой канализации, резко вскочил, все еще не веря, что его не трясет в агонии от ударов тока. Но вода была спокойна. Гул прекратился. Электричества больше не было. Гордон, уже не сдерживаясь, вскрикнул, выплескивая все напряжение и боль, и в бессилии опустился вниз. Он жив… Он жив? Почему? Ток выключен? Рубильник…
Фриман метнул взгляд на рубильник — и даже снял очки, близоруко прищурившись. На помосте возле выключателя стояла знакомая, но сильно сгорбленная фигура.
— Доктор Фриман, электричество — штука тонкая, с ним лучше не шутить…
— Вебер? — пробормотал Фриман, поднимаясь и надевая очки, — Это ты? Как… Ты же… Так ты жив?
— Жив пока что, — голос шагнувшего к нему Вебера звучал глухо и слабо.
— Подожди, как? Мы думали… мы думали, ты мертв, — растерянно произнес Гордон.
— Я и сам так думал, — усмехнулся Вебер, — От надзирателя уходили живыми немногие. И ненадолго.
— Но, — Гордон вдруг заметил, что рука у Вебера залита кровью и как-то неестественно вывернута, — Что это с тобой? Это сделали они?
— Станислав это сделал, — поморщился Вебер, осторожно присаживаясь на уступ у стены, — Его методы… безотказны.
— Сволочи, — сжал зубы Гордон, — Ну-ка, дай я посмотрю… Ты — счастливчик, раз ушел от них живым!
Фриман склонился над Вебером и осторожно взял его за искалеченную руку. Вебер слабо застонал, дернувшись всем телом. Одна из лучевых костей слегка надорвала кожу и торчала наружу, запястье было раздроблено.
— Боже, — покачал головой Фриман, — Это серьезно, парень. У тебя тут как минимум три перелома, один открытый.
— Может быть, у доброго Доктора Фримана найдется что-то, чтобы снять эту жуткую боль? — вымученно улыбнулся Вебер.
— Гипс наложить мы в таких условиях не сможем, — нахмурился Фриман, — У тебя такая боль оттого, что перелом открытый. Я попытаюсь вправить, это тебе поможет, потом наложим шину. Боюсь, это все, что мы можем сделать сейчас.
Вебер поморщился, но смолчал. Взгляд его уже лишился прежней живости. Он смотрел перед собой, словно не видел ничего, кроме каких-то своих внутренних образов.
— Сейчас будет больно, — предупредил Гордон.
Вебер вскрикнул, заглушив резкий хруст костей, и осел на пол, прижав к себе искалеченную руку.
— Ну вот и все, — сочувствующе сказал Гордон, — А сейчас мы найдем какую-нибудь деревяшку и сделаем тебе шину. У меня есть одна упаковка бинтов…
Вебер не слышал его. "Он так возится со мной, — думал он, глядя сквозь Гордона, — Помогает… А я предал его. Выдал его Альянсу… нет, пусть лучше он застрелит меня, чем… Надо… надо сказать ему все. Мне уже все равно. Боже, как больно…".
— Гордон, — глухо сказал Вебер, — Мне надо сказать тебе кое-что…
— Потом, потом! — бросил Фриман, который уже шел к нему с куском доски, — Погоди ты волноваться, сейчас мы тебя перевяжем, будешь как новенький.
Шину кое-как наложили, насколько это позволял маленький рулончик бинтов. Шнурки с ботинок Вебера связали вместе кольцом, и он смог держать руку на вису. Кровь остановилась — а это главное. Решено было на первом же посте охраны все перевернуть вверх дном в поисках аптечки.
— Ничего, — Гордон подбадривал Вебера как мог, — Аликс будет рада такому попутчику. Возьмем тебя с собой, а там доктор Кляйнер тебя быстренько вылечит.
— Кляйнер? — удивился Вебер, и ему стало еще гаже на душе.
— Именно! Ну а теперь — вперед, только иди позади меня, не высовывайся. Не хватало тебе еще схватить пулю.
Они вышли из подвала. Вебер шел молча, задыхаясь, оглохнув от собственного биения сердца. Надо сказать Фриману все. Иначе он больше так не сможет… Вебер громко застонал, когда откуда-то из темноты «быстрый» хедкраб прыгнул прямо на его больную руку. Тварь уцепилась мертвой хваткой, медленно потянувшись к лицу жертвы. Вебер, извиваясь словно змея, упал.
— Вебер, скинь его с себя! — крикнул Гордон, — Скинь, я не могу стрелять, пока она на тебе!
— Стреляй, — отчетливо крикнул Вебер, одной рукой еле-еле удерживая хедкраба на расстоянии от своего лица, — Стреляй же!
— Не могу! Я же в тебя попаду!
— И пусть! Так надо, Доктор Фриман, стреляй!
Гордон отбросил автомат и кинулся к другу. Его собственная рука все еще болела от ранения, но сейчас он этого не чувствовал. Схватив тварь обеими руками, он с огромным усилием отодрал ее от тела Вебера и, кинув на пол, начал с силой топтать ногами. Когда оглушенный хедкраб начал вяло отползать в сторону, Фриман добил его из автомата.
— Почему ты не стрелял? — с мукой в голосе спросил Вебер, поднимаясь на ноги, — Почему?
— Я бы ранил тебя, ты что, не понимаешь? — удивился Гордон.
— Так мне и надо.
"Он какой-то странный от них вернулся, — подумал Фриман, — Неживой как будто… Ладно, надо дать ему время. Не каждому удается выжить после такой зверской пытки… Нужно, чтобы он отошел, забыл. Может, попросить Аликс с ним позаигрывать?" — и он сам усмехнулся от этой мысли.
— Фриман, я все хочу… — начал было Вебер, но Гордон не дослушал.
— Знаю, знаю! — и Фриман пошел вперед увлекая за собой друга, — Не бойся, Андрей жив, с ним ничего не случилось. Просто он решил идти другим путем.
Вебер помолчал. Надо будет выбрать другой, удобный момент. Чтобы признаться… Этот Фриман, бог справедливости и свободы убьет его, когда узнает о предательстве, убьет не задумываясь. И правильно. Вебер вздохнул. Признается чуть позже. Может, он доживает сейчас последние минуты…
— Он точно жив? — хмуро спросил Вебер, баюкая сломанную руку.
— Точно тебе говорю. Он просто решил идти не через железную дорогу.
Фриман полоснул очередью по внезапно выскочившему из-за угла зомби. Перерожденец взвыл, и Фриман едва успел увернуться от куска желтой слизи, брызнувшей из простреленного хедкраба. Слизь попала на Вебера. Тот лишь меланхолично утер лицо целой рукой. И они поднялись по лестнице в довольно крупный тюремный блок — здесь все было типичным для содержания заключенных. Высокие сводчатые потолки, маленькие бойницы-окна, шахматная черно-желтая плитка, вместо дверей в коридоре — массивные решетки (по счастью, не закрытые) и конечно же длинные ряды камер с громоздящимися напротив них капсулами для хранения человеческого груза.
— Но ты ведь встретился с Аликс Вэнс? — спросил Вебер, неприязненно оглядываясь.
Фриман увидел на стене эмблему — "Блок D8".
— Да, встретился. Мы некоторое время шли вместе, но сейчас она прикрывает наш путь из охранной станции. Мы узнали кое что, и это…
Его слова утонули в оглушительном грохоте решетки, задвинувшейся за его спиной. Фриман и Вебер кинулись к ней — но она была задвинута намертво. Почувствовав, что что-то не так, Фриман кинулся через проход в боку коридора в параллельный коридор — но там тоже все решетки были задвинуты. Заперли, как пойманную дичь. Заперли в тюремном блоке.
— Черт, процедил сквозь зубы Фриман, — Как дети попались! Разговорились — и все… Сюда наверняка уже спешат солдаты, чтобы без усилий расстрелять нас через решетку. Черт…
— Неудачный день, — мрачнее голоса, чем у Вебера, просто быть не могло, — Глупая будет смерть…