Свежатина
— Они нарочно тут, — последнее, о чём успела предупредить Руана перед столкновением.
— Да, — еле слышно выдохнул Викрат и широко нахально улыбнулся: — Вот уж кого не ожидал тут увидать, так это вас!
— Но обрадоваться не побрезговал, — довольно мирно съязвил второй назл, чем-то неуловимо похожий на Радо-Яра.
— Вы что, братья? — ляпнула Руана, выставляя себя этакой переполошённой трусихой.
— Это Пере-Яр, — безукоризненно вежливо представил Викрат незнакомца. — Один из братьев Яр-Туранов.
— Ты угадала, — улыбнулся ей тот.
— Вы похожи, — буркнула Руана, опуская глазки и тесней прижимаясь плечом к жениху. — И непонятно, что делаете здесь. Где вам никто не рад.
Радо-Яр пялился на неё немигающими глазами акулы. Которую она видела на палубе всё-того же единственного в своей жизни корабля, куда её брал с собой отец.
— Но ты, надеюсь, нам рада? — вовсю разулыбался ей Пере-Яр.
Сразу видны фамильные замашки: хоть плюй в глаза — всё божья роса.
— Ты что, со мной заигрываешь? — смастерила она испуганно недоумённое лицо. — Или пытаешься усыпить бдительность?
Он довольно фальшиво хохотнул.
— Рада была увидеться, господа, — пролепетала Руана и потянула Викрата за рукав: — Пошли. Чего встал, как чучело на грядках?
Таа-Дайбер не шелохнулся.
— Чучело? — удивлённо переспросил Пере-Яр, покосившись на хмуро молчавшего брата.
— Я же дикая, — съязвила Руана, уразумев, что её притворство не работает, как надо. — Тебе не донесли?
— Что? — всё больше интереса читалось в глазах собеседника.
— Что я притворщица и стерва. С поганым языком и скверными манерами деревенщины.
Викрат беззаботно хмыкнул и укоризненно покачал головой:
— Дорогуша, веди себя прилично. Иначе верну тебя домой.
— Как домой? — вполне искренно надула губы Руана. — За что? За то, что к нам пристают два… господина, которым я не рада? Где справедливость?
— Не рада? — деланно удивился Пере-Яр. — Как жаль. А я надеялся лично проводить тебя на приём.
— Зачем? — хмуро осведомилась она. — Тебе так приспичило опозориться?
— Я… не имел в виду… — неожиданно растерялся назл.
— А я имела в виду именно это, — оборвав его натужные попытки оправдаться, Руана решила добить подранка. — Не отстанешь, приму твоё предложение. И непременно опозорю тебя на всю цитадель. А если улыбнётся удача, то и на всю империю.
В глазах Пере-Яра сверкнуло нечто трудно опознаваемое: то ли насмешка, то ли гнев.
— Пошли уже! — зашипела на жениха деревенская грубиянка, вновь тряся того за рукав. — Мне это надоело. Иначе заору, что меня насилуют. Все трое не отмоетесь.
— Увы, — развёл руками таар, иронично наблюдая за тем, как всё больше мрачнеет рожа врага. — Она может.
И назлы расступились, перебросившись многозначительными взглядами.
— Ой, только не устраивайте кровопролития перед моим первым приёмом, — с отнюдь не картинной досадой прошипела Руана, проходя мимо. — Потом убьёте. Завтра.
— Милости прошу в гости, — радушно пригласил Викрат посетить место их будущего преступления. — Буду рад избавиться от этой жужелицы чужими руками.
Преодолев неожиданное препятствие целыми и невредимыми, они переглянулись. Таа-Дайбер нахмурился и удивился одновременно:
— Что это со мной? Ты заразила меня своим нахальством.
— Ты его сам где-то подхватил, — резонно возразила умная начитанная девушка и полюбопытствовала: — Почему жужелица?
— Не знаю, — перестал хмуриться, но не перестал удивляться Викрат. — В голову пришло. Кстати, удачно. Нарочно бы не придумал.
— Кстати, тебе не кажется, что меня нужно было как-то подготовить к приёму?
— Зачем? Ты и сама прекрасно опозоришься. У тебя на это дело природный талант.
— А что с наказанием за шалости? — озабоченно уточнила Руана.
Шутки шутками, а могут быть и плети. Зарвавшегося придворного вполне могут высечь. Даже даму. Суровые времена — суровые нравы.
— Дорогой, а когда тут в последний раз выпороли женщину?
Вопрос задала машинально, и никак не ожидала такого ошеломляющего ответа:
— В день нашего приезда.
То есть не триста лет назад, даже не сто, а буквально только что. Вот уж охладили пыл, так охладили. Придётся его поумерить, когда полыхнёт в следующий раз.
— И кого? — на этот раз реально испугалась Руана.
Ладно сама экзекуция: поболит и пройдёт. А вот как после этого показываться на глаза?
— И кому так повезло? — с замиранием сердца уточнила Золушка, направляясь на бал, торопиться куда отчего-то расхотелось.
— Малютке Лагу́, — прямо-таки просмаковал ответ зловредный придворный.
— Императорской малютке?
— В цитадели все малютки исключительно императорские.
— Погоди, — встрепенулась Руана, отложив страхи на потом. — Ты же рассказывал о трёх его малютках. Не надо меня путать: я сама запутаюсь.
Викрат хмыкнул, оценив шутку, и пояснил:
— Она моя ровесница. Ещё одна фаворитка.
— То есть, родила императору сына? А за что её выпороли?
— За наглость, — покривился он. — Император не питает и никогда не питал к супруге нежных чувств. Но никогда никому не позволит оскорблять свою императрицу. Она мать его старших сыновей и настоящий друг. Мстира умрёт последней, перед тем, как прикончат нашего миролюбивого монарха.
— Надо же, — пробормотала Руана, пытаясь представить богатыршу императрицу на куче трупов поверженных врагов.
А за её спиной унылого бабника, обещающего Создателю: мол, если выживет, точно завяжет с распутством. Впрочем — вспомнила она — именно сам беспутный муженёк и есть последняя защита семьи. Превращающий мозги врагов в кисель. Да, картинка не складывалась. Во всяком случае, не такая прикольная.
Слово за слово — они добрались до центрального холла. И не стали вываливаться туда с разбега: Викрат сначала аккуратно выглянул за дверь. В тот момент, когда наружу выплывали слуги с подносами. Не изящными серебряными, стоящими на элегантно отставленной руке в белой перчатке. С натуральными огромными деревянными корытами, набитыми едой, что называется, с горкой.
— Много народа? — пихнула Руана кулачком своего провожатого.
— Как обычно, — пожал тот плечами и осведомился: — Готова?
— Я к этому никогда не приготовлюсь, — процедила придирчивая Золушка. — Поэтому пойду неготовой.
Викрат прыснул и подал ей руку:
— Не желаешь сбросить свою накидку?
— Рано, — отрезала Руана, сосредоточенно стряпая бесстрастное лицо законченной пофигистки.
Каковой вовсе не была. И страшно волновалась: как всё пройдёт? Получится ли претворить свой план в жизнь? Или та самая жизнь полетит кувырком под откос? Она, конечно, постарается — главное: не перестараться.
Их появление заметили сразу. Во-первых, господин Таа-Дайбер младший не последний при дворе человек. Любимчик женщин и самого императора: такой всегда на виду. Во-вторых, он привёл свою… то ли невесту, то ли не пойми что. В-третьих, протащил её через помещения прислуги — а этот прохиндей ничего не делает просто так.
Холл был практически пуст: все приличные люди явились на праздник без опоздания. Тем не менее, Викрат спокойно топал к парадным дверям зала приёмов. И Руана подстроилась под этот размеренный шаг знающего себе цену мужчины.
Перед самыми распахнутыми настежь дверями она повела плечами. С них упала закреплённая на локтях накидка, мягко обняв бёдра.
— Неплохо, — похвалил её опытный завсегдатай приёмов и балов.
Ещё как неплохо — поддержали его взгляды мужиков, которым досталось место у самого выхода. Выпендривается — возражали нарочито презрительные взгляды торчащих рядом спутниц. Подумаешь! Я бы тоже так смогла! Если бы сообразила, что и так можно.
Будто никуда и не переселялась — мысленно усмехнулась Руана, услыхав первые возгласы тех, мимо кого уже проплыла. Восторженные мужские и ядовитые бабские. Те негромко зудели, осуждая и насмехаясь — последнее не слишком убедительно.
— Сработало, — одобрительно отметил Викрат, непринуждённо шагая к тронам у противоположной стены.
Руана внимательно разглядывала так называемое место сосредоточения власти. Раньше-то лишь в кино и видала. А тут живой император. Кстати, вполне интеллигентный с виду мужчина средних лет. С густой тёмной шевелюрой по плечи, в которой уже искрится седина. С усами и бородкой.
Главное, с умными глазами, в которых ни капельки неприличного интереса к свежатине, поставленной к его двору. Он вовсе не разглядывал новенькую, оценивая её экстерьер. Смотрел чётко на лицо, ловя взгляд первой при дворе таарии. Во всяком случае — как пояснил Викрат — за последние лет тридцать.
Одежда венценосца вовсе не поражала великолепием. Обычные тёмные свободные бархатные штаны — такие тут на каждом втором. Обычный камзол того же бархата. Правда, на широких рукавах какая-то вышивка золотом, но весьма скромная — даже изящная.
На груди опять же вполне обычное золотое украшение, разрешённое к ношению лишь для магов: дарометка. Что-то вроде широкой гривны славянских князей. У мужчин из сплошных пластин золота или серебра. У женщин нечто ажурное — некоторые дарометки просто шедевральные вещицы.
Единственным отличием императорских дарометок было наличие на них драгоценных камней. Причём не огранённых, а совсем старых, шлифованных. Больше похожих на разноцветную гальку. Вроде бутылочного стекла, обработанного прибоем: понятно, что драгоценности, но вид примитивный.
Рядом с венценосным супругом на низком подиуме с тронами восседала императрица. Очень красивая женщина с невероятно синими глазищами. И темноватыми для северянки волосами, заплетёнными в две простые косы. Хотя и непросто перевитыми жемчужными нитями. Возраст государыни под стать мужу: сорок с копейками. Но кожа отменно чистая — издалека не видать ни единой морщинки.
Однако самое потрясающее в этой женщине то, что она подобно братьям овладела всеми тремя техниками использования ДАРА. Тоже назл — верней, назлия. Трудно представить, сколько нужно корячиться, чтобы добиться почти недостижимого. Уж для женщины точно.
Ей приписывают многочисленные любовные похождения, а у Руаны в голове сплошное недоумение: когда ей? Чтобы стать назлией, она должна была тренироваться сутки напролёт. Да и сейчас немногим меньше, дабы поддерживать форму. Откуда время и силы на любовников? Уникальная женщина. Ещё толком не зная её, Руана прониклась искренним уважением.
В том числе и за выбранное императрицей платье: почти такое же, как на Руане, только бардовое. Никаких голых плеч и титек наружу. Ни бабочек, ни цветочков, ни мотылёчков — строгость и достоинство. Вышивка, как и у супруга, золотая, но скромная. Шикарное платье!
— Наконец-то, — чертовски приятным баритоном похвалил император опоздавшего на приём любимчика Таа-Дайбера. — Некрасиво с твоей стороны так долго прятать от нас свою находку. Я ещё отругаю Таа-Лейгарда за то, что скрывал свою необычную дочь.
Викрат остановился у края подиума и приложил к груди ладонь, склонив голову. Руана повторила жест приветствия, вдруг ни с того ни с сего опустив глаза долу. Ни дать ни взять напуганная боярышня, которую впервые выпустили из наглухо забитого гвоздями терема.
— Ну, точно притвора, — удовлетворённо поделился с супругой добродушный с виду монарх. — Как нам и рассказывали.
— Значит, есть причина, — пожала та плечами. — Каждый защищается, как может. Руана, повернись-ка.
— Зачем? — не понял император.
— Хочу посмотреть, что так сразило всех, кто видел её спину. Дорогуша, у тебя ведь нет хвоста? — насмешливо уточнила императрица.
И Руана, позабыв про самоконтроль, хмыкнула. Хорошо хоть издевательский взгляд умудрилась не продемонстрировать: а то примут на свой счёт, и прикажут выдрать, как сидорову козу. Так что спиной к монархам она повернулась, всё так же пялясь в пол. И выставив напоказ вырез, оголявший спину почти до талии.
Слишком закрытое — на вкус придворных — чуть ли не монашеское платье таило подвох.
— Вот это да! — восхитился неутомимый поклонник женских прелестей, хлопнув себя по коленям. — Удивила, так удивила!
— Оригинально, — одобрила государыня свежее слово в моде. — Думаю, уже завтра половина дам броситься кромсать платья. Но, полагаю, не каждая додумается нарочно подставлять спину солнцу.
— Точно, — озадаченно поддакнул её более поверхностный супруг. — Мне бы и в голову не пришло.
— А нашей дорогой тарии пришло, — многозначительно акцентировала императрица.
Вообще-то, не пришло — мысленно возразила Руана — а само собой разумеется. Если у тебя загоревшее на солнце лицо и такие же руки, то белая спина будет выглядеть нелепо. Дома на Земле это знает каждая соплюшка, научившаяся говорить, не картавя. Поэтому она периодически выползала на крышу нового отчего дома и заголялась. Теперь её загар безупречен.
— Да уж, наслышан, — облокотившись на левую руку и подперев ею щёку, задумчиво молвил император. — Руане Таа-Лейгард приходят в голову удивительно смелые мыслишки. Порой прямо-таки парадоксальные. Интересно, кто её такому научил?
— Главное: зачем? — продолжала гнуть своё слишком умная императрица. — Дитя, что ты застыла? Повернись уже. Неприлично стоять к нам спиной.
Руана послушно развернулась.
— И заканчивай со своими ужимками, — приказала императрица. — Подними глаза. Скромница выискалась. Поздно изображать невинность. Все только и говорят о твоей неповторимой наглости. И остром язычке.
— Поклёп! — вырвалось у Руаны, напугало её до колик и заставило поспешить с оправданиями: — Единственная, я не могу быть наглой.
— Почему?
— Потому что наглости вообще не существует, — как бы ненавязчиво удивилась Руана. — Ею обзывают абсолютно всё, что в тебе не устраивает других. Так что невозможно иметь то, чего просто нет.
Заржали все, кого тянуло это сделать от души — включая монарха. Подхихикивали и всякие подхалимы, торопясь лишний раз продемонстрировать благонадёжность — что никогда не лишне. Краем глаза Руана заметила, что были те, кому её выступление не показалось смешным.
Ну, со стоящей около государыни троицей братьев понятно: если хотя бы одному Яр-Турану совсем не смешно, остальным тоже лучше воздержаться. Хотя Пере-Яр не удержался от воровской усмешки: скользнула под усами и пропала. Радо-Яр всё так же мрачно щурился на языкатую таарию: то ли дулся, то ли строил планы мести.
— Мстира, что скажешь, — вдосталь нахохотавшись, обратился к супруге император.
Та, кстати, тоже не смеялась: просто улыбнулась одобрительно. Эта улыбка так и застыла на её губах. А глаза задумчивые… И что-то от той задумчивости как-то не по себе — почуяла Руана невнятную тревогу.
— Скажу, что девочка и впрямь необычная, — медленно молвила императрица, глядя не в глаза Руане, а куда-то сквозь них.
— Таария, — напомнил ей муж.
— Не в этом дело, — пробормотала назлия, раздражая Руану своим загадочным видом.
Вон и монарх посуровел. Покосился на свеженькую девицу строгим взглядом блюстителя и оберегателя. Ну, давайте — окрысилась она — насторожитесь и обследуйте занятную зверушку. Не хватало ещё попасть в разряд опасных тварей, которым не место в доме. В лучшем случае, в клетке на заднем дворе. Просто замечательное начало — хуже не придумать!
— Знаешь, — прикрыв ладонью руку мужа на подлокотнике, решительно заявила императрица, — я забираю её себе.
Монарх внезапно набычился. Стряхнул её руку и сухо осведомился:
— А, почему ты? Может, она обладает талантом, который и мне пригодится. Кстати, а что у тебя за талант? — он выпучился на Руану, обнаружив пробел в знаниях.
— Не знаю, — соврала она с таким растерянным видом, что сама удивилась скорости своей реакции. — Никогда не обращалась к ДАРУ.
— Почему? — явно не поверила назлия.
— Нужды не было, — удивлённо вытаращилась Руана.
После того, как память вернулась, она стала врать с неподражаемой виртуозностью профи. С такой лёгкостью и так искренно — сама себе верила. Всё-таки и мачеху есть за что поблагодарить. Если бы не та скотская жизнь, которую лживая стерва устроила ей с первых дней совместной жизни, откуда бы взяться такому мастерству? Воистину: спасибо за науку.
— Отец тебя очень любит? — понимающе кивнула императрица, почему-то обратив взор на молчавшего Викрата.
— Не то слово, единственная, — спокойно подтвердил тот. — Таа-Лейгард души в своей дочери не чает. Никогда не видел таких отношений между мужчиной и его дочерью. Кто на них вообще обращает внимание? Девчонки! — нарочито пренебрежительно процедил он, вызвав в притихшем зале смешки.
— Ну, по всему видать, с этой девчонкой просто интересно, — философски заметил император. — Говорят, она даже слишком умна.
— Поклёп? — насмешливо уточнила у таарии его супруга.
— Поклёп, единственная, — полным смирения голоском чирикнула она.
И вновь всех развеселила. Если так пойдёт дальше — подумалось Руане — она у них тут заделается профессиональной клоунессой. Деньги что ли за это брать? Озолотится же!
В принципе идея прислониться к самой императрице ей понравилась. Всё-таки покровительница с самым высоким статусом в империи — это вам не директор супермаркета, который угрожает выкинуть тебя с работы, если не раздвинешь ноги. И обещает гору премий, если проникнешься его интересами.
Однако эта соблазнительная мыслишка не успела согреть сердце. Как раз в этот миг рука императрицы поднялась и нащупала руку стоящего рядом брата. И не любого из троих, а именно Радо-Яра. Сестринское пожатие было кратким, лёгким и полным скрытого значения. Во всяком случае, именно это Руана и увидала.
Сговор? Всё может быть. Викрат предупреждал: вся эта семейка назлов связана наикрепчайшими пламенными чувствами единения и взаимопонимания. Ну, и какого чёрта ей сдалось такое опасное покровительство? Братцы на куски её порежут, а сестрица объявит: не было такого. И кому люди поверят? Своим лживым глазам или её монаршему честному слову? Приплыли.
Только сейчас Руана заметила, что взгляд Радо-Яра приклеился к ней намертво. Так и буровил, так и пронзал. Сделал бы дыру — не будь она так бессовестно невнимательна. Столько стараний псу под хвост — посетовала она, адресовав ему ответный насмешливый взгляд.
Который тут же перехватила императрица, прищурившись на мутную девицу в их семейной манере. По одному этому прищуру можно опознать их родство. И навсегда заречься иметь дело с высокопоставленной семейкой.
— Я забираю её себе, — таким тоном повторила назлия, что император посмурнел ещё больше.
Однако возражать не стал: народ и без того не сводил глаз с происходящего. Тишина в зале стояла гробовая: боялись пропустить хоть словечко.
И тут Руана почуяла шанс заранее избавиться от многих грядущих хлопот. Как проще всего выжить маленькому человечку? Стать интересным двум большим и сильным конкурентам. Сразу обоим. Ни один из них не захочет уступить другому — это возможность хоть как-то лавировать в относительной свободе действий.
— Единственная, прошу меня выслушать, — с невозмутимым достоинством молвила высокородная дева, которую тоже не под забором нашли.
Императрица благосклонно кивнула.
— Единственная, я не могу стать придворной дамой. Мой отец не давал на это ни своего согласия, ни благословения. Более того: как раз сейчас он решает мою судьбу, — демонстративно покосилась она в сторону фальшивого жениха.
Боялась, что Викрат её выдаст невовремя вздёрнутыми бровями. А то и вовсе предательскими возражениями: врёт, не слушайте поганку! Но тот лишь вежливо склонил голову, подтверждая слова отданной на его попечение невинной девы.
— Вот как, — весьма спокойно приняла отказ назлия. — Это меняет дело. Ты пока, — подчеркнула она, — не сможешь стать моей приближённой.
По зале пронесся ветерок шепотков и завистливых вздохов. Ещё бы! Какой-то деревенской выскочке с навозом между пальцами пожаловали место не третьесортной придворной дамы, подающей королеве панталоны. Даже не старшей придворной, делавшей госпоже маникюр.
Приближённая — это наперсница монаршей особы. По сути, подруга на жаловании. Самый близкий человек — не считая родню. А бывает, что и ближе.
— Но я напишу твоему отцу, — весьма благосклонно пригрозила императрица.
— И я ему напишу, — мстительно пообещал супруге император. — Вопрос с её местом при дворе не решён, — пригрозил уже он.
И кому? Собственной жене-назлии. Силён мужик — восхитилась Руана, приложив руку к сердцу. Она просто не верила ушам: не успела вбить пробный клин, как уже трещины во все стороны. Глаза Радо-Яра прямо-таки горели огнём очищения ведьмы от скверны.
Вот, что называется «довыделывалась». Как бы теперь не допрыгаться.