Наживка
Таа-Варуг был умён — что есть, то есть. И по-своему патриотичен — от него за версту несло заговором. В существовании которого Руана уже ни капельки не сомневалась. Какие сомнения, если намёки на него жирней отъевшегося в зоопарке тюленя?
Что самое обидное, верховный советник Таа-Дайбер в нём по уши. А старик ей так понравился. Старый дурак — мелькнуло в голове с невыразимой досадой — лучше бы для начала изучил конструкцию выбранной наживки. То, что она подобно мужикам магичит, никак не гарантирует преданности сообществу тааров. Однозначно это гарантирует лишь сверх человеческие способности. А с человеческими у Руаны всё, как у всех.
Что вложено с рождения, тем и пробавляется. Что вписано у неё на подкорке пером личного опыта, исправимо лишь топором судьбы. Или палача. Мировоззрение — штука хитрая и неуступчивая: сколько себя не уговаривай переть против натуры или совести, те однажды повиснут на ногах кандалами. Так и будешь после шаркать да звенеть железом — полный инвалид при всех конечностях. Инвалид души.
— Я так полагаю, — бесстрастно молвил советник, сверля её глазами, — ты уже знаешь, зачем сюда явилась?
— Не знаю, а догадываюсь, — внесла поправку Руана.
— Значит, Викрат не…
— Не исправил вашу подлость, — подтвердила она. — Остался верен роду: не открыл мне правды. Да, это и не понадобилось.
— Знаю, — покривился советник. — С этим успешно справился Яр-Нат.
— Папаша Туран всего лишь рассказал о двух императрицах-таариях, — подпустила она в голос загадочности. — Даже не поделился своим личным мнением на этот счёт. Заставил девушку самолично пошевелить мозгами.
— Пошевелить мозгами? — повторил Таа-Варуг. — Занятно. Откуда ты берёшь свои присказки?
Кажется, этим с виду незначительным вопросом стали слишком часто интересоваться — впервые почувствовала беспокойство переселенка. Пора прикусить язык, пока его не оттяпали по самые плечи.
— Из головы, — досадливо отшутилась Руана. — Их той же головы, откуда беру всё остальное. К примеру, догадку о том, что грозящая Ати угроза была всего лишь приманкой. Вам нужно было заманить меня сюда. И подсунуть императору.
— Не будь вульгарной, — поморщился подловатый, но интеллигентный советник.
— Не будь свиньёй, — выдвинула она встречное предложение. — И скажи честно: девочка, ты должна занять трон императрицы. Чтобы яраны заняли, наконец, подобающее варварам место. В своих северных убогих поселениях. Где эти ничтожества позабудут, что носили, как и вы, парчу. И жрали на серебре. Пускай лопают свою вяленую рыбу и запивают её дерьмовым пивом. А выбираются оттуда лишь для несения службы.
— Ты груба по природе? Или по необходимости? — холодно осведомился советник, выплеснув на лицо всё пренебрежение, какое мог себе позволить.
С презрением решил не перебарщивать, дабы своевольная девка не остервенела и не взбунтовалась.
— Ты глухой по природе? Или по необходимости? — насмешливо спопугайничала Руана. — Я задала вопрос. И пока не получу прямой ответ, можете ко мне даже не подходить. А что касается отца… Я люблю его. И почитаю. Даже уважаю. Пока, — собезьянничала она фирменный прищур Яр-Туранов. — Пока отец не объявил мне, что он в сговоре с вами. Так что хорошо подумайте, прежде чем давить на него. И требовать, чтобы отец надавил на меня.
— Это угроза? — почти ласково уточнил маститый политик.
— Пища для размышлений, — вежливо поправила его маститая нахалка. — Ты уверен, что знаешь реакцию Таа-Лейгарда на потерю дочери? Когда яраны решат, что не согласны следовать вашим планам переустройства империи. Вот, интересно: меня утопят, задушат или зарежут?
— Туран тебе угрожал? — моментально встал в стойку пламенный заговорщик.
— Нет, — почти честно ответила она.
— Ты лжёшь.
В принципе да. То есть нет, но… это, как посмотреть. Папаша Туран не постеснялся сразу выложить свои намерения прихлопнуть опасную поганку. Потом узнал, что её шуры-муры с его сыном не просто времяпрепровождение очередной придворной свиристелки. В результате степень опасности таарии в его глазах потеряла кучу пунктов. И он честно предупредил об этом.
А такой вот советник хрена лысого предупредит. Пускай, мол, рыбка так и болтается на крючке страха. Задыхаясь без воды — покладистей будет. Собственно, так они и поступили: вовсю эксплуатировали её страх за сестру.
Но, это лишь полбеды. Сам повод для обмана выглядел чудовищным. Тогда, триста четырнадцать лет назад яраны вовсе не напали на империю — это басни официальных хронистов. Северяне уже лет сто были её гражданами. В результате вполне мирного соглашения о вхождении в империю их собственных территорий с населением-войском.
Ибо трепали тогда имперцев немилосердно по всем направлениям. Им корячилась судьба некой Римской империи, о существовании которой им никто не расскажет.
Ценой согласия магов-бойцов и была договорённость, что императрицами будут только ярании. В принципе, те и без особых условий почти вне конкуренции: таарии рождаются крайне редко. Иной император за всю жизнь не дождётся явления супруги. А северянки магичат все поголовно. Однако, случись образоваться подходящей невесте-таарии, дорога к трону ей заказана.
Но триста четырнадцать лет назад тогдашний император с такими же хитромордыми советниками, как Таа-Варуг, решили облапошить простоватых с виду яранов. И тайно окрутили единственного с таарией. А после нагло наплевали на законное требование одуматься. В результате гражданская война и разруха.
По поводу которой хронисты тоже приврали. Яраны вовсе не лоханулись с хозяйственными проблемами, что заставило их пойти на попятную — что Руане всегда казалось слишком надуманным. Их просто намного-намного меньше, чем тааров. Вечные воины — они элементарно не успевают увеличивать численность своего племени. Та не слишком быстро, но падает. Где им управлять такой громадиной, как империя?
Яраны оказались гораздо мудрей своих сограждан-врагов. Согласились на малое ради сохранения всего. Даже подписались на то, что останутся землевладельцами лишь в пределах своей собственной северной вотчины. По сути, сплошной тундры. Наделы-то у них есть — земледелие на них отсутствует.
Папаша Туран показал Руане древние дряхлые пергаменты, где подлинная история прописана и подписана участниками тех событий. Среди которых она полюбовалась на подпись собственного местного предка. Одного из зачинщиков гражданской войны. Подлинность печати рода Лейгардов сомнений не вызывала: трещина на ней была уже тогда. В виде всё той же кривоватой русской буквы У.
Само собой, в последующих описаниях тех событий от первоисточника оставалось всё меньше и меньше. Пока окончательно не встало с ног на голову. Яраны эту лабуду не читают — у них свои хроники. А молодая поросль тааров — вроде самой Руаны — так и вырастают с твёрдым убеждением, что яраны поголовно варвары и мерзавцы. Распутники и разорители бедных земледельцев, что в поте лица умножают богатство империи.
Ага! А воевать, значит, за сохранение тех богатств северянам предлагается бесплатно. Или за три корочки хлеба. Нашли дураков!
Короче, Руана окончательно и бесповоротно осознала: она реально представляет для яранов большую опасность. Несмотря на отсутствие в этом личной заинтересованности. Её просто нагло и беспринципно сделали наживкой. Просекли сомнительное сходство с какой-то недолюбленной императорской бабой и подсунули комплексующему Казанове.
А тот и рад стараться. Неужели и он не знает подлинной причины гражданской войны? Чему-то же его учили. Не только же служанкам юбки задирать.
Поскольку пауза слишком затянулась, любое опровержение бессмысленно. Таа-Варуг уже решил для себя, что она врёт. Поэтому Руана отбоярилась с применением иной техники:
— У нас с тобой получается разговор слепого с глухим. Ты вздумал требовать у меня отчёта, не имея на это ни малейших прав. Мне уже двадцать. А моё желание тебе подчиниться меньше, чем ничего. Кстати, не советую тыкать мне в нос моим происхождением. Да, я таария. Но, между таарией и дрессированной собакой непреодолимая разница.
— Тебя никто не собирался ни к чему принуждать! — изобразил советник благородное возмущение.
— Правда? — восхитилась она. — То есть, использование человека вслепую сродни его добровольному согласию? Да ты, как я посмотрю, конченный лицемер. Знаешь, больше ко мне даже не подходи. Иначе пожалеешь.
— Это угроза? — сверкнули его глаза белым пламенем таара.
— Хуже, — ответным залпом полыхнули глаза таарии. — Это ультиматум. Второго предупреждения не будет.
Руана пошарила взглядом вокруг и нашла Багену. Та вместе с другими соплеменниками любовалась схваткой двух молодых волков. Голых по пояс и весьма воодушевлённых всеобщим вниманием. Они демонстрировали нечто… вроде карате — как Руана его себе представляла по фильмам. Остальные пили, флиртовали и подзуживали драчунов.
Багена будто услыхала мысленный призыв таарии — видимо, следила за ходом неприятной беседы. Встретившись с ней взглядами, тигрица моментально поняла, чего от неё ждут. Призывно замахала рукой:
— Ты скоро?!
— Иду! — благодарно улыбнулась ей Руана и взяла второй бокал: — Советник, для меня устроили персональный праздник. И я намерена веселиться. Прости, но с тобой скучно.
Выложила всё без вызова, без пафоса — никаких демонстраций. Хотелось, конечно — женщину, в конце концов, постоянно тянет повыкаблучиваться. Но голова была занята естественным необременительным сравнением. Как говорят у неё на Родине, формой подачи. Даже давить на человека можно по-разному. И угрожать.
Яраны простые ребята. Заподозрили таарию в подлых намерениях, и сразу в лоб: так это или не так? Если так, мы тебя прикончим от греха подальше. Мужика ей толком подсунуть не смогли. Вместо покладистого красавца натравили на беззащитную деву хама недипломатичного. Что видит, то и поёт.
К тому же чистосердечно объявил себя врагом. А куда деваться? Он сестру защищает. Да и прочих сродственников, которые хотят вкусно есть и жить в комфорте. Но платят за это честно: кровью.
— Человек, отторгающий себя от своего племени, пропащий человек, — весьма пристойно и дипломатично пригрозил ей Таа-Варуг.
— Человек, отвергающий себя самого, мёртвый человек, — то ли что-то вспомнила, то ли сама надумала Руана.
Ольга не была семи пядей во лбу: обычная девчонка. Много читала — это да. Видимо, не всё просвистело мимо ушей: что-то в башке да задержалось. А в момент крайности само легло под руку. Фигурально выражаясь, рукоятью своеобразного оружия. А что? Знания — сила! Так вечно твердила бабуля.
— Ты не просто потеряла память, — задумчиво пробормотал советник, прощупывая таарию рентгеновским взглядом. — Тогда, шесть лет назад произошло ещё что-то.
— Я не почувствовала, — пожала плечами Руана.
И пошлёпала к веселящимся на свой лад яранам. Хотя вокруг целая куча тааров. Но отчего-то в их слонявшиеся компании вливаться не хотелось. Покусают ещё — ответила она ироничным взглядом на покривившиеся рожицы проходящих мимо придворных дам. Сопровождавший их кавалер прилип глазами к посекундно оголявшейся голени бесстыжей деревенщины. То-то! Знай наших.
— Ты долго, — укорила её Багена, следя за схваткой новой пары соплеменников.
На этот раз лиса-лазутчика и росомахи. Руане их выкрутасы были интересны примерно так же, как поголовье ракообразных в реке под цитаделью. Она безо всякого стеснения разглядывала болельщиков. В конце концов, травить её будут яраны — таары пока не обзавелись подобной мотивацией.
Она, конечно, упирается: не желает королевствовать. Но сей факт вроде не криминал. Все эти господа заговорщики явно изучали свою наживку. И знают: отца она предаст в последнюю очередь.
— Багена, твоя подруга продолжает удивлять, — насмешливо прокомментировала появление таарии молодая, но могучая волчица.
У высокой спортивной девицы даже под нелепым пышным платьем чувствовалась нечеловечески ловкое сильное тело. Не красавица — в прямом смысле слова — однако в грубоватом лице северянки было нечто притягательное. Волосы шикарные: природная платиновая блондинка с толстенными косами, подобранными в бублики. И прижатые к голове широким серебряным обручем в зверином стиле. Превосходная гравировка: волки, загоняющие оленей.
— Так же, как и вы меня, — проворчала Руана, приветливо улыбнувшись.
— Чем? — тотчас прицепился огромный лохматый одноглазый назл в одной рубахе.
Совсем молодой, но какой-то слишком взрослый.
— Чистотой своих душ, — ничуть не покривила она своей душой.
— Вот как? — удивился пожилой седой тигр с запредельной техникой лазутчика на фоне стандартного атакующего.
Уголки его губ под усами вздёрнулись в натужной улыбке — глаза же чистый лёд.
— Даже, когда вы изображаете то, чего не чувствуете на самом деле, — поддела его нахальная таария.
Он тотчас бросил стараться: губы искривила недобрая ухмылка.
— Буг-Яр, отстань от неё, — ласково посоветовала Багена. — Не нарывайся.
— Мне Туран не указ, — набычился тот. — Я не собираюсь…
Одноглазый шагнул к нему и процедил:
— Это она.
Буг-Яр нахмурился, будто что-то припоминая. Уточнил:
— Ты о брате Урхе?
— Угу, — всё так же ласково поддакнула Багена.
Вокруг импровизированного ринга стоял полновесный громоподобный рёв болельщиков. Там ушлый лис как раз скрутил росомаху. И те, кто сделал неправильную ставку, пытались зажечь в сердце пыхтящего под победителем лузера огнь отмщения.
— Я Ла́рда, — представилась дылда волчица, глядя на таарию с нескрываемым уважением.
На памяти Руаны ей впервые воздавались такие почести лишь за то, что она крутит с кем-то роман.
— Прости, — ни с того ни с сего покаялась волчица.
— За что? — не поняла Руана, ища взглядом помощи у Багены.
— Она плохо о тебе думала, — как само собой разумеющееся, пояснила та. — Мысленно обесчестила.
— Прощаю и благословляю, — поспешила выдать стандартную формулу обалдевшая таария, не подозревавшая, что ей, вообще-то, нанесли кровную обиду.
Ларда заглянула в свою огромную серебряную кружку и покривилась — должно быть, не нашла там искомого. Она закрутила головой. И обрадовалась тому, что паренёк слуга со стеклянной бутылью был начеку прямо за её спиной:
— Эй, ты! Налей.
Слава Создателю, вино — мелькнула в голове Руаны невежливая мысль. Ещё одна традиционная формула примирения аборигенов: обменяться посудой со спиртным и вылакать содержимое. Прощать обидчицу посредством национального пойла северян она отказывалась категорически. Ей сегодня нужна трезвая голова, а не аквариум с киселём.
Слуга не стал мелочиться и наполнил кружку до краёв. Руана чуть не взбесилась: там почти пол литра. Если она это оприходует, отбросит ласты.
— Выпейте и забудьте, — добродушно проворчал одноглазый назл, отсалютовав таарии бокалом размером с ведро.
Ларда буквально отняла у Руаны бокал с недопитыми остатками. А та еле успела подхватить под донышко едва не рухнувшую на землю гигантскую кружку. Вино выплеснулось на только на её дырявые хваталки — досталось и стоявшему рядом Буг-Яру.
Который машинально слизнул с руки упавшие на неё капли. Потом вдруг вытаращился и смачно сплюнул: раз, другой, третий. Все свидетели трудоёмкого аварийного процесса примирения моментально превратились в свору насторожившихся охотничьих псов. Пожилой сверх опытный супер лазутчик закончил плеваться и окинул напружинившуюся Ларду тяжёлым взглядом:
— Яд.
— Уже? — офонарев от неожиданности, брякнула Руана.
И совершенно идиотским образом вытянула руки с кружкой: дескать, яд нужно держать подальше от себя. Одноглазый мрачно потребовал:
— Дай сюда!
— Возьми, — промямлила потенциальная жертва отравления, когда у неё приняли опасный сосуд.
— Руана, — отрывисто бросила вся до невозможности напряжённая и хмурая Багена. — Ларда тут не при чём.
Конечно, не при чём — раздражённо подумала она, обтирая руки прямо о платье. Кто же так травит? На глазах у всех. Да ещё из такого бидона, который любая нормальная баба обязательно выронит: он весит, как сбитый боинг.
— А где этот гадёныш? — подчёркнуто спокойно поинтересовалась таария, вертя головой.
Подавальщик-наливальщик, как сквозь землю провалился.
— Сбежал, — натурально по-волчьи проворчала озлобленная Ларда.
— Спокойно, — приказал ей одноглазый.
И высвистал нечто резкое.
В считанные мгновенья вся шумная толпа болельщиков перетекла к ним. От расслабленных баламутов не осталось и следа: их окружил воинский отряд, готовый брать штурмом всё, на что укажут пальцем.
— Найти и притащить ублюдка в жилете слуги, — бесстрастно ставил задачу сосредоточенной молодёжи Буг-Яр. — Лет пятнадцать. Щуплый, сутулится. Волос каштановый, короткий, неровно откромсанный. Виски подбриты. Лоб узкий, слева старый шрам в половину детского пальца. Глаза тёмно-карие, большие, раскосые. В уголке левого родинка, — диктовал он, поражая Руану массой деталей, из которых ей не вспомнить ни одной.
Пожалуй, она впервые осознала, что же такое яран-лазутчик, достигший вершин мастерства. Кому в голову придёт запоминать лицо случайного человека? Ему пришло.
Уже через полминуты инструктажа рядом с ними не осталось ни одного ярана — кроме тех, кто был свидетелем покушения.
— А выпить всё-таки хочется, — вздохнула Руана, заглядывая в ведро одноглазого.
— Выпей, — одобрил тот, не выпустив свою посудину из рук.
— Там, — кивнула Багена куда-то на сторону. — За столом.
Руана проследила за её взглядом. Упомянутый стол оказался широченным войлочным ковром — если можно так назвать это ворсистое грязно белое убожество. Он был заставлен разномастной посудой: от аристократического серебра до обшарпанных походных деревянных плошек.
Ну, и полно глиняных кувшинов вперемежку со стеклянной тарой. Половина из которых валялись опорожнёнными. Хотя праздник ещё только брал разгон.
— И перекусить не помешает, — обрадовалась Руана, посеменив к столу. — Меня ведь пригласили? — запоздало поинтересовалась она через плечо.
— На кого думаешь? — догнав её, полюбопытствовала Багена.
С виду невозмутимо, но какой-то нерв в её голосе тренькнул.
— Вообще не думаю, — на свой лад успокоила её таария, мысленно подыскивая синоним слова «презумпция». — Все подряд невиновны, пока не докажут обратного.
— Может, все виновны? — удивлённо пробасил топающий за спиной Буг-Яр.
— Невиновны, — упёрлась Руана, высматривая на войлоке чистое местечко, куда можно приземлиться.
Нашла, дошла и уселась, подобрав под себя ноги.
— Странная логика, — проворчал назл, плюхнувшись прямо на землю.
— Нормальная, — буркнула Руана, отыскав чистую деревянную плошку. — Багена, душа моя, насыпь мне чего-нибудь не слишком острого и солёного.
Тигрица преспокойно задрала подол и опустилась рядом. Подтянула ближе к гостье блюдо с целёхоньким жареным поросёнком. Вооружилась тесаком и принялась его кромсать.
— И мне наломай, — подпихнул к ней Буг-Яр здоровенную толстую лепёху.
На которую и уложили мясо, насыпав сверху горку зелени. Майонеза не хватает — машинально отложилось в голове, и Руана решила всё-таки пояснить свою мысль:
— Нельзя заранее считать всех виновными. Когда поймаем отравителя, эти все не будут удовлетворены. Оскорбление так и останется не прощённым. И виноват будет не тот, кто травил.
— Тот, кто всех подозревал, — согласилась с ней Багена, заполнив плошку Руаны мясом.
— Мудро, но сложно, — отмахнулся одноглазый. — Таария, что пить будешь?
— Вино. Кстати, я так и не узнала твоего имени.
— Ягди-Яр, — с каким-то многозначительным подтекстом в голосе, представился назл.
— И? — уточнила она. — К чему эта загадочность? Я должна испугаться или обрадоваться?
— Яр-Туран, — хмыкнув, дополнил ответ назла супер лазутчик.
И, распахнув необъятную пасть, откусил чуть ли треть закатанного в лепёшку мяса.
— Мне говорили, что у Турана шесть сыновей, — принимая у одноглазого бокал с вином, кивком поблагодарила Руана. — А такое ощущение, будто вас шесть десятков. Вы прямо-таки повсюду.
— Зачем Урху такая умная баба? — посетовал очередной Туранчик, обращаясь ко всем сразу.
— Он дур не переносит, — сухо прокомментировала тупой вопрос нахохленная волчица.
— Ларда, — вздохнула Руана, — прекрати портить мне настроение. Ты ни в чём не виновата. И вообще здесь не при чём. Просто подвернулась под руку. А я наживка, находиться рядом с которой небезопасно.
— Даже рыбе небезопасно рядом с наживкой, — прожевав, философски заметил Буг-Яр.
— А ты мне нравишься, — вдруг сделала открытие Руана. — Обожаю умных мужиков.
— А ты меня удивляешь, — видать, и он сделал открытие. — Спокойна, будто не тебя пытались прикончить.
— Меня предупредили, — пожала плечами чудом уцелевшая жертва.
— Кто?
— Друг.
На губах Багены заиграла таинственная и тёплая улыбка. Тигрице явно понравилось это слово: друг.