Муха
Дальнейшие поиски сестры Руана решила продолжить в вотчине скота и скотников. Где учинила допрос: куда направлялась Нала-Яри, с кем, почему все молчат и как смеют врать высокородной таарии. Нет, понятно, что мелкая паразитка — даже ещё не волчица, а волчонок — могла угрожать членовредительством. Но и Руана в этом смысле не монашка.
Однако белый огонь в глазницах таарии скотников не впечатлил. То ли действительно не знали, то ли им угрожал кто-то посолидней Нала-Яри — закралась в голову нехорошее подозрение. И кто же это у нас такой угрожательный? Если в дело замешана мамаша ненормального волчонка, она этой тигрице все усы повыдергает.
И не каприза ради. Просто вскоре Катиалора может вспомнить о завтрашнем великом для её дочери событии. Вернуться в дом Таа-Дайберов и учинить падчерице разнос. А что она скажет? Что таскала невинного ребёнка на шабаш яранов? Где Ати внезапно испортили — буквально на глазах.
Что же касается погони, её осуществить так и не вышло. Ибо на место стычки таарии со скотниками внезапно явился Ягди-Яр. Одноглазый Яр-Туран моментально урегулировал конфликт, заявив, что пропавшие девчонки никуда и не уезжали. То есть, пытались. Однако серьёзная и ответственная дама Налата-Яри не позволила им смыться из цитадели. Поскольку у Ати завтра и вправду знаменательное событие.
Так что у свиристелок отняли быков прямо за восточными воротами. После чего они уползли обижаться в парк за стену.
— Что они там забыли? — с подозрением осведомилась Руана, решая: велеть оседлать ей императорского быка или сначала проверить парк?
— Да, мы с Виром решили чуток порыбачить, — благодушно поделился планами Ягди-Яр, пока его единственный глаз насмешливо ощупывая таарию за двоих.
— С кем? — чисто машинально переспросила она безо всякого интереса.
— С Вели-Яром. Ты что, не знаешь его прозвища?
— И не смотря на это, как-то выживаю! — съязвила Руана. — Ты говорил о девчонках.
— Так, о них и речь, — невозмутимо продолжил добродушный великан. — Мы себе устроили палатку с костерком. Чтобы спокойно посидеть. А то дня через три придётся отбыть. Но эти поганки выгнали нас прочь. Им де больше надо: их обидели. Ну, мы и ушли. Всю рыбалку нам заразы испоганили. Так что успокойся и ступай домой. Ничего с твоей сестрой не случится. Погуляет и явится.
У Руаны отлегло: всё-таки девчонки тут, дома. Здесь с ними точно ничего не случится. Остаётся надеяться, что с Юбейном тоже. Понятно, что мальчик нервничает перед столь важным и бесповоротным шагом — даже те мужики, что хотят жениться, не слишком любят это делать. Но лечить нервы увеселительными прогулками с девочками — это перебор.
Впрочем, кое-кто, кажется, становится ханжой — высмеяла Руана невесть откуда взявшуюся в ней гадость. Нужно изживать — твёрдо решила она, вновь топая к восточным воротам. Лучше обойти стену — заодно и подышать свежим воздухом — чем спускаться с неё по верёвке. Которую, возможно, ей вообще не предложат.
Парк за стеной лишь величали таковым. В отличие от парка внутреннего деревьев и кустов здесь куда больше, чем людей. К тому же вся эта поросль пребывает в первобытном состоянии: что выросло, то выросло. И садовники со своими хирургическими инструментами для обрезания тут не приветствуются.
Руана выбрала тропу, которая вроде бы уходила в сторону реки. Стада яранов натоптали не так уж много тропинок, дабы не превращать свои персональные угодья в места прогулок для тааров. Но те в большинстве своём вели именно к реке, пересекая немногочисленные поляны.
На первой же такой — квадратов девять, не больше — её путь преградил Пере-яр. Верней, он лежал на расстеленном камзоле пузом вниз. Абсолютно голый. На его заднице восседала верхом матёрая тигрица. В одной рубахе. Её мускулистые ноги были отмечены шрамами: и старыми и совсем свежими. Что впрочем, не удивительно для превосходно прокаченного атакующего.
Отчаянная бабёнка — между прочим, довольно красивая — мяла бугристую спину назла кулаками. Тот постанывал и что-то ей втирал урчащим кошачьим баритоном. Не слишком длинные, но густющие золотистые волосы северянки были спутаны — красавицу явно заваливали на спину. Отчего сейчас она выглядела умеренно довольной и безмерно свободной от любых ненужных проблем.
— Не хотела вам мешать, — проходя мимо, извиняющимся тоном пробормотала Руана. — Но рада за вас.
Тигрица обернулась. Улыбнулась, обнажив превосходные для этого мира зубы, и предложила:
— Выпить хочешь?
— Хочу, — брякнула душа таарии, не дожидаясь губительного вмешательства мозгов.
— Садись, — кивнула тигрица на валявшийся неподалёку колет.
И сползла с недовольно заворчавшего назла.
— Заткнись, — велела ему женщина, знавшая себе цену, и кивнула Руане: — Подтаскивай ближе и падай.
Та исполнила повеление: бросила колет рядом с голым мужиком и плюхнулась на него, вытягивая ноги.
— Вы были правы, — вытаскивая из кустов корзину, заметила ярания. — Она совершенно не похожа на своих. Кстати, меня зовут Лура.
— А меня…
— Знаю, — хмыкнула тигрица, выуживая из корзины стеклянную бутылку с красным вином.
Как я люблю — отчего-то промелькнуло в башке Руаны. Но тут же было затёрто любопытством, что всегда поднимает голову при встрече с интересными людьми. А Лура была очень интересна. Во-первых, видно, что не дура. Во-вторых, ярании не слишком часто выбирают стезю нападающего — чаще сражаются в защите. Так сказать, за спинами своих мужчин — что обусловлено прагматическими реалиями: женщин должно выживать больше.
А тут такой бутерброд: атакующий и лазутчик. К тому же — судя по шрамам — только с войны. Не то, чтобы Руану привлекали подобные занятия. Но всё равно интересно.
— О женщине Урха едва ли не саги слагают, — ободряюще усмехнувшись, поведала ярания.
— О том, как я прекрасна? — не удержавшись, съязвила Руана, принимая обшарпанный деревянный походный бокальчик.
Лура хрипло рассмеялась, отмахиваясь от шутницы обветренной мозолистой рукой. После чего одобрительно кивнула и пояснила:
— О том, как ты их провела. Когда сбежала. Да, Грах? — шлёпнула она по заднице демонстративно молчавшего Яр-Турана.
— Отвали! — рыкнул тот, дёрнув ногой.
— Злится, — удовлетворённо хмыкнула тигрица и подняла бокал: — За тебя… красотка.
Они выпили. И закусили. Перекинулись схожими мнениями о мужиках и ещё выпили. И снова закусили.
— Ты что, голодная? — стало понятно Луре при виде запихивавшейся таарии.
— Знаешь, — удивилась Руана, — я, кажется, сегодня ещё не ела. Так что ты меня спасла.
— Меньше по кустам бегать нужно, — прогундосил Пере-Яр, уткнувшись носом в бугор на руке.
— Я же не мешаю тебе под ними валяться, — съехидничала Руана. — Поэтому не лезь: сколько захочу, столько и буду бегать. Ой, Лура, — вспомнила она о деле, — вы не видали здесь Нала-Яри с такой… очень красивой черноглазой малышкой.
— С твоей сестрой? — переспросила ярания. — Да, малышка и впрямь прелестна. И воспитана прямо на зависть. Чудная девочка.
— Значит, вы их видели, — поняла Руана. — Давно?
— Издеваешься? — удивилась Лура. — Мне этого не вспомнить, хоть режь меня.
— Тогда мне пора, — поднимаясь, вздохнула тетеря, проворонившая единственную сестру.
— Давай, — благословила её тигрица, вновь усевшись на своего «конька».
— Спасибо, что накормила, — покидая приют могучей парочки, не забыла о благодарности разочарованная таария.
— Хватит тут шастать! — вдруг напомнил о себе Пере-Яр, отрывая башку от земли. — Никуда твоя сестра не денется. Иди домой. Иди в гости. Иди… ещё куда-нибудь.
— Иди к демонам, — вежливо послала его Руана.
— Пошла вон! — взорвался Пере-Яр.
Лура подскочила на нём, как ковбой на беснующемся быке, и заржала на весь парк.
На берегу, куда Руана с грехом пополам доплелась, было пустынно. Она огляделась, прошлась туда-сюда вдоль кромки воды: никаких следов пребывания двух девчонок. Хотя, какие она ожидала увидать следы? Мандаринные корки? Забытый купальщицами лифчик? Который тут ещё не изобрели.
Незадачливая старшая сестра вошла в воду и с наслаждением умылась. Подставила мокрое лицо ветерку и попыталась сосредоточиться на проблеме. Куда ещё могло занести этих паразиток? Никаких праздников вроде не намечалось. В парке тишина — не считая каких-нибудь охов-ахов ещё нескольких парочек.
Возвращаясь в цитадель с дежурных битв, яраны отвязывались по полной. Имеют право — искренно полагала не нюхавшая пороху таария. Даже хорошо, что эти вечные бойцы умеют релаксировать — беда наступит, когда перестанут.
— Собираешься утопиться? — раздался за спиной насмешливый мужской голос.
До боли знакомый и до чёртиков надоевший.
— Иди, куда шёл, — проворчала Руана, решив даже не оборачиваться.
Много чести! Ему только дай повод: прицепится и не отстанет.
— Сюда и шёл, — с весёлой развязностью объявил Вели-Яр. — Мы тут, вообще-то рыбу прикормили. А ты ногами впёрлась. Вылезай и топай отсюда. У нас рыбалка.
Руана удивлённо посмотрела под ноги и уточнила:
— На мелководье? У берега?
— Чего ты с ней церемонишься? — удивлённо осведомился незнакомый голос. — Вытащим и выбросим.
Такое остроумное заявление не могло оставить её равнодушной. Руана обернулась и слегка обомлела. Рядом с Вели-Яром стоял Ягди-Яр. С полным комплектом глаз.
— Вроде немного и выпила, — щурясь, припомнила она.
— Уже? — иронично ухмыльнулся Вели-Яр. — Где успела?
— Лура угостила, — озадаченно пробормотала Руана и уточнила: — Вир, мне это мерещится?
— Ты в порядке, — заверил он, входя в воду.
Хоп! Могучий назл подхватил, как пушинку, далеко не миниатюрную таарию. Пару раз качнул, словно ребёнка, и потащил на берег:
— Это не Мах.
— Кто? — машинально квакнула она.
— Не Ягди-Яр. Они с Лахом близнецы. Хотя теперь их легко отличить.
— И что Урх нашёл в этой гордячке? — между тем оценил прелести таарии последний из братьев Яр-Туранов, не попадавшийся прежде на глаза.
— Подойди ближе, — почувствовав прилив обычной самоуверенности, попросила Руана.
— Зачем? — не понял этот Лах.
Хотя на язык так и просилось: Лох.
— Пну тебя в рожу, — ласково пообещала таария. — Вели-Яр! Хватит меня лапать. Опусти!
— Не отпущу, — принялся кокетничать этот амбал, вновь покачивая попавшуюся в руки добычу.
Стало интересно: к чему сей неожиданный кобеляж? Она для него не кандидат и даже не в мечтах. Женщина старшего брата — это вам не предмет для внутривидовой борьбы двух мужиков. Табу для всех прочих яранов любого возраста и военной специальности. Пока Радо-Яр Яр-Туран не даст понять, что его женщина свободна. И вольна делать, что ей заблагорассудится.
— Что с тобой? — всё так же ласково поинтересовалась таария у своего носильщика. — Моча в голову ударила?
Грубить ей тоже можно. Пока. За всё отвечает её мужчина. Если у него кто-то отважится потребовать ответа.
Однако хамство ершистой таарии с самого начала превратилось в развлечение для непритязательных в юморе северян. Вели-Яр опустил её на землю, хохоча во всю глотку. Махов близнец тоже хохотнул. Хотя в отличие от Ягди-Яра он был довольно мрачной персоной. Или же просто хотел таким казаться.
— Ну, ты как скажешь! — качал головой Вели-Яр, расстилая на песке свой дорогой, но уже порядком потрёпанный камзол.
Ещё бы! При таком-то обращении.
— Садись, — пригласил он даму. — Выпить хочешь?
— Хочу, — брякнула Руана прежде, чем удивилась.
Что это за новая притча? Она что, успела прослыть здесь алкоголичкой? Не было печали.
— Вы случайно, не находили в кустах своего голого братца?
— Которого из них? — снял Вели-Яр с пояса небольшой походный бурдючок.
— Если её угощала сама Лура, — проворчал насупленный Лах, — значит, Граха.
— У тебя имя-то есть? — спросила у него Руана.
Чуть не ляпнув: убогий. Здесь такие шутки не поймут. Культ физической силы и всё такое.
— Жести-Яр, — процедил он, покривившись.
— Тебе что, бабы не дают? — пошла она ещё дальше в своём хамстве.
Почему? Руане вдруг начало чудиться… нечто подозрительное.
— С чего ты взяла? — вовсе не взорвался, а наоборот опешил парень.
— Злой больно, — пробормотала она, потеряв интерес к идее его разозлить.
Такие вот молодые да горячие в пылу страсти способны выболтать многое. А её вдруг страшно заинтересовало происходящее.
— Вир, — принимая у него маленькую серебряную стопку, изобразила Руана фирменный прищур Яр-Туранов. — Не подскажешь, с чего это сегодня я всё время на вас натыкаюсь?
— На кого «на вас»? — замахнув винца, забрал он у брата какой-то замусоленный финик и протянул его даме: — Хочешь?
— Сам ешь, — поморщилась она. — И не виляй. Кстати, где ваш старший брат?
— А ты уже соскучилась? — многозначительно подмигнул ей этот прохиндей.
— Вир, не наглей, — с ненавязчивой угрозой в голосе попросила таария.
— А то что? — уже более благосклонно принялся задираться Жести-Яр.
— Вы давно не бегали по цитадели голыми? — деловито осведомилась мастерица превращать всё в пыль.
— Можно, конечно попробовать, — с деланной задумчивостью оценил угрозу Вели-Яр.
— Урх куда-то уехал, — не стал рисковать его более бесхитростный брат. — Нам, само собой, отчёта не давал.
— Поэтому вы все бегаете за мной? Сторожите что ли? — напрямую спросила Руана.
Туранчики переглянулись с честным-пречестным недоумением. Лукавили паршивцы безо всякого вдохновения. Вели-Яр поинтересовался:
— А тебя что, нужно сторожить? Ты у нас вроде не потаскуха.
— Не потаскуха, — поддакнула заинтригованная женщина.
— Из рук в руки не прыгаешь, — продолжил он. — Зачем, в таком случае, тебя сторожить?
— Получается, что незачем, — согласилась Руана. — Однако, видишь ли, какое дело: куда я не пойду, везде вы. Каждый раз ловите, можно сказать, на лету. Прямо, как нарочно.
— Тебя кто-то держит? — нарочито участливо осведомился Вели-Яр. — Домой не отпускает? Так, иди. На лету её ловят! — передразнил он высокопарное заявление.
Отменно врёт — похвалила его Руана — что-то здесь не так. Чуется подвох, а суть уловить никак не выходит. Её действительно никто за руки не хватает, к дереву не привязывает. Крылья не обрывает. Только странная получается штука. Едва она куда-то полетит, как её мухобойкой: шмяк! И всё: полёт, как говорят у неё на Родине, окончен. Выпей и домой.
— Приятно оставаться, — язвительно пробурчала так и не достигшая цели женщина.
— Давай-давай, — досадливо напутствовал её Жести-Яр.
— Чтоб вы провалились! — в сердцах пролаяла она, поднимаясь.
— Даже не надейся.
У восточных ворот её поджидала Багена. Сидела на деревянной рогатке, которыми перегораживали распахнутый настежь проход во избежание несанкционированной миграции скота. Чтобы рогатые не шастали туда-сюда.
— Что? — не понравилось Руане лицо подруги.
Оно было виноватым. Впервые за месяц их знакомства. Значит, беда. Значит, случилось нечто, способное разрушить её жизнь. Как минимум, испоганить.
— Ищешь Ати? — буркнула тигрица, не глядя ей в глаза.
— Что с ней?
— Её нет в цитадели.
— Тоже похитили?
— Не похитили, — успокоила её тигрица и тут же убила наповал: — Твоя сестра сбежала.
Вопрос «куда» в башке даже мельком не возник. Почему-то всё сразу стало понятно.
— С кем? — устало выдохнула Руана, истово желая, чтобы этот день закончился ещё вчера.
— С Яр-Тураном.
У неё вырвался нервический смешок: а с кем ещё-то? Руану бы удивило, если бы в этом деле был замешан любой другой северянин.
— С которым из них? — спросила она и тут же сообразила: — С младшим. С этим поганцем Растом.
— Как ты догадалась? — удивилась, было, подруга, но тоже включила соображалку: — Ну да, они же целовались.
— Не поэтому, — уже почти равнодушно отмахнулась Руана, задирая голову к небесам.
Которые сегодня просто дивно хороши. Такие чистые и невинные. Наполовину голубые, а на вторую нежно розовые в лучах заходящего солнца.
— Ну? — пихнула её в плечо тигрица. — Не тяни.
— Всё просто, — вздохнула Руана, провожая взглядом парящего орла. — Остальные братья Яр-Тураны крутились вокруг меня. Куда не пойдёшь, всюду они. И каждый пытался прихлопнуть меня, как муху. Чтобы не носилась вокруг и не жужжала. Ничего с твоей сестрой не случится! — передразнила она одного Яр-Турана. — Никуда твоя сестра не денется! — передразнила второго. — Врут в глаза и не краснеют. Сволочи. Даже вино подсунули любимое: красное.
— А Радо-Яр? — встревожилась Багена и не пыталась этого скрывать.
Руана невольно улыбнулась:
— Этот не лгал. Он тоже пропал. Думаю, как раз сейчас помогает брату увозить мою Ати.
— Конечно, помогает, — несколько суховато подтвердила Багена. — Он же старший. Остальным братьям, как отец. Даже при живом родителе. Урх первый. И будущий вожак клана.
Ярания раздражённо вздёрнула подбородок и холодно осведомилась:
— Что ты собираешься делать?
— Отправиться, куда послали, — обходя рогатку, у которой они застряли, объявила Руана. — Домой.
— Речь не об этом! — буквально рыкнула ей вслед тигрица. — Твой отец поднял на поиски кучу народа!
— Я тебя люблю! — не оборачиваясь, крикнула Руана.
Махнула на прощание рукой и прибавила шагу.
— Где ты была? — сухо осведомился господин Таа- Лейгард, не глядя на любимицу.
Сердится — поняла Руана — и очень сильно. Его лицо стало совсем чужим. Зато Катиалора выглядела более чем странно. Мачеха была бледновата, однако пребывала в какой-то отстранённой задумчивости. Глаза её остановились на какой-то точке далеко за окном. Только вот сжатые кулачки холёных рук на коленях казались пудовыми.
— Искала Ати, — максимально спокойно ответила Руана, пытая взглядом Катиалору.
— Мы тоже искали, — отстранённо пробормотала та.
— Ати в цитадели нет, — ледяным голосом констатировал отец. — Мы всё обыскали. Она пропала.
— А Юбейн? — вспомнила Руана ещё одного участника завтрашних событий.
— Он уехал на прогулку, — с невыразимым презрением процедил отец.
— Знаю. Встретила его у восточных ворот. И он прятал от меня глаза, — неизвестно для чего добавила она.
— Я поторопился отдать ему свою дочь, — всё с тем же презрением констатировал отец и этот прискорбный факт.
— Значит, к лучшему, что он гуляет! — разозлилась Руана. — Пускай гуляет и дальше! Лучше раз пережить разочарование, чем испоганить Ати всю жизнь.
— Да, — внезапно весьма твёрдо поддержала её мачеха и совсем уж удивила, мягко молвив падчерице: — Спасибо, милая.
— Пойдём ко мне, — подошла к ней Руана, обняла за плечи и буквально силой подняла из кресла.
— Зачем? — покосившись на мужа, спросила Катиалора.
— Выпьем, — подавив желание орать во весь голос, объявила таария. — За здоровье нашей малышки. Потому что ничего дурного с ней случиться не может. Ни-ког-да.
Она посмотрела на отца. Тот пялился в пустоту горящим взглядом человека, способного разрушить весь мир. И останавливать дочь не стал.
Бутылочку красного ей презентовал Викрат. Завалившись в спальню, Руана первым делом полезла в один из сундуков, где прятала заначку.
— На столе, — недовольно проскрипела кормилица.
Она сидела в своём кресле и тоже пялилась в окно — мёдом им там намазано, что ли? Однако своих аристократок Урпаха явно ждала. На столе помимо бутылки стояли три серебряных бокала и корзина с фруктами.
— Мамушка, не волнуйся, — начала Руана, прикидывая, какие слова подобрать для утешения.
— А мне-то чего волноваться? — саркастически осведомилась кормилица, даже не взглянув на утешительницу. — Не я дитё угробила.
— Перестань, — устало поморщилась Катиалора, опускаясь во второе кресло. — Никто её не гробил. Сама свою судьбу выбрала.
— Погодите, — почувствовала Руана настоятельное желание отогнать наваждение. — Вы что, знаете, где Ати?
— Откуда? — почти зло каркнула вредная старуха.
— Нам известно, что она сбежала, — пояснила мачеха.
И посмотрела на падчерицу с каким-то дичайшим непереносимым внутренним напряжением.
— Отец знает? — сглотнув, сипло прошептала Руана, покосившись на дверь.
— Нет, — медленно покачала головой мачеха. — Мы решили не говорить.
— А вы-то откуда узнали?
— Она оставила мне записку.
И её глаза невольно уставились на окно. Куда Урпаха продолжала таращиться с каким-то нарочитым упорством.
— Катиалора, я к этому непричастна, — стало совсем уж неуютно Руане рядом с этими женщинами.
Она и впрямь почувствовала себя мухой, что с дурацким упорством кружила вокруг паутину и, в конце концов, влипла в неё.
— Знаю, — ни с того ни с сего мягко улыбнулась мачеха. — Ати просила, чтобы ты её простила.
— Хочешь, я попрошу её найти, — вспомнила таария о своих связях среди северян. — Думаю, у меня получится.
— Зачем? — с почти непереносимой безнадёгой в голосе, осведомилась кормилица. — Чтобы наша деточка тебя возненавидела? Пускай у неё хоть сестра останется. Всё какая-никакая защита.
— Она влюбилась, — прошептала Катиалора и заплакала.
Тихо так, без рыданий и заламывания рук. Слёзы текли по щекам женщины, что так и не стала для падчерицы матерью. Но родным человеком всё же была. И сейчас Руана это почувствовала особенно остро.
Она подошла к её креслу. Обняла Катиалору за плечи. И уставилась в окно.