Притвора
Руана понимала: уронит этот веник — тотчас окажется в их лапах. Куст был тяжёлым и вредным: так и норовил завалиться набок. Ещё и в носу засвербило: она яростно тёрлась им о рукав колета. Пыльная кожа ни черта не спасала. И она чихнула.
— Слышал? — спросил сильно приглушённый голос прямо над её головой.
— Какой-то зверёк?
— Возможно. Хотя я никого не вижу.
— Может, крот?
— А ты видел чихающего крота?
Чтоб вас разорвало — мысленно взвыла Руана, из последних сил удерживая разлапистое корневище дрожащими руками.
— Уходим на тот конец рощи, — приказал Радо-Яр.
Теперь она узнала его голос.
— Думаешь, она туда убежала?
— Ты здесь её видишь?
— Ладно, посмотрю там, — досадливо проворчал его собеседник. — Хотя не вижу следов, которые туда ведут. Не по воздуху же она перенеслась.
Вали уже, куда собрался — вконец озверела Руана, понимая, что вот-вот сдастся. И всё-таки ещё немного вытерпела, прежде чем уронила проклятущий куст. Который тут же вырвало из земли. И в образовавшуюся дыру она увидала его.
Назл возлежал на боку, подпирая голову рукой. Он задумчиво любовался её грязной вспотевшей физиономией.
— Пить хочешь? — невозмутимо поинтересовался Радо-Яр у идиотки, прошляпившей свой шанс спастись.
— Хочу, — буркнула Руана и потребовала: — Вытащи меня отсюда!
Он с показной неспешностью сел, скрестив ноги. Протянул ей руки — она свои. Захват, рывок, и она вылезла из норы по пояс. Он перехватил её за талию и выдернул наружу, как пробку из бутылки. На спину гад завалился нарочно — для того, чтобы невинная дева упала на него сверху. Даже скатиться с него не смогла: руки страшно ныли, ноги, как ватные.
— Тебе удобно? — издевательски осведомился назл.
Он так до конца и не понял, с кем связался. Контрасты, мой друг — мысленно ответила ему Руана, бессильно опустив голову на широкую мужскую грудь. Ничто так не вышибает из состояния превосходства, как контрасты. Только что она была отважной фурией, умудрившейся сбежать от такого прожжённого вояки, как ты. Сочувствовать такой — только время на ветер.
Но вот она, совершенно не стесняясь — и с виду вполне искренно — расписалась в бессилии. Признала себя всего лишь слабой женщиной, что слишком о себе мнила. Мнила-мнила, да не вывезла. И теперь распласталась на сильном мужчине, дыша загнанной лошадью. Вся такая изнемогшая — впору над ней разрыдаться.
Рыдать он, понятное дело, не стал. Но купился. Знакомая широкая мозолистая ладонь легла на её затылок — осторожно и успокаивающе. Руана замерла, напружинилась, как бы слегка испугавшись насчёт его намерений самца и победителя. Просунула между телами сжатые кулачки — это всегда выглядит трогательно беспомощно.
— Драться со мной собралась? — насмешливо уточнил Радо-Яр.
В его голосе прозвучали доселе неприсущие циничному злодею нотки: он реально сочувствовал бедной дурочке, взявшейся не за своё дело. Контраст — нравоучительно повторила Руана, собираясь с силами. Контраст обескураживает почище прямых угроз.
Она резко толкнулась и скатилась с него — его рука успела перехватить лёгкое женское тело уже у самой земли.
— Не смей меня лапать! — холодно объявила Руана, отталкиваясь от него руками и ногами.
Он разжал руку — она довольно удачно откатилась и вскочила на ноги.
— Всё равно догоню, — хмуро предупредил назл, зло сощурив бесподобно синие глаза.
— Я, конечно, проиграла, — бесстрастно признала беглянка, небрежно отряхивая рукава колета. — Впрочем, и не особо рассчитывала на успех. Половина на половину. Но не смей записывать меня в слабоумные идиотки. И оставь этот пренебрежительный тон. Самоуверенность сгубила и не таких, как ты.
Всё-таки незабываемое зрелище, когда назл подлетает с земли. Прямо-таки по-кошачьи — очень красиво и захватывающе. Рожу бы только сделал попроще — нахально усмехнулась она ему прямо в глаза:
— Руки чешутся свернуть мне шею?
— Чешутся, — процедил он.
Шагнул к ней, цапнул за локоть и встряхнул:
— И ты допросишься.
Она балансировала на цыпках, запрокинув голову и занозисто ухмыляясь:
— Жду, не дождусь.
Её встряхнули так, что устоять на ногах не удалось. Но и шмякнуться на землю не дали. Радо-Яр стремительно перехватил девичье тело и вскинул на плечо. Будто мешок с картошкой!
— Пусти! — непритворно заверещала Руана, дрыгая ногами. — Терпеть не могу!
— И прекрасно, — удовлетворённо усмехнулся он.
Потащил свою добычу к бредущим навстречу загонщикам. Которые — только теперь дошло до Руаны — и не думали никуда уходить. Розыгрыш — обиделась она — обманули дурачка на четыре кулачка.
— Я тебя убью! — прошипела она, глотая навернувшиеся слёзы.
— Ты ревёшь? — даже удивился он, крепко придерживая бунтующую ношу за весьма сексуальную, но грязную задницу.
— Нет!
— А что носом хлюпаешь?
— Заткнись!
— И не подумаю, — насмешливо уведомил яран беспомощную нахалку.
Что ж этот раунд выиграл он. Имеет право торжествовать — отдала Руана дань справедливости.
— Какая дерзкая девка, — иронично похвалили её и шлёпнули по заднице: — Демоны тебя забери!
Не особо надеясь на удачу, она лягнула воздух. А попала по обидчику: кажется, прямо по роже.
— Я же говорил: она не «эта», — снисходительно напомнил Радо-Яр, поднося добычу к быку. — Советую её не дразнить.
— Я башку ей оторву! — прорычал любитель шлёпать по заднице высокородных девственниц.
Руану усадили в седло. И теперь, наконец, удалось разглядеть бесстыжую рожу подбитого хахмача:
— Очередной братец Яр-Туран? Такое же хамло, как все остальные.
Радо-Яр ещё не успел вскочить в седло, когда она попыталась ударить его ногой в грудь. Даже повод перехватить успела…
И больше ничего. Яран поймал её ногу и выдернул поганку из седла. Руана рефлекторно уцепилась за первое, что подвернулось под руки. Оказалось, что повисла на его шее ошалевшей от падения мартышкой. Назл не сбросил драчунью с себя, но сжал так, что затрещали рёбра.
— Боль…но, — просипела она куда-то в его щёку.
Короткие усы царапали подбородок и лезли в нос.
— А будет ещё больней, — невозмутимо пообещал Радо-Яр, чуть ослабив хватку. — Хочешь валяться со сломанными рёбрами?
— Чтоб ты… сдох! — всхлипнула Руана против воли, кляня себя за минутную слабость.
— После тебя, — пообещали и это, вновь забрасывая её в седло.
Слава Богу, не мешком с картошкой: чин чином на задницу. Следом забрался на быка он сам и без предупреждения пустил того рысью.
Руана не видела причин устраивать никчёмные демонстрации. А потому вольно опёрлась о него ноющей спиной. И удобней устроила голову на широкой мужской груди. На всякий случай вцепилась покрепче в ручищу, перехватившую её за талию.
— Не бойся: не уроню, — задышал яран в её макушку.
— Заткнись! — беззлобно каркнула она.
— Идея с норой была отличной, — внезапно похвалил профи, сполна овладевший техникой лазутчика. — Сама придумала?
— Сама, — нехотя буркнула она.
— Не ожидал, — признался он. — Сестра права: ты опасный враг.
До этого не было никакого желания с ним разговаривать: Руана ещё не пережила обиду. Но вовремя сказанные нужные слова всё изменили.
— Мстира не права, — нарочно не стала она титуловать императрицу.
— В чём? — пропустил Радо-Яр мимо ушей невинную дерзость побеждённого.
— В оценке моих намерений.
— Только не ври, — досадливо проворчал яран. — Не утомляй меня.
— Целью моего появления при дворе был не император, — проигнорировала его неудовольствие отчаянная деревенщина. — Точнее, отнюдь не желание занять место в его постели.
— Да? — язвительно изумился Радо-Яр. — А мы-то подумали.
— Возомнили, — с дозированно холодным пренебрежением поправила его Руана.
— Возомнили что?
— Стать фавориткой императора не моё заветное желание. Тем более ввязываться в примитивные скучнейшие интриги в борьбе за место подле него.
Ожидаемых ироничных замечаний не последовало. Он молчал: то ли обдумывал сказанное, то ли не желал, чтобы ему ездили по ушам. Оказалось, что первое.
— Тогда зачем ты сюда явилась?
Руана выдержала строго отмеренную паузу и сухо пробурчала:
— Не могу сказать.
— Почему? Боишься Таа-Дайберов? — прямо-таки желал он услыхать нечто подобное.
Косяк врага — драгоценнейший подарок. Повод разделаться с ним, не вызвав бунта среди его сородичей тааров.
— Причём тут они?! — раздосадованно прошипела Руана, безукоризненно изобразив бешенство. — Что вы все в них упёрлись? Кто вам сказал, что это я исполняю их желания, а не наоборот?
— Не морочь мне голову! — в ответ непритворно рассердился яран.
— Я ни перед кем не пресмыкалась! — продолжила шипеть разгневанная таария. — И пресмыкаться не стану! Даже перед твоей сестрой! — и тут она решила, что пора кое-что выболтать в порыве неконтролируемого гнева: — Сделаю то, что мне надо, и больше вы меня не увидите!
Мозолистая лапа перехватила горло. Жёстко, бестрепетно, но… как-то не до конца. Душить её не собирались. Просто упёршиеся в подбородок пальцы заставили запрокинуть голову.
— А что тебе надо? — с иезуитским спокойствием уточнил назл, заглядывая ей в глаза.
— Не твоё собачье дело, — так же спокойно, почти ласково уведомила Руана. — И учти: пытать меня не выйдет. Я обладаю подходящим талантом для безболезненного ухода. А смерть пугает меня гораздо меньше, чем пытки. Можно, конечно, бедную девушку изнасиловать. Что ж, перед смертью не помешает получить хоть немного удовольствия.
— Хватит врать, — пренебрежительно посоветовал он.
И вдруг намертво сжал Руане подбородок. После чего склонил голову и влепил ей поцелуй, которым можно выдавить зубы. Подлинную дворянку-девственницу, выросшую в глуши под колпаком ударных нравоучений о морали, таким и убить можно. Откуда этому средневековому манипулятору было знать, что он имеет дело с фальшивой дворянкой? Да и девственницей лишь… в этой жизни.
А целоваться он абсолютно не умел — или здесь не умели. Руана мысленно хмыкнула и устроила мастер-класс — почему бы и нет? Продемонстрировала чайнику, что такое полноценный французский поцелуй.
Почувствовав её язык, Радо-Яр отпрянул. Правда, не сразу. Немного посмаковал явно незнакомое ощущение — с этим Руана не ошиблась. Попытав её устрашающе пронзительным взглядом, назл решил продолжить исследование новой техники.
— Хватит, — холодно бросила она, когда его губы почти коснулись её губ. — Надоело.
Он выпрямился и уставился злым взглядом на дорогу. Долго молчал, после чего повторил:
— Ты опасна. Сестра права.
Руана пожала плечами, и на очередном контрасте устало молвила:
— Опасен тот, у кого есть причина тебе вредить. И возможность это сделать. У меня же нет причины вредить императрице. Прости за грубость, но она меня вообще не интересует. Ни в каком виде. Ни с одной целью. Император да, интересует. Но не в том смысле, какой подозреваете вы.
— Тогда скажи: в каком, — ледяным тоном потребовал Радо-Яр, по-прежнему демонстративно пялясь вдаль.
— Не скажу, — чуть поднажала притвора на усталость.
Дескать, ты меня достал. Разговор с тобой утомляет своей никчёмностью. Он понял. И до самой крепости, откуда Руана сбежала, молчал, как рыба.
А она всё пыталась определить место их расположения. Куда её затащили? Поднимавшиеся на горизонте горы не помогали: империя почти окружала Срединные хребты. Они могли находиться где угодно. А солнце сейчас за спиной: никак точно не определить сторону света.
Скверно — досадовала Руана, всё больше чувствуя безнадёгу. Как, скажите на милость, устраивать новый побег, если не знаешь, куда бежать? На север? На юг, на восток?
— Что это за крепость? — равнодушно спросила она.
Он молчал. Въехал в распахнутые ворота и подогнал быка к узкой лестнице, ведущей на высоченное крыльцо. Небольшое, с каменным ограждением — такие делают в приграничных крепостях. С них удобно отстреливаться — размышляла Руана, пока её стаскивали с быка. Огромного, как и хозяин, красавца редкой чёрной породы. Гладкошёрстные бока аж переливались, когда под шкурой перекатывались бугры мышц.
— Он прекрасен, — со вздохом искренно восхитилась Руана, пока её тащили вверх по лестнице.
— Но устраивать на нём побег не советую, — издевательски заметил Радо-Яр. — Затопчет.
Стоило ему заикнуться о новом побеге, как её озарило. Она принялась упираться — даже упала на холодные щербатые ступени, пытаясь выдернуть руку из его кулака. Назл невозмутимо вздёрнул её и поставил на ноги:
— Что ещё?
Поднимавшийся следом братец-назл не позволил ей снова влачиться по ступеням, сжав лапы на тонкой девичьей талии.
— Если я пленница, — с блестяще получившимся презрением заявила Руана, — тогда моё место в каземате.
— Это легко исполнить, — ядовито пообещал брат Радо-Яра.
Она попыталась его пнуть, дабы укрепить мерзавца в этом намерении. Он поймал её ногу и сжал до хруста в костях:
— Урх, что мы с ней цацкаемся? Давай сунем её в подземелье. Я с удовольствие послушаю её визги.
Радо-Яр пренебрёг козырным предложением, потащив её дальше по лестнице. Руана сообразила, что напутала с терновым кустом: попасть в него нужно бояться, а не напрашиваться.
— Там что, крысы? — с деланным равнодушием уточнила она. — А я… Я их не боюсь! — с вызовом провозгласила притвора.
И они купились.
— Давай сунем, — согласился с братом Радо-Яр. — Будет интересно полюбоваться, что она придумает.
— Для побега? — хмыкнул братец, подпихивая упиравшуюся поганку в спину.
— Как твоё имя? — пропыхтела Руана, продолжая бесполезную, однако необходимую сейчас борьбу.
Ей не хотелось возбуждать подозрения назлов излишним спокойствием человека с козырями в рукаве. Испуганная женщина должна вырываться и верещать. Как минимум, сыпать неосуществимыми угрозами — если она считает себя этакой валькирией.
— Вели-Яр, — представился очередной Яр-Туран. — А что? Зачем тебе?
— Нужно знать имя того, — заносчиво пыхтела пленница, — кого убьёшь!
Вели-Яр расхохотался и признал:
— Урх, я начинаю тебя понимать. Эта колючка и вправду может поджечь кровь.
Поджечь кровь? Он что, намекает…
Додумать Руана не успела. Нельзя одновременно анализировать новую информацию и продолжать старые фокусы с притворной борьбой. А этот пустодырый Вели-Ярка не успел поймать девичье тело. Она оступилась и грохнулась, ударившись виском о край ступени.
Вот у Радо-Яра реакция что надо: успел вскинуть кулак с её рукой. Не поддёрни он тело Руаны, точно бы голову разбила. И как он всё видит спиной?
— Зараза! — ругнулся Вели-Яр, подхватывая на руки обмякшее тело пленницы. — Довыпендривалась!
— Ну-ка? — по-прежнему невозмутимо дал ей пощёчину более опытный брат.
Рассчитывал вывести притворщицу на чистую воду? Не тут-то было!
У Руаны имелся ещё один талантец: пустячок, но полезный. Она могла выключать чувствительность собственного тела, притормаживая и мозговую деятельность. Вводить себя в состояние обморока, не выключая полностью сознание.
Говорят, будто люди в коме иногда слышат, что творится вокруг них. Только собой не владеют. Вот и Руана всё слышала. А по щекам можете хлестать сколько угодно: ни пискнет, ни подскочит. Дудки вам!
— Давай её мне, — потребовал Радо-Яр.
— Ревнуешь? — съехидничал братец. — Не хочешь, чтобы её лапали другие?
А вот и новое подтверждение тут, как тут — даже не удивилась Руана. И сосредоточилась: голоса долетали словно издалека. Как бы не прослушать что-то важное. К примеру, как она нежданно-негаданно соблазнила назла. Ну, как минимум, заинтересовала.
И что с этой радостью делать? Она помешает или поможет? А что с ней самой? Нет, Радо-Ярчик ей нравится. Как всегда нравились сильные во всех отношениях мужчины. А кому такой не понравится? Инфантильной эстетке — фригидной от зауми в башке?
Но эти чувства ни о чём: его братья не менее привлекательны. Её потребность ловить его взгляды и скупые интонации, тоже объяснима: вечно же на гада натыкается.
Вон, даже похитил её подлец. Уже и целовались — всё, как в романе. Правда, он хреново её соблазняет: без огонька. Подозревает во всяких вымышленных злодеяниях против семьи и короны. Не нависает над беззащитной девой, тяжело дыша и… что там ещё? Потея от желания?
Руана мысленно хихикнула, а наяву вздрогнула. Как раз в тот момент, как Радо-Яр отнял её безжизненное тело у братца.
— Очнулась? — не мог не заметить остроглазый назл Пере-Яр.
Видимо, Радо-Яр изучил её лицо, однако не нашёл на нём признаков притворства.
— Нет, — сухо бросил она.
И Руану потащили дальше.
Тащили долго и молча. В конце пути уложили на что-то твёрдое в скверно пахнущем сыром месте. Пускай это будет подземелье — горячо молилась она с корыстными целями. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Ей до зарезу надо остаться в кутузке без свидетелей. Не сунут же таарию в общую камеру? Какой в этом смысл, если даже ни одного путного допроса не было?
— Может, всё-таки наверх отнесём? — с сочувствием в голосе предложил Вели-Яр.
— Нет, — отрезал Радо-Яр, пощупав лоб бесчувственной пленницы. — Хочу посмотреть, зачем ей нужно было сюда попасть.
— Думаешь, она этого нарочно добивалась?
— А ты думаешь, что такая женщина действительно боится крыс? — иронично осведомился Радо-Яр, проведя пальцами по щеке Руаны.
Ни капельки не ласково.
— Надо бы её умыть, — подтвердил этот позёр, что романтизма не предвидится. — Пришлю служанку.
— И пускай принесёт нормальных одеял, — удаляясь прочь, посоветовал Вели-Яр. — Если ты, конечно, не намереваешься устроить ей чахотку.
Ушли. Вовремя — с облегчением выдохнула Руана, разлепляя жутко тяжёлые веки. Она вгоняла себя в состояние комы целых четыре раза: слишком долго её таскали по крепости. А это состояние длится совсем недолго. Так и взаправду можно помереть — по-настоящему испугалась она, силой заставляя руки с ногами шевелиться. Те поддавались с трудом, словно мстили за учинённое над телом насилие.
Не успела оглянуться, как явилась служанка. Не юное легкомысленное — что важней, легковерное — создание, а пожилая толстая тётка с лицом надзирательницы тюрьмы. Как Руана его себе представляла.
Служанка свалила на край лежанки здоровенный клубок разномастных одеял:
— Вот, госпожа. Господин велел. Вы бы встали, а я бы застелила. А то тюфяк уж больно срамной. Вам поди новый надо. Вона, уже несут.
Где-то за дверью и вправду шаркали ногами — и не одной парой. Руана послушно сползла с лежанки и доковыляла до единственного в камере табурета. Уселась на него и вытянула ноги.
— Спасибо тебе, добрая женщина, — молвила она с достоинством таарии, но и с большой приязнью.
— Чего это я добрая? — насторожилась толстуха, стаскивая старый комковатый грязный тюфяк и зыркая на пленницу. — Ничего я не добрая.
— Не беспокойся, — хмыкнула Руана. — Я не стану тебя подбивать на предательство. Просто мне и вправду непривычно спать в такой… постели.
— А то ж, — чуток расслабилась служанка.
И приняла у ввалившегося в камеру старика новенький, можно сказать, незасиженный тюфяк. Набитый не соломой, а шерстью — поняла Руана, когда его раскладывали на лежанке. И чистую простынь ей принесли — не пожадничали. И широкое полотенце. И таз, и кувшин с водой, и стол, и целый поднос тюремной баланды. Явно с господского стола: жаркое, жареные крылья, ещё что-то и фрукты. Целую делегацию слуг пригнали, дабы обустроить быт таарии в заключении.
— Удумали тоже, — застилая постель, бухтела под нос добрая женщина, — госпожу в помойную яму пихать. Ну и сбежала, ну и подумаешь.
— Скажешь тоже! — осудил её взгляды на господские затеи старик, выпихивая за дверь любопытных коллег. — А зачем было бежать? Господа ж не звери лютые. Забижать не станут. Чай понятие имеют, что не девку безродную в дом припёрли.
Ну, чьё тут выдержит терпенье? Руана прыснула.
— Она ещё и ржёть! — всплеснул руками старик.
— Отстань от девочки! — окрысилась на него толстуха, замахнувшись на критикана полотенцем. — А ну, пошёл отсюда! Мне госпожу переодеть надо.
Тут Руане стало не до смеха. Она вовсе не собиралась расставаться с мужским костюмом — у неё дел непочатый край!
— Я не стану переодеваться, — строго уведомила высокородная барышня, стараясь не пережимать. — Это платье прислал господин? Отнеси обратно. А мне принеси чистую рубаху. Не господскую, а обыкновенную льняную.
— Вам почиститься бы надо, — попыталась перечить ей простолюдинка. — Виданное ли дело, в такой грязище пребывать?
— Я сама всё почищу, — упёрлась Руана, демонстративно скрестив на груди руки.
— Сама?! — поражённо выпучилась на полоумную дворянку прагматичная служанка.
— Сама. А ты ступай. И прими мою сердечную благодарность. Случится нам увидеться… при других обстоятельствах, я не забуду твою доброту.
Толстуха покачала головой, но препираться не стала. Подхватила засранный тюфяк и вышла вон.
— Ну, вот ты и графиня Монте-Кристо, — поздравила себя Руана, стаскивая колет. — Мама была права: читать очень полезно.