Мишень
Они пили, закусывали и болтали. О всякой всячине — не поминали только сорвавшееся покушение. Шумные беспардонные компании яранов внезапно исчезли из парка. И оставшиеся в одиночестве таары развеселились ещё больше.
Как и Руана, они обожали использовать контраст. Если северяне устраивали зрелищные, но грубые схватки — вроде давешней — то благородные имперские аристократы с бесконечными родословными эстетствовали. Живописно толклись вокруг художников с певцами баллад. Толковали о философии, искусстве и прочих вещах в том же духе. Играли в игры, где больше балетных па, нежели спорта.
Если северяне пировали на своих кошмарных ко́шмах, таары насмешливо косились на них из-за накрытых столов и фыркали. Потихоньку. Можно даже сказать: про себя. Чтобы не получить в бубен от полноправного — следуя букве закона — аристократа с манерами бабуина. И вооружённых боевой магией.
Хотя Руана, кстати сказать, не заметила в манерах яранов чего-то кричаще дикого. Такого, чтобы бросалось в глаза и коробило. Нормальные ребята с гораздо большей степенью свободы. Может, это ей просто ближе по духу. Может, она ищет для них оправдания — кто спорит? Но самой себе Руана казалась максимально справедливой в суждениях.
Если бы шесть лет назад она попала в этот мир подростком, скорей всего, выросла бы истинной таарией. И смотрела бы на новых соплеменников глазами этой таарии. Однако случилось то, что случилось. И её сложившееся там, дома мировоззрение позволило тут смотреть на всё более трезвым взглядом.
— Император, — внезапно прервав болтовню «за столом», предупредила Багена.
— Не надо, — от неожиданности ляпнула Руана и поперхнулась.
— Если хочешь, мы тебя спрячем, — предложил брат Радо-Яра.
Она хотела. Ещё как. Но превозмогла соблазн смыться. Ничего не поделать: ей кровь из носу требуется разобраться в собственной жизни. Ни в политике, ни в экономике, ни в любой другой хренистике — в своей собственной каше, что заварена другими, но расхлёбывать придётся самолично.
Как не пыжься, не тужься, усидеть на двух стульях не выйдет. И вашим, и нашим — это не её случай. Кого-то, как ни старайся, придётся обидеть — пришла Руана к окончательному решению, наблюдая за сосредоточенным самодержцем. Который целенаправленно пёрся к их войлочной «скатёрке», игнорируя приличные столы на ножках.
— Ты уверена, что это разумно? — безо всякого стеснения кривясь, проворчал Буг-Яр.
— Не приставайте к ней! — вдруг зло потребовала Багена. — И не лезьте не в своё дело.
— Вообще-то, это моё дело! — окрысился на неё сопящий назл. — И Урх…
— А, кто такой Урх? — собравшись с силами, бесстрастно уточнила Руана.
Закончила вытирать руки о какую-то тряпку и поднялась. На опешившего Ягди-Яра старалась не смотреть. Мысли о Радо-Яре упорно и безжалостно изгоняла, стоило тем прокрасться в башку. Всё! Ей не до сантиментов.
— Единственный! — буквально пропела таария, склонив голову перед подлетевшим императором.
И стрельнув в него задиристым взглядом.
— Я задержался, — покаялся венценосный, приветливо кивнув поднявшимся с войлока яранам. — И, к сожалению, не могу быть сражён твоим платьем.
— Уже доложили? — хмыкнула таария, бросив дерзкий взгляд на придворных за его спиной.
— Конечно, доложили, — иронично усмехнулся император.
Между прочим, забыв о предмете своего внимания и разглядывая поднявшуюся «из-за стола» яранию. Багена повела плечиками и отставила ногу — чего не додумалась сделать сама Руана. Зато имела счастье лицезреть выпученные глаза монарха: тот пожирал глазами разрез на платье тигрицы. Потом с трудом отвёл взгляд, наткнувшись им на ухмылявшуюся рожу Буг-Яра:
— Ты видал?
— Только этим и любуюсь, — доложил матёрый седовласый тигр. — Надо ж было додуматься.
— Да, придумано славно, — невпопад поддакнул император, покосившись на юбку Руаны.
Та мгновенно отставила ногу: дескать, мы тоже не лыком шиты.
— Единственный, выпьете с нами? — максимально приветливо предложила таария. — Это не будет слишком наглой просьбой?
— Не будет, — оживился тот.
Занимаясь тем же, чем и она некоторое время назад: выискиванием чистого местечка на войлоке.
— Сюда, мой господин, — уже набрасывала Багена гору подушек на чистый пятачок.
Сюзерену как-то неприлично сидеть в присутствии подчинённых на заднице. Он всегда должен быть выше этого во всех отношениях.
— Всегда говорил, что у Яр-Анатов рождаются самые красивые женщины, — как показалось Руане, абсолютно искренно сделал комплимент тигрице император.
— И самые ловкие, — добродушно добавил Буг-Яр, плюхаясь обратно на ковёр.
— И самые находчивые, — лишь чуть-чуть съязвила Руана, отобрав одну подушку и усевшись на неё.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил император, явно ожидая очередной хохмы.
— То, что лично я не видела на этой кошме ни единой подушки. Поэтому отсидела себе всю… свою основу. А Багена где-то находит одну подушку за другой. Практически, не сходя с места.
— И верно: находчивая, — согласился Ягди-Яр, когда мужики отсмеялись. — Умеешь ты играть словами, — то ли похвалил он Руану, то ли намотал на ус.
Между тем, вокруг их «пиршественного стола наметилось некое движение. Слуги растаскивали объедки, сметали крошки и корки. Меняли посуду. Подсунули чистую серебряную тарелку и под нос таарии. Которая машинально ткнула пальчиком в плетёную вазу с фруктами: дескать, мне всего и побольше. Самой слишком далеко тянуться. Ей тут же набросали на тарелку всякого разного добра. Она выбрала из кучи спелую соблазнительную грушу.
— Они хороши под белое вино, — с видом знатока заявил император.
— Не люблю белое, — поморщилась Руана, изготовившись употребить фрукт. — Предпочитаю красное.
— Дай-ка, — Буг-Яр жестом фокусника изъял из её пальцев грушу.
Смачно куснул, пару раз чавкнул и выплюнул всё на землю, прокомментировав:
— Кислятина.
После чего тщательно прополоскал рот северной бормотухой. Остальные яраны обожгли лазутчика вспыхнувшими взглядами.
— Если ты навестишь меня в моих покоях, — между тем, начал клеиться к таарии император, — обещаю угостить тебя самым лучшим красным вином, какое только есть.
И был при этом столь поглощён своим занятием, что не замечал, как Буг-Яр поманил пальцем какого-то юного волчонка. Что-то ему пробухтел, и парень испарился. Вслед за ним унеслась и Ларда, метнув в Руану странноватый взгляд.
— Я обдумаю ваше заманчивое предложение, — кокетливо опустила глазки таария, старательно отвлекая внимание монарха.
Ибо трудно не догадаться, что происходило на этот раз. Собственно, то же самое: она стала чьей-то мишенью. Ей снова чего-то подсыпали. Верней, чем-то припудрили фрукты прямо в её тарелке — вряд ли отравитель рискнул бы обсыпать всю корзину. Помри тут у них император, всю страну поставили бы на уши.
— Неужели предложение не столь заманчиво, — склонившись к Руане, токовал венценосный, — что его требуется обдумывать?
— Я привыкла обдумывать абсолютно всё, — доверительно поделилась она. — Даже внезапно вспыхнувшее желание почесать пятку.
— Вот как? — игриво поиграл бровями монарх. — Твоя предосторожность чрезмерна. Хотя по тебе этого не скажешь.
— Вот уж точно, — проворчал Ягди-Яр, смело забрасывая в рот сразу три виноградины из той же корзины. — Она порой такое мелет, что глаза на лоб лезут. Осторожностью и не пахнет.
— Вы ничего не понимаете в женщинах, — авторитетно заявила Руана. — Жизнь постоянно ставит нас бедняжек перед выбором. Буквально на каждом шагу.
— Каким таким выбором? — иронично осведомился Буг-Яр.
— К примеру: как передумать хотеть то, о чём даже думать не хочется?
— А ещё? — отфыркавшись смешками, попросил император.
— Как промолчать о том, что уже всем растрезвонила? Как взболтать в кружке вино с водой, не смешивая? Да, мало ли ещё что?
— Всё никак не возьму в толк, — добродушно проворчал Буг-Яр, — как работает твоя голова? Впервые вижу остроумную дуру.
— Но-но! — притворно возмутился император, подмигнув тигру. — Не смей! В кои-то веки у нас завелась таария. Мы должны её оберегать.
— Только тем и занимаемся, — проворковала Багена, строя ему глазки.
Тигрица разлеглась на краю скатерти разрезом вверх. Её обнажившаяся голень то и дело притягивала взгляды всех мужиков. Даже единственного, устроившего всю эту праздничную канитель ради единственной женщины.
Которая иногда с виду рассеянно скользила взглядом по округе. И не могла понять: с чего это все сопровождавшие императора таары схлынули, едва тот уселся выпить? Не желают преломить хлеб с яранами? Не могут же они все поголовно быть в курсе травли нахальной таарии. И держаться подальше ради алиби.
Император заметил, что она игнорирует его пылкие взгляды. Как дура пялится куда угодно, только не на него. И естественно, тоже огляделся попристальней. В результате чего заметил некую несообразность:
— Старина, а чего это вы не празднуете?
— Празднуем, — кивнул Буг-Яр на кошму.
— А остальные где? — моментально прицепился к нему хозяин праздника. — А схваток что, не будет? — он погремел скрытыми где-то в одежде монетами и предъявил законную претензию: — Я ни одной ставки ещё не сделал.
— Так, уже было, — подключился замечтавшийся о чём-то Ягди-Яр. — Ребята помчались освежиться.
— Все? — иронично покривил губы монарх. — Вы что тут, устроили общую свалку?
— Вон, возвращаются, — махнула куда-то рукой Багена.
В той стороне и впрямь нарисовалась стайка молодых северян: рыл с десяток. Все такие серьёзные, будто у них сейчас экзамен по сопромату. Что это за хрень, Руана знать не знала. Но, если к отцу приходили старые друзья по институту, они под водку костерили этот самый сопромат в хвост и в гриву.
Впрочем, заметив у своего «стола» императора, яраны с яраниями мгновенно оживились. Такой карнавал на мордах изобразили, что ноги сами в пляс идут — артисты погорелого театра. Дальше образовалась небольшая суета с перекочёвкой всей компании к импровизированному рингу. Вытоптанному в регулярных праздничных стычках под ноль — что называется, траве не расти.
И само собой, венценосному тут же предоставили возможность сделать ставку. При этом на ринг вышли не сопляки-волчата, а матёрые тигры — откуда и взялись-то?
Поначалу величество взирал на разогрев бойцов сквозь пальцы. Больше пытался уболтать Руану посетить его личные покои. В которых чего только нету! И всё ей до зарезу приспичило поглядеть-пощупать — он точно знает.
Яраны старались не обращать внимания на королевскую длань, опоясавшую талию Урховой подруги. На его губы, шевелящиеся у самого её ушка. На масляный блеск его глаз, обещавших пока ещё официальной девственнице феерию ощущений в королевских объятьях. Руана уже начала беспокоиться по поводу безопасного отхода куда-нибудь в тыл мероприятия. Но события на ринге выручили бестолковую соблазнительницу владык мира.
Поначалу вкрадчиво крадущиеся по кругу бойцы лишь изредка демонстрировали внезапные наскоки-отскоки. Но теперь, разогревшись, взялись за дело всерьёз. В принципе, красиво — оценила Руана их танцевально-бойцовскую композицию. Можно было бы и посмотреть — она покосилась на запрыгавшего в ажиотаже монарха. Кабы не пришла пора линять.
Ажиотаж венценосного посвящался не ей — хотя его рука всё ещё находилась на талии. Руана аккуратно подалась в сторону — монаршия длань соскользнула с неё. И тотчас взметнулась вверх, потрясая кулаком. Он заорал, как полоумный, поминая, демонов, колченогих уродов и казни египетские тому, кто лишит его выигрыша. Вожделенный секс отошёл на двадцать второй план.
— И правильно, — пробормотала Руана под нос, одобряя выбор своего кавалера.
Она потихоньку отползала от ринга, лавируя между активно жестикулирующими телами. Путь на волю был извилист и тернист: об неё то и дело тёрлись ходящие ходуном локти. И что примечательно: болельщикам сногсшибательно плевать на её сексуальное платье. Свиньи неблагодарные: она все руки исколола, добиваясь результата.
С такими вот упадническими мыслями она отползала-отползала… пока не наткнулась взглядом на него. Даже удивилась, когда глаза сами собой впились в лицо человека, отчего-то не внушавшего доверия. Может, оттого, что он пожирал её немигающим взглядом?
Вот мерзавец обогнул спину прыгавшего между ними росомахи и ринулся к ней. В его руке торчал нож — самый настоящий. Каюк — обмерла Руана. Вокруг такой оголтелый ор, что на помощь звать бесполезно. Мысль сквозанула и пропала, но магический талант не дремал. Она даже не сразу сообразила, что творит. Когда и кем был отдан приказ рукам: поймать поток ДАРА. И как они умудрились успеть.
Нож в кулаке убийцы рассыпался прахом в последнюю секунду. Но сам кулак никуда не делся: как летел в мишень, так и долетел. Успел даже слегка толкнуть в грудь — убойного удара у него не получилось. Потому что гад внезапно замер. Глаза вылезли из орбит, и он рухнул… под ноги брезгливо сморщившейся Багене.
— Ты его? — сглотнув, уточнила Руана, машинально отступая.
— Я, — сухо поддакнула тигрица и осведомилась: — Что пятишься? Тебя убивать не собираюсь.
— Ах да! — опомнилась жертва покушения и выдохнула на волне прозрения: — Чуть не зарезал ублюдок!
— Интересно: чем? — вкрадчиво поинтересовался у неё над ухом Ягди-Яр. — Был нож, и нету. Поди теперь докажи, что это нападение.
— Я не нарочно, — пробухтела под нос Руана. — Оно само.
— Вот, значит, что у тебя за навыки, — задумчиво пробормотал Яр-Туран, обнимая её за плечи.
Прямо, как родную.
— Ты никому не расскажешь? — всё ещё не придя в себя, брякнула она.
— Не расскажет, — всё так же сухо пообещала шагнувшая ближе Багена. — Зачем ему трепаться, если это видели все?
— Кто все? — обескураженно закрутила дурной головушкой беспутная таария.
— Все, кто тебя охраняет, — пояснил Ягди-Яр, наблюдая, как бесчувственного убийцу уволакивают два молодых волка. — Ты что, испугалась?
— Испугалась? — опешила Руана. — Да, я чуть в панталоны не надула! Охраннички!
Над ней, естественно, тут же распотешились — все, кто слонялся поблизости. Благо, хоть император остался где-то у ринга, вокруг которого бушевал ураган. И задорный ржач яранов утонул в нём бесследно.
Тут редкая птица таария вспомнила, что она тоже маг. И в некотором роде даже боевой. Она выпрямила спину и нахмурила брови.
— Сейчас начнёт грубить, — выйдя из-за её спины, предупредил Ягди-Яр.
— Не грубить, — возразила насупившаяся таария. — Размышлять.
— С таким лицом? — хмыкнул он. — Ну-ну.
И потопал вслед за носильщиками её убийцы. Видимо, будет пытать — поморщилась Руана, собирая мысли в кучу.
— Багена, тебе не кажется, что подсыпать яд — это уж слишком не по-мужски. Думаю, это дело рук женщины.
— Я даже знаю, кого, — невозмутимо оглушила её тигрица.
— Серьёзно?
— Она опять взялась за старое, — недобро пробормотала Багена, кого-то высматривая в толпе.
— Кто? — затеребила её Руана. — Мстира?
— Что ты несёшь?! — обалдела ярания от неподобающе смелой гипотезы.
— Первое, что приходит на ум! — окрысилась Руана. — Мне всю голову проклевали подозрениями на её счёт.
— Какими подозрениями? — как-то устало переспросила подруга.
Руана замерла. Её здорово задело это вернувшееся ощущение доверительной близости с другой женщиной: с подругой. Здесь подобного ещё не бывало. Ати — это другое. Это её звёздочка-роднулечка. Крошечка-Хаврошечка — что бы это сомнительное прозвище не означало.
Багена же… Вообще-то, таария у всех северян, как бельмо на глазу. На кой хрен её спасать? А они это сделали трижды. За каких-то пару-тройку часов. Они её оберегали — только теперь окончательно осознала легкомысленная бестолочь. Несмотря на все тревоги, сомнения… Они, в конце концов, вовсе не обязаны ей верить!
Но… если не яраны, тогда… кто? Собственно, выбирать-то особо не из кого: раз не эти, стало быть, те. Которые заманили в цитадель наивную беззащитную таарию, дабы попользоваться ею в своих корыстных целях. Её клан! Её родичи — кричала в ней подлинная Руана. В мозгу которой хранились целые пласты информации на тему клановой принадлежности. И преданности, обусловленной этой самой принадлежностью.
Ольга вполне понимала мотивы засранцев. Была категорически против бесчеловечного плана её прикончить, но всё же не делала из этого оглушительной трагедии. А вот бедная таария вопила от боли в отравленном сердце.
— Что с тобой? — встревожилась Багена, подойдя вплотную и положив руки на опущенные плечи реально беззащитной девушки.
— Со мной всё плохо, — процедила Руана, выскребая все ненужные сейчас опасные мысли. — Но, будет всё хорошо.
— Ты знаешь, кто приказал тебя зарезать? Кстати, нож не простой. Боевой клинок защитника. Это наш клинок. Но, если ты думаешь, что мы…
— Почему только зарезать? — отмахнулась Руана. — А что с отравлениями? Думаешь, это разные люди?
— Конечно, — погладила её по плечу тигрица, мягко улыбаясь. — Отравить тебя пыталась мамаша Лагуйры. Это фаворитка нашего единственного. Самая свежая из его фавориток. Он лишь недавно к ней остыл. А до этого такие страсти кипели… Кровь и слёзы. Мрак и брызги.
— Лагуйра, — задумчиво повторила Руана. — Дамочка с восточной окраины материка? Из… Награйра?
Она с трудом вспомнила дурацкое название крохотного королевства на краю континента. Тмутаракань — иначе не скажешь.
— Оттуда. И мать у неё сущая ведьма. Когда-нибудь точно допрыгается.
— А сейчас ещё не допрыгалась? — обидевшись, зло съязвила Руана.
— Бруст не позволит её казнить, — с лёгким раздражением предупредила Багена. — Она бабушка императорского сына.
— А я ей что сделала?
— А ты не просто прихоть. Ты всерьёз зацепила единственного. И, если вдруг захочешь…
— Демоны с ней! — досадливо выплюнула проклятие Руана и призадумалась: — Значит, резать меня эта ведьма не посылала.
— Даже случись такое, — безапелляционно заявила тигрица, — старая сука никогда не рискнёт попользоваться клинком ярана. Нам императорское позволение без надобности: прикончим и прощения не попросим. А у тебя хоть какое-то подозрение имеется? Кто бы мог с тобой разделаться на глазах толпы?
— Не так, — помотала головой Руана. — Не на глазах толпы. А в толпе яранов. И ножом ярана. Вы же наверняка успели разглядеть, чей он?
— Успели, — помрачнев, пробормотала Багена. — На нём было родовое клеймо. А под ним имя хозяина.
— И чей он? — думая о своём, машинально уточнила Руана.
— Мой.
Ответ ударил наотмашь, в секунду мобилизовав. Это свойство натуры не раз выручало Ольгу там — не подводило фальшивую Руану и здесь.
— Когда он пропал?
Багена ожидала какие угодно вопросы — и даже, может, упрёки. Услышанное поставило её в тупик.
— Сегодня ночью, — озадаченно пробормотала она. — Викрат сказал, что его найдут в трупе таара. Оказалось, что таарии. На твоём месте я бы меня опасалась.
— На твоём месте, — передразнила тигрицу Руана, — я бы не строила из себя дуру.
— Ты мне веришь?
— Я не знаю ни единой причины, чтобы ты захотела меня убить. Или пока не знаю?
— Мне это не нужно, — спокойно и просто сказала тигрица. — Я не желала этого даже тогда, когда ты придуривалась, вешаясь на Викрата.
— Знаю, — буркнула Руана, оглядываясь. — Слушай, убийца ведь расскажет, кто его послал?
— Если успеют откачать, — обрадовала Багена. — Это наёмник из секты серых змей. Их с детства растят убийцами. Дело было безнадёжным: он бы отсюда не ушёл. Значит, во рту яд. Прости, — сочувственно пожала плечами ярания.
— Скажи, а нанять такого убийцу очень дорого?
— Целое состояние, — медленно протянула Багена, кивнув. — Но деньги тут не главное. Змеи не всем оказывают подобные услуги. Опытный наёмник потерян безвозвратно. А вырастить такого нелегко. Да и небыстро. Смертников используют лишь в крайне важных убийствах. Я постаралась ударить так, чтобы он сразу потерял сознание. Но, если ребята не заметят, когда он придёт в себя, успеет сдохнуть.
— Понятно, — вздохнула Руана, нехотя распрощавшись с возможностью всё узнать по-быстрому. — А старуху награйру наказать нужно.
— Бруст не позволит, — напомнила Багена, глаза которой, тем не менее, чертовски мстительно блеснули.
— Мы же не казнить её станем.
— Прекрати меня дразнить!
— И в мыслях не было. Ты же знаешь, где её покои?
— Она живёт в покоях дочери. Которые охраняем мы. Всё-таки сын императора. Но, когда все узнают про мой нож… — с многозначительной беспечностью промурлыкала тигрица. — Так, что ты придумала?
— Всего лишь невинную шалость, — состроила Руана максимально добропорядочную мину. — Сегодня же праздник. Вот и повеселим народ.
— Когда? — едва не запрыгала обычно сдержанная тигрица.
— А чего тянуть?