Ворона
Разумеется, она его простила — Ати очень добрая девочка. Хотя Руана бы на её месте казнила этого упыря Горди-Ярку раз десять. Впрочем, тот бы сам перерезал себе глотку, следуя миленькому обычаю яранов. Придурок с какого-то перепуга оскорбил женщину старшего брата. Любимую женщину. За которую тот порвёт в клочья стадо танков и косяк подводных лодок.
Руану так и подмывало крикнуть малышке через весь «стол»: ату его, ату! Но её коварно отвлекли провоцирующими поцелуями в шею. От которых по всему телу разбежались мириады мурашек. Пока давила их, Ати его простила. А после усадила надувшегося назла рядом с собой и о чём-то с ним чирикала.
Словом, пир шёл своим чередом. И тем же чередом добрался до главного мероприятия этой ночи. До пресловутой охоты, которая оказалась…
— Жмурки, — удивлённо буркнула под нос Руана, когда Вели-Яру завязали глаза.
— Что? — не расслышал Радо-Яр, склонив ухо к её губам.
И, не дождавшись ответа, зарылся наглой мордой в расстёгнутый ворот колета.
— Пре…кра…ти, — отбивалась Руана, реально, а не понарошку стесняясь ухмылявшихся со всех сторон северян.
— Ты сегодня ко мне чересчур строга, — с неповторимой иронией пожурил её распоясавшийся назл. — Я провинился?
— Просила же, — пыталась Руана аккуратно выскрестись из его объятий. — Не делай это на людях.
— Почему?
— Оставь девчонку в покое, — дала ему тычка проходившая мимо Налата-Яри.
И вырвала нежную таарию из лап людоеда. После чего потащила её в круг играющих, пытаясь извиниться за возможного отца своей дочери:
— Он ведёт себя так, словно ты одна из нас. Не понимает, что ты другая.
— Чужая? — не смогла не кольнуть тигрицу подленькая ревность.
— Ты чувствуешь себя чужой среди нас? — удивилась взрослая умная женщина.
И Руане стало стыдно за прорвавшуюся наружу мелочность.
— Я чувствую себя среди своих. Вот среди своих я точно чужая, — призналась она, занимая место в кольце вокруг Вели-Яра.
Налата-Яри просто кивнула и взялась объяснять правила охоты:
— Сейчас он назовёт имя той, кого должен поймать. А после должен её поймать.
— Я понимаю: глаза, — озадаченно поделилась сомнениями Руана. — А зачем ему уши завязали.
— Он же назл, — чирикнула под боком прискакавшая к ним дочурка. — Лучший из лазутчиков. Конечно, он быстренько найдёт твою сестру.
— Ати? — насторожилась Руана и вкрадчиво уточнила: — Зачем?
— Будут целоваться, — захлопала себя по ляжкам пылкая ярания. — Хотя он подлец. Врал, будто любит меня.
— Да? — притворно удивилась её мать, подмигнув Руане, которую явно почитала за взрослую женщину.
— Даже больше жизни, — похвасталась Нала-Яри. — А тут приехала Ати, и у него вскипело. Хотя она ему никогда не достанется.
— Потому и вскипело, — машинально ляпнула Руана.
— Точно, — хмыкнула Налата-Яри, подталкивая дочь в спину: — Иди отсюда. Поторопись.
— Ой! — спохватилась шалопутка и унеслась.
— Зачем ты её прогнала? — удивилась Руана.
— Не прогнала, а напомнила.
— О чём?
— О том, что нам с тобой поцелуи точно не достанутся. Поэтому в нашу сторону не пойдут.
— Ну, мне-то понятно, почему, — ещё больше удивилась Руана. — А тебе-то… — Ой! — спопугайничала она за волчицей. — Кажется, я опять ляпнула глупость. Ты замужем?
— Уже пять лет, — с притворной печалью во взоре вздохнула тигрица и махнула рукой: — Видишь того назла с бритым черепом?
— Того гиганта, на которой повисла твоя дочь?
— Это и есть мой супруг, — лишь слегка прихвастнула тигрица вспыхнувшим взглядом, брошенным на двухметрового амбала.
Их беседу прервала завертевшаяся охота. В принципе, и вправду обычные жмурки. С той лишь разницей, что водящий не стал бродить по поляне с вытянутыми руками. Он застыл, прислушиваясь завязанными ушами и вовсю принюхиваясь. Потом сделал пару прыжков в сторону разлетевшихся игроков. Снова застыл и так далее. Руана с Налата-Яри отошли в сторону, любуясь нечеловеческой ловкостью назла. И болтая обо всём подряд.
Вопреки упадническому заявлению малютки Нала-Яри, охота шла именно за ней. И Вели-Яр довольно быстро нагнал заявленную добычу. После чего долго и смачно лобызал обалдевшую девчонку, продемонстрировав той технику французского поцелуя.
После третьего кона Руане стало скучно. Она вернулась к «столу», где и разлеглась рядом с бутылкой классного вина. Вскоре к ней присоединились обе замужние дамы: Багена с Налата-Яри. Завязался интересный разговор. Он так поглотил любознательную таарию, что та не сразу заметила, как проворонила сестру.
— Да, охота на неё, — подтвердила Багена, проследив за неверящим взглядом вытаращенных глаз подруги. — Надеюсь, ты не станешь портить девочке праздник? Я понимаю: у неё жених и всё такое…
— Причём тут Юбейн? — непонимающе уставилась на неё Руана. — Ты посмотри, кто охотник.
— Горди-Яр, — подтвердила Багена, что глаза ей не врут. — И что?
— Он же её обидел. А теперь она с удовольствием носится, спасаясь от этого мерзавца. Вместо того чтобы оскорбиться и выйти из игры.
— Почему она должна оскорбиться? — довольно прохладно осведомилась Налата-Яри. — Он прощён. И Ати, по всей видимости, не держит на него зла.
— Руана, злишься ты, — согласилась с ней Багена. — Хотя тебя он ничем не задел. Так что угомонись и не вмешивайся.
Горди-Яр с виду похлипче братьев. Того же Радо-Яра ниже почти на голову и уже в плечах. Но его репутация в народе та ещё. Да и братья почитают младшенького самым умным. Что ж? Может быть.
Во всяком случае, этот паразит поймал Ати в три присеста. Хотя ту довольно успешно прятали в толпе не менее опытных игроков. Парень сорвал повязки и уставился на добычу фирменным прищуром Туранов. Ати же смотрела на него с подозрительной сосредоточенностью неравнодушного человека.
Нет, назл её не кинулся лапать — даже опущенных рук не приподнял. Просто эти двое малолеток — в сердцах обозвала их Руана — медленно-медленно пошли на сближение. А когда соприкоснулись их тела, вновь замерли, вглядываясь друг в друга вытаращенными глазами.
— Мне это не нравится, — прохрипела она вмиг пересохшим ртом.
У неё в животе предательски затеплело и заныло от увиденного — настолько это было… провокационно сексуально. Глаза сами собой зашарили по поляне в поисках Радо-Яра. Просто наваждение какое-то — с трудом встряхнулась Руана, возвращаясь к действительности.
— Да, — задумчиво поддакнула Багена. — Это уже не игра.
— Может, судьба? — безмятежно мяукнула Налата-Яри.
— Послезавтра она предстанет перед императором со своим мужем, — раздражённо проскрипела Руана, порываясь вскочить.
Обе тигрицы пригвоздили её к месту.
— Юбейн ещё не муж, — напомнила Багена.
— А сегодня ещё не послезавтра, — поддакнула Налата-Яри.
— А, ну вас! — обиделась Руана.
И присосалась к бокалу с вином.
В целом, как говорится, отдохнули неплохо. И охота в исполнении северян оказалась занятной. И потрепались от души. И домой вернулись без эксцессов. Горди-Яр сразу после поцелуя с добычей куда-то пропал. Ати с виду не слишком огорчилась, напропалую кокетничая с остальными молодчиками. Словом, пронесло.
Домой их вернули перед рассветом. Через окно в спальне Руаны. Где, сидя в кресле, их поджидал верховный советник Таа-Дайбер. Что примечательно, Ати, даже потупив глазки, приняла самый независимый вид. Таария же вообще не видела причин перед кем-то извиняться за неподобающие благородной девице вольности.
— Марш к себе, — нарочито строго приказал советник младшей из сестёр.
В его глазах мелькнул отблеск сердечной привязанности. Ати набычилась, но Руана попросила:
— Иди.
— Но я… — попыталась учинить бунт малышка, гневно вытаращившись на Таа-Дайбера.
— Ничего он мне не сделает, — устало пообещала Руана, подталкивая малышку к двери. — Поторопись. А то мама зайдёт и не обнаружит тебя на месте. Вот тогда нам точно не поздоровится.
Ати жалобно вздохнула, но подчинилась.
— На меня ты так не смотришь, — усмехнувшись, заметила Руана, когда за ней закрылась дверь.
Советник подпёр локтем подбородок и возразил:
— Я отношусь к тебе лучше, чем ты того заслуживаешь.
— Поэтому затеял интригу с водворением таарии на императорский трон.
— Ты отказала Таа-Варугу? — сухо уточнил он.
Чем удивил доморощенного аналитика, давно и прочно записавшего его в число главных злодеев.
— Отвечай! — негромко, но веско скомандовал верховник.
— Я отказала, — нагнулась Руана стаскивать сапожок и проворчала: — В грубой манере.
— Хорошо, — внезапно расслабился Таа-Дайбер. — Надо же, — укоризненно покачал головой мудрый старик. — А я-то понадеялся, что этот негодяй одумался.
— Ты прислал меня сюда, зная, что я откажусь? — уточнила многообещающая невеста, как минимум, для пары женихов.
И при этом испытала оглушительное облегчение. Если этот интриган не врёт, он оказался тем, за кого она его принимала: разумным человеком. На его здравомыслие она как-то безотчётно рассчитывала.
— Не зная, — поправил её советник. — Надеясь. Ты показалась мне слишком умной девочкой. Занятой исключительно своим будущим.
— Да, я страшная эгоистка, — согласилась Руана, стаскивая второй сапог.
Она пошевелила задохнувшимися в тесной обувке пальцами. И вежливо поинтересовалась:
— Если это всё, может, тебе пора?
— У меня ещё один вопрос, — уведомил он, что выставить его не получится.
— У меня тоже есть вопрос, — многозначительно заявила таария, стараясь оставаться вежливой. — И теперь моя очередь.
— Слушаю.
— Если ты действительно против этой дурацкой затеи, почему не остановил отца?
Советник удивлённо вздёрнул седые брови. Что-то там у себя в башке скумекал и спросил:
— Тебе сказали, что он примкнул?
— Намекнули.
— Всё-таки я ошибался, — с иезуитской лаской в голосе посетовал Таа-Дайбер. — Ты дура.
— Не спорю, — вздохнула Руана, забираясь на кровать и с наслаждением вытягиваясь. — Значит, отец к ним не присоединился? Если не хочешь говорить правды, вообще не трудись открывать рот.
Бац! Старик таар с неожиданной сноровкой нагнулся, подцепил её сапог и запустил им в нахалку. Руана, естественно удара не отразила. Однако неотразимостью воспитательных методов старика восхитилась. Потёрла лоб и признала со всей искренностью:
— Я обнаглела. Прости, но здесь это было единственной моей защитой. Вот и втянулась.
— Не ври, — поморщился Таа-Дайбер, бессовестно вытирая руки о прославленное красное платье. — Ты всегда была наглой. И весьма скверно это скрывала.
— Значит, отец не желает подсаживать меня на трон? — решила Руана добиться правды в принципиальном для неё вопросе.
Ибо сердце подсказывало: господин Таа-Лейгард не так чист, как его пытаются тут выставить. И повисшая пауза говорила в пользу её сомнений. Советник немного помолчал, задумчиво пялясь на окно, которое одна пустоголовая ворона забыла закрыть. Потом явно принял нелёгкое для себя решение и объявил:
— Маруш был бы не против этого. Твой отец не самый горячий поклонник яранов. Но давить на тебя отказался наотрез. Сколько его не уговаривали.
— Почему? — разочарованно спросила она, хотя частности её уже не интересовали.
— Он сказал, что не желает делать из своей единственной дочери врага.
— Разумно, — буркнула Руана и уточнила: — Ты точно не желаешь видеть меня императрицей?
— Этому не бывать, — досадливо отмахнулся верховник и вдруг просто непревзойдённо уел молодую нахалку: — Поэтому я рад, что ты совратила Яр-Турана. Причём, именно старшего.
— Я? — обалдела Руана. — Совратила?
— Конечно ты, — мягко съязвил старый негодяй. — Яран никогда бы не осмелился тебя коснуться. Даже имея над тобой полную власть. Так что бессмысленно изображать из себя соблазнённую жертву.
В принципе, он даже не передёрнул. Так оно всё и было. С одной поправкой: Радо-Яр хотел её. Иначе такого эгоцентричного циника не соблазнить даже канканом в кружевных труселях.
— Тебе Викрат наябедничал? — неожиданно для себя смутившись, проворчала Руана.
— Яр-Нат.
— Папаша Туран?
— И не наябедничал, а хотел поговорить о… Впрочем, — резко осадил себя верховник, — тебя это не касается.
— Знаешь, — задумчиво пробормотала Руана, — Мне бы очень хотелось тебе верить.
— Как ты думаешь, — сухо прокаркал старик, — почему Викрат не помешал твоим… твоей связи с назлом?
— Он хороший друг, — невольно улыбнулась Руана, заложив руки за голову и пялясь в потолок, по которому уже елозили первые солнечные лучи.
— Не обольщайся, — посоветовал верховник. — Прежде всего, он мой сын.
— Нарочно не мешал? — догадалась она, хотя это уже не имело никакого значения.
— И даже готов был перезнакомить тебя с самыми красивыми таарами…
Руана прыснула. Тотчас зажала рот ладонями и прогундосила:
— Прости. Расслабилась. Потеряла контроль.
— Спать хочешь, — понятливо кивнул старик. — Сейчас я уйду. Но прежде хочу знать: чьё имя назвал тебе этот идиот Таа-Жайбер.
— Ты и это знаешь, — вздохнула Руана. — Так, может, и ответ тебе известен?
— Мне да.
— И мне да.
— Я должен знать, как ты намерена поступить.
— Не хочу ли выболтать всё Турану?
Руана посмотрела в глаза человеку, который — в отличие от неё — тащил на своих плечах неимоверный груз. Из шкуры вон лез, чтобы хранить свою страну, свою землю от ненужных бед.
— Клянусь своей честью и кровью: от меня этого никто не узнает. Никогда. Я не возьму на себя вину за гражданскую войну на своей земле. За кровь многих. Это для меня чересчур. Этого мне просто не выдержать.
Он снова помолчал, переваривая, и встал. Поправил камзол и бесстрастно молвил:
— Мне трудно верить чужим клятвам. Но твоей хочется.
— Как только император благословит Ати, я тут же покину цитадель, — пообещала Руана и улыбнулась: — Теперь у меня новая жизнь. В которую война совершенно не вписывается.
— Могу предоставить тебе на первое время неплохой домишко у моря, — дрогнул уголок губ у старого уставшего человека, который наверняка ей так и не поверил.
Да, и с чего бы? Сколько он таких клятв переслушал — не сосчитать. Что ж, когда она сдержит свою, у него на сердце полегчает. А домиком у моря она обязательно воспользуется.
Продрыхла Руана аж до обеда. А когда продрала глаза, у неё все были дома. Кормилица сидела в своём кресле и колбала иглой какую-то очередную тряпку. Между прочим, из дорогой серебряной парчи, которая накрыла швею почти целиком.
— Мамушка, как я рада тебя видеть, — сонно проворковала Руана, улыбнувшись от всей широты души.
— Не подлизывайся, — проворчала Урпаха и неожиданно спросила о явно наболевшем: — Ты точно не полезешь в императрицы?
— Создатель! — сев, закатила глаза к потолку замордованная кандидатка. — Ты-то откуда знаешь?
— Слышала, как вы тут с советником ворковали. Дельный мужик, — искренно похвалила старуха, что большая редкость.
— Сидела за перегородкой? — догадалась Руана.
— А то ж.
— Значит, слышала и всё остальное, — подвела она черту под пустым разговором. — Ати ещё спит?
— Ати? — так язвительно переспросила кормилица, что Руане мигом поплохело.
— Вот-вот, — злорадно проскрипела Урпаха, оценив её насупленную физиономию. — Будешь знать, как совращать малышку на эти ваши безобразия. Да ночами таскать её по непотребным развлечениям.
— Катиалора сердится?
— Эта вертихвостка, — неодобрительно покачала головой вредная старуха, — ещё с утра унеслась по гостям. У неё дочь невеста, а она тоже таскается по вертепам будто молодая.
Руана хмыкнула и тут же опомнилась:
— Так, что с Ати?
— Гуляет, — с неописуемым сарказмом поведала кормилица.
— Где гуляет? — опешила Руана, смутно надеясь, что её всего лишь дразнят.
— А я почём знаю? К ней заявилась эта ваша свиристелка Нала-Яри. И паршивки куда-то унеслись.
У неё слегка отлегло. Раз Ати с волчицей, к ней никто не станет вязаться. Никто из тааров — яраны и без того не позволят себе лишнего. Только бы малышка не попалась на глаза императору.
Последняя мысль заставила мобилизоваться. Желание чуток поваляться в безделье и неге моментально улетучилось. Руана подорвалась с постели и бросилась мыться. После чего уже внаглую залезла в штаны с колетом — а пусть знают!
— Сядь, хоть волосню приберу, — неожиданным образом согласилась на этакое непотребство Урпаха. — Хватит бегать лахудрой.
Здесь кормилица так же проявила невиданный прежде либерализм. Не стала вертеть на затылке привычный тяжёлый пук, который Руану просто вымораживал. Лишь забрала волосы с висков и закрепила сзади. А всё остальное оставила болтаться вольно. Чесала спутанные пряди и бухтела:
— Хоть бы уж скорей тебя замуж взяли. А то ж вовсе разбалуешься.
— И пойду по рукам? — машинально сморозила глупость Руана.
За что немедля поймала оплеуху:
— Поговори мне ещё! Совсем обнаглела!
— Прости, мамушка, — потирая черепушку, искренне покаялась Руана.
— То-то же!
Вскоре она уже неслась по плацу, выискивая глазами знакомые фигурки. Жаль, забыла спросить, во что одета сестрёнка. Это усложняло поиски. Тем более, что спрашивать о ней у нескольких подвернувшихся по пути тааров не хотелось. Паче того у придворных дамочек. При виде тарии в штанах у бабёнок перекашивало мордени — аж искры из глаз. Их ответы были прогнозируемы и в информативном плане бесполезны.
Руана не сразу сообразила, что Нала-Яри вряд ли устроит новой приятельнице экскурсию по замку. Скорей всего потащит бедного ребёнка куда-нибудь в свои любимые места обитания. А путь к большинству таких лежал через загоны для быков.
— Эт, Нала-Яри, что ль? — степенно переспросил пожилой скотник, первым попавшись на пути запыхавшейся, как собака, таарии.
— Да, она! — раздражённо пропыхтела Руана, стараясь унять дыхание.
— Так, верхом куда-то отъехала.
— Одна?
— Да нет, с молодой госпожой.
— Такой совсем юной и очень красивой? Не с яранией?
— Не, эта нормальная, — выдал скотник неожиданную оценку.
— Мне нужен мой бык, — нетерпеливо потребовала таария, едва ли не подпрыгивая на месте.
— Эт, который?
— Мордатый.
— Так, он, поди, на пастбище, — озадаченно поскрёб в затылке всезнайка. — Вашего-то злодея тут почитай каждый знает. Уж больно лют. Вот и стараемся вытурить его за стену первым. Прям спозаранку.
— Он просто соскучился, — внезапно вспомнила Руана, как давно не навещала своего любимца.
Свинство, вообще-то — корила она себя за эгоизм, поспешая к восточным воротам. Бедолага Мордатый не зря лютует. Она бы на его месте вообще забодала себялюбивую поганку.
Место выпаса нашла быстро: там громче всего вопили. После оперативного расследования причины шумного столпотворения, выяснилось, что под словом «лютует», скотник подразумевал не совсем то, что Руана поняла.
Мордатого посетил местный Купидон, загнав в быка сразу пучок своих стрел. И теперь её пострел пытался вскочить на всё, что шевелится. Пылкого осеменителя пытались держать подальше от коров, но иногда программа ограничения сбоила. И теперь Мордатый весело миловался с пойманной им коровой, терпеливо сносившей — в прямом смысле слова — взгромоздившегося на неё сиюминутного супруга. Прямо посреди дороги.
Где, любвеобильный повеса заставил остановиться на полпути кучку всадников. Несколько покинувших цитадель молодых тааров с девицами. Которые пытались развернуть своих страшно заинтересованных происходящим быков. Те, само собой, артачились: они же тоже не промах. И тоже имеют право.
Руана прошла бы мимо, проигнорировав ругавшихся и брыкавшихся всадников, если бы…
— Юбейн?! — не поверила она своим глазам.
Которыми моментально пробежалась по девицам: Ати среди них не наблюдалось. То есть, жених куда-то намылился в весёлой компании, а судьба невесты его не колышет. Однако — даже немного обиделась Руана, подходя к младшему Таа-Дайберу.
— Желаю!.. — крикнул ей раскрасневшийся Юбейн, чертыхаясь и лупя пятками в бычьи бока.
— И тебе процветать! — не стала она дожидаться конца приветствия. — А где Ати?!
— Гуляет где-то! — без малейших признаков заинтересованности в предмете, оповестил этот паразит.
— А ты куда?! — постаралась казаться равнодушной Руана.
— Да… мы тут!.. — вдруг смешался и ещё больше покраснел юный таар.
Стрельнув глазами в одну из девиц, быка которой слуги уже уводили под уздцы от греха подальше. Между прочим, весьма привлекательную. Да что там: красавицу не хуже Ати. Только более разбитную — оценила Реуана брошенный на неё насмешливый взгляд паршивки.
Вот, значит, как — развернувшись обратно к воротам, озадаченно вертела в голове старшая и безответственная сестра невесты. Каждый гуляет сам по себе. Несмотря на то, что завтра они предстанут перед императором. После чего должны прожить долго и счастливо, умерев в один день.
И почему всё происходящее так ей не нравится?