— Ага. Он предложил план — убраться из Черной Мезы путем телепортации… Черт, знал бы ты, чего я навидался, пока мы готовили прототип! Я даже в Зене был, веришь, нет?
— Верю, — мрачно ответил Гордон.
— Много убивал. Как хорошо, что почти все морпехи были либо в масках, либо в респираторах! Мне до сих пор иногда снятся лица… Но нам удалось! Мы их сделали, сделали, как щенков! Перед отправкой я даже покромсал нескольких на мелкий винегрет, этих своло…
Барни замолк на полуслове. Гордон посмотрел на него — бывший охранник, прикрыв глаза, держался за то место, где у человека сердце.
— Что с тобой? — испугался Фриман, привставая.
— Ничего, пройдет, — тихо ответил Барни, — Такое бывает иногда… Так вот… Когда я шагнул в телепорт, меня начало как-то кидать по разным местам… Тогда-то я и увидел тебя. Тебя тащили военные, что-то говорили про допрос и уничтожение… Тогда-то ты и потерял свою монтировку.
Калхун усмехнулся.
— Словно это было вчера, — пробормотал Гордон.
— Для меня тоже. Я с тех пор ненавижу эту вашу телепортацию, понимаешь? Слишком много крови я с ней пережил…
— Но вы же спаслись? Спаслись, правда?
— Правда, — мягко улыбнулся Барни, — Я, Розенберг, и еще два его приятеля — Сименс и Уолтер. Просто сели в машину и поехали подальше оттуда. Знал бы ты, как хорошо было тогда! Как хорошо и странно. Вот оно, вырвались, все закончилось!
— А все только начиналось, да? — спросил Гордон, сам понимая, что ответ тут не нужен.
— Точно… Потом все как-то закрутилось: Портальный Шторм, оцепление, вторжение, Семичасовая, Первое Восстание, подполье… Но это было все не то… То главное было уже позади… К счастью или нет.
Фриман долго молчал, прежде чем снова задать вопрос.
— А как же Розенберг и его друзья? Что стало с ними? Они сейчас в Сопротивлении?
— Сименс и Уолтер, когда вся канитель началась, как-то пропали из виду, по-моему, уехали из страны. Больше я о них не слышал. А доктор Розенберг… нет его больше.
— Как? — посмотрел на друга Фриман.
— А вот так, — горько усмехнулся Калхун, — Он был одним из инициаторов Первого Восстания. Он не столько восстал против Альянса, сколько против Брина. Вот уж кого он ненавидел всем сердцем! Он собрал вокруг себя единомышленников… Я был в их числе. Но док не знал, что такое осторожность. Он слишком любил правду. А правда — опасная штука. И Брин по-быстрому закрыл его. Еще до подавления восстания выслал спецотряд. Меня тогда не было рядом…
Калхун замолчал. Но Гордону показалось, что он одними губами прошептал "Бедный док…". И вокруг, словно аккомпанемент в печальному рассказу, гремела канонада и далекая стрельба.
— И уже ничего не вернуть, — мрачно сказал Калхун, — Черт… а ведь все могло бы быть совсем по-другому.
— Брось, Барни, — попытался его подбодрить Гордон, — Еще не все так плохо. Скоро победим, у тебя еще вся жизнь впереди.
— О чем ты говоришь? — горько воскликнул бывший охранник, — Посмотри на меня. Мне уже под пятьдесят, а кто я? Я толком ничего, кроме как воевать, не умею. Уже и не помню, что такое жизнь без войны…
Ученый даже не нашел, что ответить.
— Скажи, Барни, — вдруг встрепенулся Гордон, — А ты… ты никогда не скучаешь по Черной Мезе? Нет, не то чтобы сейчас хуже, или что там было хорошо, я не о том. Просто… как бы это сказать…
И Фриман замолчал, так и не подобрав нужных слов. Барни молча сидел рядом, глядя в небо.
— Ну, ладно, что мы раскисли? — вдруг встал он, — Жизнь-то продолжается! Правда?
— Правда, — нехотя вздохнул Гордон.
— Тогда пошли! Сейчас особое время, приятель, — Калхун как-то резко перешел на свой обычный тон, — Вершится история! Так что поможем ей поскорее дать Альянсу под зад!
Фриман, усмехнувшись, пошел вслед за уже шагавшим в подъезд Барни…
…ГО-шник номер С17.211 устало потянулся и едва подавил зевоту.
— Нет, ты мне скажи, почему оставили именно нас? — раздраженно спросил он своего напарника.
У того тоже был номер, но эти двое знали друг друга уже очень давно, и называли друг друга ироничными прозвищами — Немец и Еврей. Так повелось с их первой встречи, когда они сначала, по ходу разговора, обменялись противоречивыми мнениями на геноцид в нацистской Германии, и только потом с немалым удивлениям узнали национальность друг друга.
— Потому что кто-то всегда должен быть козлом отпущения, — со вкусом сказал Еврей, — Штаб разогнали, но должен же кто-то обслуживать устройство подавления.
— И эти кто-то всегда мы, — проворчал Немец, поправляя респиратор, — А смысл? Все равно вокруг никого, всех разогнали страйдеры.
— А Нарушитель Номер Один? — возразил Еврей, — Сообщали же, что он рядом и движется сюда. Так что скоро постреляем по дичи. Эксклюзивной, можно сказать, вип-персоне.
— Поскорее бы уже хоть кто-то появился, — Немец снова зевнул и вернулся на свое место возле массивной мортиры, — Скука смертная. И еще солдаты хозяйничают, как у себя дома…
И он посмотрел вниз, на небольшую площадь перед Нексусом, где уже выстроились несколько взводов солдат Альянса…
…Пока они шли через пустые коридоры и поднимались на третий этаж, Барни вдруг резко изменился, став одновременно решительным и энергично-веселым.
— Меня ждет небольшой отряд на выходе из дома, — сообщил он, — Все уже готово, и ты появился как раз вовремя.
— Вовремя для чего?
— Для большого шоу, — усмехнулся Калхун, — Дело в том, что впереди есть большое старое здание. Бывший банк, ну или музей, или что там еще. Чем бы оно ни было, сейчас это — Нексус для всех патрулей города. Проще говоря, это штаб Гражданской Обороны Сити 17. Вот его-то мы сейчас и будем штурмовать!
Фриман даже закашлялся от неожиданности.
— Это что, и есть твой сюрприз?! — спросил он, даже не зная, злится он или недоумевает.
— Ага, — с удовольствием кивнул Барни, — Это последнее препятствие на пути к Цитадели. Вот он, Нексус, посмотри.
И он подозвал Гордона к окнам. Выглянув, Гордон нервно сглотнул. Размеры старого, готического особняка с огромным куполом и колоннами поражали. Но не это так впечатлило ученого. У самого здания, обложенного силовыми полями, выстроился большой отряд солдат Альянса. После команды командира они слаженно рассредоточились по территории, часть из них вошла в здание. Над Нексусом летал штурмовик и пара десантных кораблей. Барни смотрел на все это уже оценивающим, опытным глазом, видимо, прикидывая расстановку сил.
— Началось, — спокойно сказал он, — Они мобилизуются, так что сейчас самое время. Нам нужно добраться еще и до ворот и открыть их. Их отсюда не видно, но, когда пройдем через здание, я тебе их покажу.
— Слушай, Барни, — Гордон покосился на друга, — А может, мы не будем штурмовать это и просто обойдем его? И прямиком в Цитадель.
— А ты думаешь, что в Цитадели будет проще? — ехидно посмотрел на него Калхун.
— Нет, просто я ненавижу с некоторых пор неоправданный риск.